Уважаемые журналисты «Комсомольской правды» (толстушки)!
Я всегда читала Вашу газету, но писать Вам и высказывать свое мнение?! И вот Я прочитала статью Лидии Павленко (22.02-01.03.2007) о картине режиссера Александра Буравского. Как, не найдя «колоритных стариков», наверное, старых настоящих ленинградцев-блокадников
он снял фильм – детектив о любви в осажденном городе. Да, безусловно, пока существует жизнь, будет существовать и любовь. Бедный господин Буравский. Не пойму о чем он думал, когда по ночам лил горькие слезы: о людях, умерших от голода, холода, от ненависти к фашистам или о 10 миллионах долларов, потраченных впустую? За эти деньги можно было поставить памятник детям 8-9-10 лет. Сейчас модно говорить о детях войны, чаще звучат дети Сталинграда. А у нас в Ленинграде были дети-труженники, наравне со взрослыми дежурившие на крышах домов, дабы не пропустить зажигательные бомбы. 11-12-летние подростки работали на заводах полуголодные, проходившие пешком иногда огромные расстояния до места работы. Кто помнит сентябрьские страшные бои за Ленинград, когда отстаивало его все население, рабочие Кировского и других заводов, матросы всех званий и возрастов – это мы!! Знаете ли Вы, уважаемые журналисты, что как напоминание долго еще стояли после освобождения города деревянные ворота чуть дальше Нарвских ворот – граница, до которой дошли они и где стояли мы? А потом ворота сняли. Стыдно было признаться, что без матросов Балтийского флота и береговой охраны не могли сохранить город и снять осаду. И об этом писали адмиралы Балтфлота даже в мирное время. Загляните в свои архивы. Видели ли вы когда-нибудь живую очередь за хлебом в 4 утра (вдруг не достанется!) молчаливую, без ропота, молча ожидающую открытия магазина. 150-250 грамм и непременно с «довеском». Я до сих пор не пойму, почему именно этот кусочек был так важен, я не психолог.
Много писали о блокаде Ленинграда, выпячивая отдельные лица, дневники ребенка. Я лично, ленинградка-блокадница, рассматриваю всех, кто остался в городе с августа 1941 по январь 1944. твердо могу сказать, все мы были уверены, город не отдадим, сохраним, победим, не допустив заразы и пожаров; проверяли постоянно воду. Я лично на попутках ездила из Колпина, где мы стояли тогда (объясню позднее) в Адмиралтейство в лабораторию. Смешно, но факт. Сейчас из крана течет буквально желтая вода. И поддерживали мы друг друга, и работали, работали. А однажды даже были на концерте, где оставшиеся в городе артисты нам пели, Шульженко, молодая и красивая. И еще артисты большого театра, не помню их фамилий, но помню арию Жанны Дарк перед пленением англичан.
Знаете ли Вы, как убивали наших матросов 7 ноября 1941 немцы из дальнобойного оружия у Зимнего дворца? Это было наше горе-горе ленинградцев. У моряков был марш-бросок на дворцовой площади. Я сама, как могла, оказывала медсестринскую помощь. Нас обстреливали сплошным огнём из дальнобойных орудий. Мне иногда снятся ночами черные распахнутые бушлаты и кровавая вода Невы. Тогда я плакала в первый и в последний раз за всю войну. Ненависть к немцам у меня сохранилась до старости. Мне порой кажется, без моряков Балтийского флота мы Ленинград не могли бы сохранить. Моряки моего времени были честными, чистыми и беззаветно любили свою страну, свой город, свое море. Всю войну Я прошла с ними. Каждый судит о блокаде по своему понятию, делая упор на голод, холод. А все было гораздо хуже, страшнее, тяжелее.
У нас были настоящие руководители, преданные, помогавшие морально. Всех их, нас чернили; нас, девушек, окрестили временными фронтовыми женами. Это с Вашей помощью, уважаемые журналисты. Видимо господин Буравский читал и об этом. Вы, уверена, понятия не имели, что 60-70% просто потеряли пол, месячных не было, ОНО фактически, а позднее, выходя замуж, рожали мертвых детей! В моих словах нет ни капли лжи. В госпитале был врач, занимался этой ситуацией, как будто лечил, видимо, занимался научным трудом. Я в этот вопрос не вникала. Казалось, что в такое время подобные патологические изменения в женском организме даже на руку.
Я много видела и ничего не забыла, много слышала и лично испытала. Моменты были страшные и смешные, что проявляются, если разговор заходит о прошлом.
До сих пор не пойму, кто учил нас уважать учителей, родственников, друг другу помогать в школе, что Родина – Отечество – святое – Город наш – это мы. Мы учились, никто нас не подгонял. И.В. Сталин уже после ВОВ поднял вопрос о чистоте русского языка, грузин, чернить которого теперь старается каждый, кому не лень. Я выросла и жила в эпоху Сталина, бесконечно уважаю Его. Кстати, по НТВ смотрела картину «Жизнь Сталина» с прекрасным актером. Словом, забраковала я картину «Ленинград». На такую тему надо создавать шедевры или не создавать ничего. Мы, ленинградцы – сталинисты, особый народ. Мы искренне любим свой город и свою страну.
Хотела сказать о кино вообще. «Остров» - глупость с моей точки зрения. «Грозовые ворота» - прекрасная картина, «9 рота» - значительно хуже. Авганцев я жалею, зря погибали ребята. Федор Бондарчук умен, но талантливым режиссером я его не считаю, хоть Путин и похвалил его картину. Когда знаменитый Бондарчук-отец создавал сына, Бог спал.
Мне часто задают вопрос (любопытные), каким образом Я выжила? Война в Финляндии прошла для нас спокойно. Только было очень холодно. В школу ходили только старшеклассники. Я училась в десятом классе. По окончании школы все наши мальчики ушли в армию, а я поступила в Первый Медицинский им. Павлова Ленинградский институт. Жизнь моя до ВОВ – сказка. В июне 1941 именно 22 июня мы, первокурсники, сдавали последний экзамен по химии и услышали по радио у института выступление Молотова о начале войны. На второй день мы всем курсом ушли копать окопы через Балтийский вокзал. Нас неплохо тогда кормили, давали белый хлеб. В августе 1941 нас начали обстреливать, низко опускались немецкие самолеты, все было от них черно. Никогда позже я не видела такого количества самолетов. Институт эвакуировали. Некоторое время я жила дома, у меня была хлебная карточка. Рядом с нашим домом был госпиталь ВМФ N2. Взяли санитаркой, там окончила 3-х месячные курсы медицинских сестер. По тогдашним временам я считалась образованной – первый курс мед. института плюс куры медсестер, когда в арт. батарею командировали после 6-7 классов образования. А с 10 классами образования занимали даже высокие посты. Офицеры иногда спрашивали, почему у всех врачей высшее образование.
Когда Я получала хлебную карточку не помню, но всегда приходила поздно, не спускалась в подвал по ночам во время тревоги, затем перешла жить в госпиталь. Была маленькая и страшно худая, с длинными косами. Хирурги, с которыми проработала весь период нахождения в госпитале (видимо была очень жалкая) Татьяна Васильевна Румянцева и доктор Набурян подкармливали; на лесозаготовку не брали, воду таскать не давали. Раненые, кстати, пили много кипятка с солью. Одновременно я выполняла комсомольскую работу (всю войну), была редактором стенгазеты (смешно?). Однажды послала к черту замполита и лишилась поощрения в бригаде МФБ. Начальник штаба м-р Журвенко характеризуя меня, сказал: « с Вами интересно работать, но трудно». Когда политрук Березовский лишал меня награды за то, что плохо выполняю свои обязанности мне казалось, только мы, комсомольцы, и воюем с немцами. Итак, Я проработала в госпитале до 22 марта 1942. Почему-то Меня оформили с 1 декабря 1941, хотя работала Я с конца августа 1941 года.22 марта 1942 ушла на фронт по комсомольскому призыву.
Еще раз «итак». С 23 июня до середины августа 1941 - окопы под Ленинградом, примерно с конца августа 1941 до марта 1942 – морской госпиталь Морского Балтийского флота. С марта 1942 до 15 ноября 1945 года Я прошла весь путь войны в составе Первой Гвардейской Краснознаменной Морской Железнодорожной артиллерийской красносельской бригады Краснознаменного Балтийского Флота (403 дивизии, затем отдельная арт. бригада П.И. Антоненко. Все, с кем Я служила, были чудесными людьми, 85% из них в живых уж нет. Даже после войны, в самые трудные дни, месяцы, годы мне помогли морально Антоненко, Яичников, Донченко, Аверкиев, Костур. В последнее время уже с помощью гвардии капитана первого ранга Смирнова Николая Григорьевича получила последние медали о моем любимом Городе – 300летие и 60 лет освобождения.
В ноябре 1945 вновь вернулась в свой институт, первый ленинградский медицинский институт, правдами или…на второй курс. Правда получила 3 по анатомии и осталась без стипендии. Добрые люди устроили ночной няней в круглосуточный детский сад. В добавок чистили город, парки. Ходили в театры, сидели на самом верху, в кинотеатрах молча жевали хлеб в темноте (не макароны с сосисками, которыми упрекнул Егор Кончаловский нынешних зрителей при обсуждении очередного фильма). Кстати, под зонтиком своих знаменитых родственников ничего выдающегося он так и не создал. Работала – где только не работала. Но с 1955 по 1995 – в Батумском Военном госпитале Р.Ф. А потом - пенсия.
Я работала беспрерывно с 1941 по 1995 г. Достаточно. Мне сейчас 84 года, 31 декабря будет 85. Много. Вижу плохо, слышу плохо, плохо пишу. От Вас, уважаемые журналисты, ничего не хочу, и общаться не хочу, вот только написать вздумалось. Еще не люблю тех чиновников, что поменяли Ленинград на Санкт-Петербург и Сталинград на Волгоград. Великие города, известные своими победами всему миру должны носить свое гордое имя. А я хочу дожить до 2010 года. 65 лет окончания войны.
Ещё хочу, чтобы В.В. Путин остался бы на третий срок. Он умен, человек дела, любит свою страну и свой народ и Ленинград, и главное, старается изгнать из русского человека дух рабства и научить его работать. Пусть живет и будет еще много лет лидером страны.
Буркадзе Бента Вениаминовна, апрель – август 2007.