Всеобщее безумие.
После "Вечерней сказки" малыши побрели готовиться ко сну. Старшие со всех сторон стекались к баскетбольной площадке.
Костик и Корнеев принесли стол, и под баскетбольным щитом устроили переносной радиоузел, подключили синтезатор, провода, лампочки, динамики. Когда всё запустили, на площадке все задёргались в ритмах, которые выдавал Корнеев, похожий своим видом на Джона Леннона, своими знаменитыми волосами. Игорь воспроизводил всё на "клавишнике", любую заказанную ему музыкальную тему. Когда он замолкал, потирая пальцы, и щёлкал костяшками, под-ключалась Римма Венедиктовна. Костик смастерил к её гитаре электронную приставку, и докторша могла вполне быть музыкальным затейником. Они друг друга взаимно заменяли. Пробовали, сыграть дуэтом. У костра сидели, только те, кто совсем не танцевал, и те, кто уже не мог двигаться.
Василий Аркадьевич со стороны посмотрел на полуночное мероприятие, велел уменьшить громкость, и вместе с Иваном Дмитриевичем пошёл обходить территорию лагеря. До отбоя оставалось сорок минут. Несколько секунд была музыкальная пауза. Корнеев подключал, принесённый им, переносной магнитофон. Как говориться, пошла импортная музыка. Однообразно мигали три красные, и три зелёные лампочки. Цветные софиты из клуба Лидия Пав-ловна не разрешила, пришлось довольствоваться малым, девочки в тихий час красили лампочки гуашью. Всего получилось две гирлянды по шесть лампочек, мало. Танцующих ребят - это устраивало. Костик взял на себя ответственность, подключил свою разработанную схему. Через согласующий, силовой трансформатор, он подключил один прожектор. Реле затрещало, защёлкало, и прожектор стал мигать, под крики "Ура!".
Под всеобщее ликование Костик стал крутить в своей схеме какие-то резисторы. Прожектор замигал, то быстро, то медленно в такт ритма мелодии...
...
Как возникла всеобщая драка, на площадке, никто не мог вспомнить, впоследствии. Дрались все, даже вожатые. Каждый дрался за себя. Группировок не было.
Разнимать было не кому. Высоко на щите хрипел динамик, и под его рёв разлетались горящие из костра палки, мелькали кулаки, разорванная одежда. Визг девчонок, и брань парней перемешались со звуками, которые неслись из динамиков. Раздались громкие хлопки - лопались лампочки. В одном месте гирлянда заискрила. Противно мигал прожектор, остальные не горели. Загорелись нижние ветки сухой ивы, огонь быстро пополз вверх. Ревела музыка, уменьшить громкость, отключить было некому - все дрались. В центре площадке дрались Костик с Корнеевым Игорем.
Прибежали Василий Аркадьевич и Иван Дмитриевич. На площадке было настоящее побоище. Никто никого не слушал, все дрались. Начальник растаскивал “дерущихся”, и сам получил удар палкой по рукам и спине. При свете костра, и загоревшейся ивы, кругом творилось что-то не понятное. На столбе продолжал трещать в электрощите трансформатор, рядом свешивались оголённые провода, питающие прожектор. Огонь никто не гасил, и ива загорелась целиком. Двое мужчин пытались утихомирить внезапную суматоху. Их было двое, они были вынуждены сами включаться в потасовки, чтобы разнимать свыше сорока дерущихся. Раздавались оголтелые, и отчаянные крики, вопли. Многим уже крепко досталось. Некоторые дрались палками. Весь костёр раскидали по площадке, кругом валялись горящие угли, летали искры. Все обезумили, разбегались, и снова возвращались, вступая в драку, уже с другими ...
Фа-Фа почувствовал неладное, приподнялся на постели, выскочил на веранду. С ним выбежали Бродов и Фёдоров. Вожатых на месте не было. Входная дверь веранды закрыта на ключ. С веранды виднелось горящее за клубом дерево. Юра Фа-Фа взял инициативу в свои руки.
- Сашка, оставайся здесь, и чтобы покой и порядочек, я с «командиром» туда, через окно.
Мальчишки открыли в палате окно. Вовка-командир, хотел уже спрыгнуть, как передумал, слез с подоконника назад. Под окном злобно, рычала Цера.
- Вовка, я один.
Фа-Фа спрыгнул прямо перед мордой псины. Огромная собака оскалила зубы.
- Цера! Фу! - резко крикнул Фасолин, и схватил водолаза за ошейник. Собака послушно, и доверительно посмотрела мальчику в глаза. - Рядом! Фа-Фа побежал к футбольному полю. Рядом бежала Цера. Подбежав к пожарному щиту за клубом, Юра остановился, соображая, что происходит, и что надо предпринять в первую очередь.
... Он понял, произошло редчайшее явление, все, как Французов, взбесились. Из динамиков нёсся не понятный рёв и завывания. Мигание прожектора не давало возможности сосредоточиться на чём-то одном. Юра увидел отца. Начальник растаскивал драчунов, как котят, но они снова начинали драться с другими. Перед глазами всё мелькало. Юра искал Вихрова - своего вожатого. Тёзка дрался, почему-то за трибунами со своим другом Петькой. Рядом дрались Ленский и Марчук. Мутузили друг друга.
Фа-Фа закричал, но его жалкий крик никто не слышал. Юрка стал моргать. Он физически ничего не мог предпринять. Думать мешал свет от прожектора, и вой сатанинской частоты динамика. Он ринулся на подмогу отцу. Бросился и повис на руке Волоскова, но ему сразу кто-то сзади дал тумака, так, что он отлетел на два метра, и порвали футболку. Дрались, даже девочки, по-своему, они хватались за волосы, царапались, кусались. Юрка, не разобравшись, бросился на Димку, тот дрался с Генкой, и получил сразу от обоих парней по солидной оплеухе. По площадке с лаем носилась Цера. На неё никто не обращал внимания. Кто-то махал горящей палкой. Кого-то били ногами.
Василий Аркадьевич не знал, кого и разнимать. Корнеев дрался с Костиком, в их пару вклинялась Римма Венедиктовна, на стороне Игоря. Досталось и докторше. Казалось, этому безумству не будет конца. Загорелась сетка на футбольных воротах. В воротах дрались пятеро.
- Цера! Рядом! - крикнул Фа-Фа, и в сопровождении собаки, побежал к столовой. Добежав до столовой, свернул за угол, взлетел на решётку ограды главного электрического рубильника. Юрка хотел, взяться за ручку рубильника, но в последний миг, не стал этого делать. Он был босой, земля и резиновый коврик перед шкафом были мокрые. Виниловая изоляция на ручке рубильника на половину расколота. Хвататься за подозрительную ручку электрического рубильника, обезумев, Фа-Фа не решался. Его действия, снова стала контролировать голова. Он перелез ограду назад, снял ошейник с Церы, вновь перелез через ограду. Зацепив ошейником за ручку, Юра потянул рычаг на себя. Рубильник не поддавался. Он повис всем своим весом на ремне. Ручка с трудом повернулась в горизонтальное положение. Внутри железного шкафа, сквозь щели в крышки, Юра увидел сине-жёлтый разряд электричества. В следующий миг в лагере воцарилась темнота, и прекратился сумасшедший вой со стороны клуба. Юра дождался, когда в щитке прекратилось шипение. В полной темноте (луна зашла за тучу, и долго не появлялась) мальчик перелез через решётку, и вместе с Церой побежал по центральной аллее. Всегда такая, светлая, залитая сине-белым неоновым светом аллея, как на Кутузовском проспекте столицы, сейчас она тонула в кромешной тьме. Дорогу освещало зарево пожара.
Цера убежала далеко вперёд. Юра сменил бег на осторожный шаг. Показался краешек луны. Юра дошёл до беседки первого отряда, остановился, огляделся. Сзади персоналка, слева круглая в десяти метрах круглый цветник. Справа в траве стояла ваза, а посередине клумбы на кубическом постаменте возвышался, белеющий в темноте гипсовый истукан без руки. Юрка мельком взглянул на «свой» памятник, на голове сидела зловещая ворона. Юра замахнулся, и кинул в неё ошейник. Дрожь пробежала по спине, птица не каркнула, а что-то прошипела, взмахнула крыльями, и взлетела. Ошейник повис на шее гипсового "горниста". Юра побежал дальше.
На площадке стояла относительная тишина. От горящей ивы вокруг светло. Музыки и страшного воя не бело, прожектор не горел. Всеобщее побоище прекратилось ещё до прихода Фасолина. Половина ребят во главе с начальником и вожатыми, молча гасили на земле огонь ветками, другие бегами, таскали в вёдрах воду. Вёдер было всего три, ближайший кран с водой у умывальника первого отряда, за изолятором, за пятьдесят метров. Бочка у пожарного щита у клуба оказалась пустой, не смотря на вчерашний ливень. В темноте около умывальника, ребята несколько раз падали с вёдрами, спотыкались о корни сосен, разливая на землю драгоценную воду.
Погасили, что могли, все стояли вокруг догорающей ивы, подводили первые итоги танцам. Почти у всех были шишки и ссадины. Одна девочка сильно обожгла ногу. По всей площадке валялись рваные футболки, кофточки, свитера. Полностью сгорела сетка на футбольных воротах. Провода на столбе рядом с ивой оплавились. Магнитофон разбит, сломана одна гитара, ножка синтезатора. Валялись битые лампочки. Корнеев ходил по площадке, и сматывал на бобину магнитофонную плёнку. Римма Венедиктовна оказывала первую медицинскую помощь пострадавшим. Походная аптечка оказалась под рукой кстати. Йод, зелёнка ... всё пошло в ход. Никто не разговаривал, молча, продолжали наводить порядок, на площадке после погрома. Угомонились, когда догорело дерево, и стало темно. Ребята понуро пошли по корпусам. На площадке остались взрослые и вожатые. Игорь в потёмках разбирал передвижной музыкальный центр, сматывал провода, плёнку.
- Пап, это я отключил общий рубильник, - тронув за руку отца, сказал Юра.
- Молодец, но его трогать нельзя. А я и не сообразил, тоже бес попутал. Было настоящее побоище, за такую драку нас могут расформировать. Иди, ложись. Где Столицын? Почему его нигде не видно, все здесь?
Фасолин Юра закрутил головой. - Вихров, где Олег? - спросил Василий Аркадьевич, - с кем он дрался? - Я не знаю, я его тоже, не видел, я с ним не дрался. - Цера! Ищи! Фа-Фа дал собаке понюхать пилотку своего друга. Цера убежала за футбольное поле, на ходу обнюхивая траву и кусты. Вскоре, донёсся её лай. Василий Аркадьевич, Иван Дмитриевич и Вихров побежали через поле, по пути гасили угольки, горящую траву.
Фа-Фа посмотрел на самое высокое дерево. На верхушке сидела большая чёрная птица. Дождавшись, когда луна осветит округу, Фа-Фа побежал через поле за Вихровым.
Цера быстро нашла Олега, он был у задней ограды. Столицын лежал в траве весь избитый. Кто его избивал - он не знал, говорил, что местные цыгане. Видел у всех ножи, но они били его, только ногами.