ОН сказал, что так надо, и ОНА сделала ЭТО….
Они встретились не случайно, как и все мы на этой большой, но одинокой планете ЗЕМЛЯ.
ОН был ярким, запоминающимся, свежим, как морской бриз и глубоким, как пропасть. ОН смеялся так громко, заразительно и открыто. Так, как будто смеется последний раз и над всеми нами сразу. Девушки были в восторге! От его нескрываемой гениальности, от бесстыдной откровенности, которой ОН награждал каждого, кто приближался к нему, от режущей глаза правды, которую ОН излучал на всех. Да, ОН был честен. Всегда. Наверное, это был самый честный человек из тех, кого ОНА когда-либо встречала. Это было нелегко. Ой, как не просто слышать правду каждый раз, когда очень хочется обмануться в своих печальных догадках.
У него были красивые глаза, как у нее. Когда ОН грустил, в них всегда отражалась вся его глубокая мужская печать. Когда ОН смеялся, тысячи ярких острых искорок разлетались во все стороны, так и норовя ранить кого-нибудь на лету, и всегда находили своих адресатов.
У него была потрясающая улыбка, обезоруживающая даже самых ханжливых особ, воздвигших непреступную крепость вокруг себя. Его тембр голоса был сексуально низким. ОНА полюбила его голос, как только ОН первый раз пронзил ее слух. ОНА любила, когда ОН тихо шептал ей на ушко. И в этот момент было совсем безразлично что - все, что угодно.
Его волосы. Темно русые с рыжим отливом. Такие же густые, как у нее. Она любила зарыть в них свои пальцы, обе руки сразу, и разлохматить его как следует. И всегда это делала. ОНА любила, когда они были только что высохшие после душа. Такой головой ОНА всегда любовалась, даже если она была слишком обросшая. Красивых волос много не бывает.
Его руки – самая любимая часть его тела. ОНА теряла дар речи, когда видела его обнаженные предплечья, если ОН закатывал рубашку по локоть. Одно лицезрение его мужественных рук делало ее мягкой, как тающее на солнце мороженое. В такие минуты ОНА могла простить все, что угодно ему, а ОН мог просить все, что угодно у нее. И ОН знал об этом.
ОН был ее первым мужчиной. Запавшим ей в сердце слишком глубоко, оставившим след на всю жизнь. ОНА будет искать его всю свою жизнь. Во всех мужчинах, претендующих на ее сердце или тело. И скажет «Да» только тем, кто хоть чем-то напоминает ЕГО. Никто из них не знал, чего ОНА ищет. ОНА знала. ОНА искала его. ВСЕГДА.
ОН был дерзко индивидуален. Яркий, незабываемый и неповторимый. Никем и никогда больше. Таким ОНА запомнила его навсегда.
Им было пронзительно хорошо вместе. Иногда тепло и уютно. Иногда стремительно плохо. Они долетали до высшей точки блаженства и докатывались до самых низов отвратительной друг другу жестокости. И неизменно вместе. Всегда. Это было потрясающе приятно и ужасно страшно. ОНИ любили друг друга. Очень сильно!
И это не могло продолжаться бесконечно. Если бы ОНА не находила в себе силы рвать эту связь и бежать без оглядки прочь далеко-далеко, ОНИ бы свели друг друга с ума. Это были недолгие передышки. ОНА всегда возвращалась. То ли ОН притягивал ее, то ли ОНА сама к нему тянулась. Сила притяжения была сильнее ее. Это была сила двух противоположных полей, невольно притягивающихся и притягивающих друг друга с невероятной силой.
ОНИ врастали друг в друга корнями. Тесно переплетались их судьбы. Уже никогда больше ОНИ не будут разлучены. Уже никогда больше ОНИ не будут вместе.
ОН ушел совершенно внезапно, когда ОНА совершенно не была готова к этому. Никто не был готов. К этому нельзя подготовиться заранее. Этого нельзя ожидать. Все об этом знают, но думают, что это никогда с ними не произойдет. С кем-нибудь другим, но только не с ними.
Это было пронзительно. Холодно. Больно. Темная пустота и никого рядом. Хотя рядом были люди, поддерживающие ее. Все происходило как будто не с ней. В какой-то момент ОНА больше не была собой. Ее ноги ходили, руки двигались, ОНА говорила, думала. Но душа ее была где-то далеко. Больше не с ней. ОНА продолжала искать ЕГО. А ЕГО уже не было. И никогда больше не будет. Осознание того, что его больше никогда не будет в ее жизни, пришло к ней много позже. До сих пор воспоминание об этом вызывает спазм горла и сведение нижней челюсти. От безысходности…
I. ТВОРЧЕСКИЙ ПОРЫВ И НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ.
Ангелине было восемнадцать с половиной, Кольке недавно исполнилось шестнадцать.
Душа Ангельки всегда была в творческом порыве. Только в этом состоянии она могла двигаться вперед. В тот день они с друзьями ехали с выставки современной живописи, на которую сбежали с лекций в институте. И хотя все четверо учились в разных местах, выйдя на конечной остановке из автобуса этим ранним утром, благодаря случайной встрече, решили дружно не ходить сегодня в институт. И слава богу. День прошел интересно, весело и совершенно беззаботно. Возвращаясь домой, Ангелька и Катенок неожиданно заторопились, перешептываясь друг с другом. Больше двух – говорят вслух! Анна и Димка хотели быть немедленно посвященными в их тайны. Да тайн-то и не было.
Ангелька жила в городе. Катенок - за железнодорожной линией в военном городке. Вчера долго расставаясь на автобусном круге, они случайно прочитали объявление о том, что в городской театральной студии идет набор непрофессиональных актеров на новый сезон, и решили, что им просто необходимо туда попасть, во что бы то ни стало.
- И что вы будете читать? – поинтересовалась Анна.
- В смысле? – спросили непонимающе Гелька и Катенок.
- Ну как же! Чтобы попасть в театр нужно пройти прослушивание, прочитать какой-нибудь там отрывок из прозы, либо стихотворение. Вы знаете что-нибудь наизусть? – не унималась всегда острая на язычок Анна. Она подмигнула Димке, который ехидно посмеивался.
Ангелька и Катенок озадаченно переглянулись - такого поворота событий они никак не ожидали. Находчивая Анька никогда не теряла чувства юмора и быстро продекларировала короткое стихотворение – первое, что пришло ей на ум. Через минуту после дружного громогласного хохота все четверо шли по улице и хором выкрикивали строчки стихотворения, чтобы быстро его заучить наизусть. Точнее шли по улице только трое, Анька ехала на шее у Димки. Так весело и непринужденно они закатились в фойе дома культуры, в котором находился театр. Их веселости хватило ровно до дверей театральной студии, около которой они в нерешительности топтались минут десять прежде, чем открыть дверь. За дверью было очень темно. Как потом оказалось - это были черные кулисы сцены. Театральная студия находилась на втором этаже дома культуры в очень небольшом помещении, где еле умещалась камерная сцена и зрительный зал мест на двадцать пять.
Открыв второй раз загадочную черную дверь, девчонки впихнули туда Димку и быстро захлопнули ее за ним, громко смеясь. Потом последовала борьба за ручку и перетягивание страшной всем двери с двух разных сторон, разделив тем самым дружную компанию на два враждебных лагеря – девчонок и Димки. Победил, конечно же, как обычно сильнейший, т.е. мужчина, а.и. Димка. Громко вывернув наизнанку эту злополучную дверь, он громко и смачно выругался на девчонок, которые тут же прыснули уже сдержанным смехом.
- Ну, заходите вы там! – раздался изнутри низкий женский голос, звучащий безаппеляционно.
Все замолчали. Вытаращив глаза, три девчонки и Димка смотрели друг на друга. Поколебавшись несколько секунд, делать-то уже нечего – нужно-таки идти, аккуратно и неспешно поплелись они по черному коридору. Он казался таким длинным и темным. Это был первый закулисный проход в их жизни. С этого прохода началась новая жизнь, не похожая на привычные им обычные будничные дни. Как интересно они не старались разнообразить свой досуг до этого, все, что будет после этого прохода, будет намного ярче, веселее и цветней. Но об этом они узнают позже,… а пока наши герои, наступая друг другу на ноги в темноте, вошли в театральную студию.
Это было неожиданно. Ангелька предполагала увидеть здесь все, что угодно, но только никак не то, что увидела. В центре помещения, между зрительным залом и сценой стоял длинный, старый, обшарпанный стол. За ним сидели с двух сторон человек пять: ребята, одна громкая девчонка и режиссер. То, что женщина с сигаретой в зубах, сидящая в центре, была режиссером, ни у кого сомнений не вызывало. Курила только она и еще один парень. Дымовуха стояла хоть топор вешай. И все они резались в домино…
Ангелька, Катенок, Анька и Димка войдя, столпились, переминаясь с ноги на ногу и офигевая от увиденного. Ангелька представляла себе театр как нечто помпезное, где все должны ходить обязательно в костюмах средневековья и разговаривать исключительно словами Шекспира или Гюго. То, что люди, сидящие за столом и разговаривающие по матери, являлись актерами, было невероятно удивительно для Ангельки.
Все замолчали. Режиссер, прищуриваясь, когда втягивала в себя табачный дым сигареты, затягивая ее за один раз почти наполовину, и через несколько секундную паузу извергая значительные клубы дыма, говорила горлом на выдохе.
- Ну, что пришли? – спросила она грубо, не оставляя шанса на какое-нибудь хотя бы мало-мальское гостеприимство.
- Мы это…объявление прочитали…ну вот, решили прийти…. – сказали Димка, Катенок и Ангелька, заполняя паузы друг друга. Как было неловко выдавливать из себя слова! Но тут как всегда бесстрашная Анька спасла ситуацию.
- Мы в театральную студию пришли поступать. Хотим играть в театре! – выпалила она.
- Хотите играть в театре, а войти как следует не можете. Толчетесь там, в дверях уже минут пятнадцать, – сказала недовольная режиссер, - ну, раз пришли, показывайте, что умеете!
- У нас стихотворение. Одно. На всех. Мы его по дороге сюда выучили, – продолжала ни сколько не робеющая спасительница положения.
Ребята, сидевшие вокруг стола, когда они вошли, во время этого словесного поединка потихоньку передвинулись за спину режиссера и расселись на зрительские места. После последней реплики в их рядах пробежал изрядный смешок.
Самая смелая девушка компании вышла на сцену. Забраться на нее было совсем просто – нужно было сделать всего небольшой шаг наверх. Сцена была маленькая. Итак, Анна гордо вышла в середину, вскинула голову и произнесла быстро:
- Стихотворение без названия. Автора не помню…. «О чем поют воробушки в последний день зимы? - «Мы выжили! Мы выжили! Мы живы! Живы мы!!!»…и многозначительно замолчала.
На лице режиссера выразилось полное недоумение. Задние зрительные ряды разразились громким хохотом. Теперь уже ребята не сдерживали себя и не стесняясь обидеть незнакомцев – новоиспеченных претендентов на звание актера, просто ржали во все горло, сползая с кресел, загибаясь пополам, держась за животы и одновременно махая руками.
- Вы издеваетесь надо мной? – выдавила сквозь зубы режиссер, не прикрываемо злясь на пришельцев с возрастающей силой.
На это задние ряды отреагировали второй, еще большей волной ржача.
Анна, ни сколько не смутившись, спустилась со сцены и села рядом с друзьями. Ирина Николаевна, так звали режиссера, обернулась на ребят и немного ухмыльнулась, потихоньку спуская с себя маску «грозы всех морей». Но через мгновенье снова натянула ее обратно и сурово обвела наших героев своим оценивающим взглядом.
- Мне мальчики в спектакль нужны. Его беру, - показала она на Димку, - ну, и тебя, ладно, тоже, так и быть,- тыча взглядом на Аньку, недовольно добавила она.
Ангелька и Катенок вытаращили глаза, полные удивления и обиды одновременно. На задних рядах воцарилась тишина. Ирина Николаевна одарила незнакомцев еще раз изучающим взглядом.
- Попроси ее выйти отсюда так, чтобы она сюда больше не зашла, - выпалила она быстро приказным тоном Катенку, показывая на Ангельку.
Катенок, понимая, что это последний шанс остаться здесь, начала громко кричать на Ангельку, насколько это было возможно. Ведь Ангелька была ее сестрой, хоть и не родной. Они с детства очень дружили и любили друг друга. Разделяли радости и горести, обсуждали мальчиков, доверяли самое сокровенное. Ссоры были, но редко. Катенку было нелегко исполнять эту роль и Ангелька, пораженная неожиданной агрессией Кати, встала и вышла.
Димка вернул ее обратно в зал. Теперь Ангельке предстояла роль «жестокой выгоняющей». Ангелька, также понимая, что именно в этот момент решается ее судьба, с такой яростью набросилась на Катенка, крича ей, что она здесь совершенно лишняя, бросилась на нее с кулаками и вытолкала Катенка взашей из студии.
Все были приняты! И через пять минут, представившись друг другу, сидели за столом и играли в домино. А позже была репетиция нескольких сцен спектакля «Последняя женщина сеньора Хуана».
Игра этих непрофессиональных актеров то в агрессивных соперников, то в робких влюбленных, то умело скрещивающих в фехтовании шпаги, то волнующих сердце проникновенным монологом потрясла пришельцев пронизывающим электрическим зарядом от кончиков волос до кончиков пальцев на ногах и одновременно заворожила необыкновенной творческой тайной, опьяняющей потрясенный разум «инопланетян».
Это было началом новой жизни - творческой, интересной, яркой и красочной как никогда. Это было началом ежедневных продолжительных репетиций, заканчивающихся уже поздно за полночь, но любимых и самых нетерпимо ожидаемых в светлое время суток. Вся жизнь этих студентов вдруг превратилась в ожидание репетиции.
По вечерам сначала пару часов были занятия с «новенькими» - этюды, фонетика, постановка речи, пластика, история театра. Все это было увлекательно интересно еще недавно так далеким от этого ребятам. Режиссер Ирина Николаевна оказалась очень даже дружелюбной, но одновременно очень требовательной. Она как курочка-наседка одновременно опекала и учила своих деток – учеников-театралов. Было понятно, что профессия, которой она посвятила всю свою жизнь, была для нее самым главным в этом мире. Несмотря на то, что у Ирины Николаевны был муж и сын, все время она проводила в театре - с утра до позднего вечера. Она любила театр. Он был ее домом, семьей, работой и хобби одновременно. Ему она отдавала всю себя без остатка. Днем она занималась декорациями, костюмами, тесно работая с художницей - костюмером, светом и ролями. Она проводила индивидуальные уроки с актерами, разбирая досконально весь текст, реплика за репликой, характер и суть героя, его переживания и настроения. Всегда поражало насколько кропотливая работа у режиссера этой маленькой, но такой родной, теплой и уютной театральной студии, созданной руками и душой режиссера. Именно она делала погоду в театре, задавала направление движению и бесконечно поддерживала огонь в этом очаге жизни. Она была ядром этой маленькой, но бесконечной в полете творческих замыслов вселенной. Она подбирала пьесы для постановки спектаклей, перечитывая тоннами материал.
В этом сезоне ставили «Слона», пьесу ленинградского драматурга Александра Каткова о советском колхозе и обычных людях. В пьесе было задействовано много актеров и все равно не хватало мальчиков.
Тогда Ангелька вдруг вспомнила одного талантливого одноклассника, который совершенно гениально сыграл когда-то в школьной новогодней сказке кота в сапогах, вытягивая всю сказку на себе. Он единственный умел импровизировать на ходу, одновременно общаясь с детьми, для которых собственно и разыгрывалось сие действо. Она обратилась к знакомым за его телефоном или адресом, но никто не дал ей его координат. Все не сговариваясь, смеялись ей в ответ и убеждали в том, что этот молодой человек никогда не пойдет играть в театр. «У него совсем другие интересы. Не трать свое время зря и оставь эту затею!» - говорили один за другим ее приятели.
Итак, никто не помог Ангельке и не разделил ее взглядов и надежд. Но это только усилило интерес Ангельки к ее задуманной и уже поставленной цели. Ведь нужно отметить, что Ангелька всю жизнь шла напролом и почти всегда добивалась своего. Хотя иногда победа разочаровывала ее своим неожиданным результатом. Но это никогда не умоляло ее стремления ставить новые цели и завоевывать новые вершины. Она воспринимала другой результат как неверно выбранный вектор, меняла его и шла к новой цели. Если в голову этой девушки залезала какая-нибудь идея, которая заполняла все ее мысли, не только укрепилась там, но и требовала быстрых решений, она не задумываясь, бросалась тут же ее реализовывать.
Ангелька вспомнила, что у необходимого ей человека был младший брат, который в то время еще должен был, по ее подсчетам, оканчивать школу, где не так давно училась она сама. Ее там все знали, и она, не раздумывая, отправилась прямо к завучу по воспитательной работе и руководителю всех школьных мероприятий, оказавшейся по случайности ее первой учительницей. Войдя в кабинет к Галине Николаевне, она увидела Колю. Он-то ей и был нужен. Какая удача!
..........