М И Ш А Н Я.
Миша, Мишутка, Мишаня все эти имена для меня как музыка. С самого рождения этот малыш заполнил моё страдающее сердечко о потеряном братике. Для меня он и младший брат и мой первый ребёнок, я его ревновала ко всем, это был только мой малыш. Полненький, смуглый, с огромными чёрными глазами, с пушистыми длинными загнутыми ресницами, умилительными ямочками на щеках, он был любимцем всей семьи и родственников. Иногда незнакомые люди маму спрашивали: «Что, у вас муж надсмен?», так ярко в малыше проявлялось что-то азиатское. Мама отшучивалась: «Триста лет татаро-монгольского ига, возможно где-то и пересеклись дороги прабабушек с прадедушками.»
Шутка шуткой, но в папином роду были родственники со смоляными волосами, черноглазые и смуглые. Хотя у нас с братом есть и другая версия. Почему-то частенько в детстве папа нас дразнил и особенно меня « чалдонкой», я всегда обижалась, но никогда не спросила, что это значит. Уже взрослой, рассматривая карту автодорог, нашла город Митрофанов, который находится между реками Чал и Дон. Возможно папины предки и есть выходцы казаков с этих мест , которые потом основали форпосты на Иртыше, один из которых Старая Шульба в Восточно- Казахстанской области, где родился папа. К сожалению нет уже этой деревни, там сейчас Новошульбинское водохранилище одной из нескольких ГЭС на Иртыше,когда-то могучей реки, земли вокруг которой покоряли казаки Ермака. Особенно верится в эту версию, когда вспоминаю рассказы тёти Паши о её девичьих нарядах и песни, которые она часто мне пела. Современные казачьи хоры исполняют эти старинные песни, а казачки мне напоминают мою тётю, какой я её себе представляла по её рассказам.
Похожесть наша с братом в том, что мы оба смуглые и черноглазые.
Летом я уже носила своего братика на Щорса, это был тупик улицы, где проходили все наши детские игры. Что интересно, мне совсем не было в тягость это нянчанье, ведь приходилось отказываться от многих игр, не могла же я бегать с малышом на руках.
На следующее лето, когда Мишаня уже подрос, у нас появилась сестрёнка Надюшка. У неё были длинные пальцы на ручках и вся такая тоненькая, длинненькая, что папа её называл « Петербургская дама», так вот, с пелёночного возраста и уже «Дама».
Мама была это лето в декретном отпуске с малышкой и мы с тётей Пашей поехали в гости в Семипалатинск и дальше в Ново-Шульбу и Тавричанку. Очень запомнились проводы.Уже сели в вагон, но я выскочила и, со слезами на глазах, начала маме строго наказывать, тряся указательным пальцем, чтобы следили за Мишенькой, особенно чтобы он в колодец не упал. Посреди двора у нас был колодец со срубом, но без крышки. Запомнилось, как провожающие посмеялись над тем, как я строго свою маму напутствовала.
Путешествие на поезде было впервые, я всё время сидела у окна, радовалась, когда за окном мелькали островки красных маков. Поезд шёл медленно, остановки были долгие. На одной остановке мальчишки продавали черепах, потом дальше стали торговать рыбой, а вскоре из окна стал виден Балхаш. Сейчас уже не увидете- обмелел Балхаш, ушёл берег дальше. На одной большой станции, к приходу поезда, были накрыты столы прямо на перроне, и можно было покушать столько сколько успеешь, и всего-то за рубль.
С особым волнением ждала , когда – же будет мост через Иртыш. Позади у нас уже были речки Или, Чар, но они небольшие. Об Иртыше в нашей семье много рассказывали и папа и его родственники, приезжавшие в гости, особенно же впечатляли рассказы тёти Паши. Может быть её рассказы были красочны, может быть детское воображение что-то сказочное дорисовывало, но представлялась река, где и берегов – то не видно. Жутко было представить такой длины мост. Наконец последняя станция и впереди Иртыш. С оглушающим грохотом заехали на мост и вот он Иртыш! Бегаю от окна к окну, в одном окне тёмно-зелёная бурлящая огромная река, а в другом окне-прозрачная тихая вода над камушками. Тётушка говорит, что вот ещё остров намывается. Не всё мне было понятно, но первая встреча с Иртышом меня не разочаровала. Знать бы мне тогда, что на долгие годы жизнь моя будет проходить буквально на берегу Иртыша и буду видеть его из окна своей квартиры, и работа будет связана с теми людьми, кто его эксплуатировал и кто его охранял от загрязнений и браконьерства. Приехали мы закопчённые, и ещё три дня у меня земля ходуном ходила и голова кружилась. Цель нашего путешествия была Тавричанка. Добирались мы до Ново-Шульбы на попутке а дальше на телеге, запряжённой двумя быками. Мы ехали по живописным полям, сплошь цветущими, невиданными ещё мною, подснежниками-сон травой. Местами в ложбинках ещё лежал снег. Вспаханная земля парила. Быки шли очень медленно и я бегала, любовалась цветами, а они такие крупные, мохнатенькие, разноцветные.
Впечатления от деревни остались самые разнообразные и незабываемые. Особенно запомнились мои маленькие родственники- три девочки и маленький мальчик Сашенька, так похожий на моего братика и одного возраста с ним. Самое смешное было то, что я им всем была тётя. Они надо мной подшучивали, но это не мешало нам дружно играть и они научили меня многим деревенским шалостям- мы почему-то ходили зорить птичьи гнёзда, делали бусы из скорлупы сорочьих яиц, ходили «выливать» сусликов, собирали курай и коровьи лепёшки для топки печки, копали какие-то коренья, собирали стебли , листья и всё грызли. Вечерами в избу к тётке Федосье собирались родственники, соседи и здесь фурор произвела моя соломенная шляпка. Все её щупали, примеряли и изломали, истёрли всю до дыр. Я очень плакала, жаль было свою шляпку.
Обратно мы возвращались тоже на быках, в полях на пригорках уже цвели марьи коренья. Проезжая через лог, мы заметили волчицу с двумя волчатами, часто на дороге, как сторожевые, стояли столбиками суслики, высоко в небе пели жаворонки, которых я никак не могла рассмотреть.
Когда возвращались поездом домой, уже не было маков, трава пожелтела, пейзаж был более унылый, началась летняя жара в полупустыне.
Дома нас радостно встретили, все соскучились, я же особенно радовалась встрече с моим Минечкой. Он подрос, стал озорной. Сердиться на него было невозможно, его улыбка и ямочки на щёчках обезоруживали.
Однажды я перепугалась за него не на шутку. Был Мишаня около меня во дворе и вдруг исчез. Всё обыскала, в колодец с похолодевшим сердцем заглядывала, во все закоулки, нет нигде. Взрослых никого дома не было, одна я приглядывала за братиком и проглядела. Обезумевшая кинулась на улицу, побежала на Щорса, никто его не видел. Я опять во двор, опять к колодцу, но там только холодная тишина и моё отражение. Опять побежала на Щорса, стою посреди улицы и реву, взгляд упёрся в вишню в Кузнецовском полисаднике, а у неё веточки вниз опускаются, то одна, то другая. Я к вишне, а там сидит мой карапуз, ягодки срывает и ест, высокая трава его вокруг скрывает. Сколько радости было, обцеловала всего, притащила домой, вся в слезах, от счастья уже.
После этого случая, папа на колодце сделал крышку.
Интересно, что память из детства вырывает разные эпизоды и всё больше в летнее время. Ещё один запомнившийся случай.
Я заканчивала пятый класс, мы с подружками собрались первого мая в парк Культуры им. Горького. Без Мишутки я бы даже не помыслила пойти. Родители мне его доверяли. Мы большой ватагой пошли в парк. Сначала ехали на автобусе, потом на троллейбусе, с нашей окраины до парка добираться долго. Там покатались на качелях, каруселях, поели мороженое. Всю задуманную программу выполнили. Уставшие, но довольные пошли на троллейбусную остановку ехать домой. Но таких отдохнувших и уставших было так много, что мы не могли попасть ни в первый... ни в третий троллейбус. Потом всё-таки втиснулись в какой-то. На своей остановке вышли, а у Мишки туфельки нет на одной ножке. Я его подружкам поручила –«Сидите здесь!»- а сама за троллейбусом побежала. Три остановки бежала, догоню только, а он опять от остановки отходит. Поняла, что не догоню, сил уже нет. Вернулась на ту остановку, где всех оставила, а парень мой весёлый такой, развлекает чем-то девчонок. Решили мы, что надо идти на противоположную остановку и ждать троллейбус на обратном пути. Долго ли коротко ли , но сказка подходит к концу. В одном из троллейбусов водитель отдал нам туфельку. Уже не просто уставшие, а из последних сил вернулись мы домой. Зато без потерь! Потом долго девчонки вспоминали, как несли Мишку на закорках по очереди. Почему-то на автобус мы уже не сели, а шли пешком километров пять.
И опять летние картинки. Мишаня уже школьник, прозвище у него ботаник. Хотя интересовала его больше всего всякая мелкая живность- червяки, гусеницы, мухи, вообщем всё что летает и ползает. Он часами наблюдал за насекомыми, жужжащими над цветами, знал названия многих.
Как-то бежит с улицы с победным кличем: « Всё, я в Артеке!» Оказывается в газете «Пионерская правда» был призыв собрать какое-то количество семян травы цыганки, такое её простонародное название. Наградой будет поездка в чёрно-морский лагерь «Артек». И вот мы с ним и тётей Пашей ползаем по огородам, обочинам дорог, пустырям собираем эти семена. Прошло несколько дней , а семян в баночке совсем мало, уж очень они мелкие. Мишаня с нами уже не ползает, пыл пропал, ну и мы поустали и тоже бросили. Так поездка в «Артек» не состоялась.
Как-то родители подарили нам новые юбилейные металлические монетки. В одно воскресное утро родители куда-то ушли, мы втроём забрались в их кровать и барахтались там. У Миши в руках оказалась эта монетка в пятьдесят копеек. Когда он её сунул в рот, я не заметила. Мы баловались и вдруг он зажал горло, и прохрипел, что проглотил монетку. На мгновение я оцепенела от ужаса, но какие-то материнские инстинкты сбросили меня с кровати, я побежала звонить, вызывать скорую. Телефон-автомат был далеко, только около магазина. Летела пулей. Скорая приехала удивительно быстро. И когда я, на руках с ним ,садилась в машину, стукнула малыша головой о дверцу. Монетка провалилась, он стал легче дышать. Всё-таки поехали в больницу, там напоили его каким-то раствором и сказали, чтобы ждали выхода монетки. Не дождались, забыли наверное.
И опять лето, у меня студенческая сессия за первый курс. Училась я в Семипалатинске. Слышу по радио об ужасной трагедии в Алма-Ате – сель. Это страшное природное явление в горах, от лавины резко увеличился уровень воды в озере Иссык. Вода хлынула по ущелью, сметая всё на своём пути, превращаясь в грозный грязевой поток. Я знала, что брат отдыхает в пионерском лагере на Иссыке. Заказываю телефонные переговоры по межгороду, у родителей дома телефона нет, надо было вызывать на телеграф, а это не меньше трёх дней. Экзамены, зачёты, как сдавала не помню. Трагедия эта коснулась и семипалатинцев, погиб сын наших преподавателей, ещё много людей. Иссык был излюбленным местом отдыха и туризма казахстанцев. Его называли «второе озеро Рица» Но почему второе? Много позже я побывала на озере Рица и убеждена, что Иссык был много красивее дикостью пышных тянь-шанских елей и венца снежных горных вершин. Теперь спор бессмыленен, всё это великолепие в один миг исчезло и унесло тысячи жизней. Газеты пестрели фотографиями ужасных пейзажей после селя. Одна фотография бросилась мне в глаза –
Мишаня, мой Мишенька жив, здоров, стоит улыбается, рядом вертолёт, военные.
Оказывается их лагерь спас пастух. Он услышал шум в горах, оставил отару и бросился сообщать в лагерь о надвигающемся селе. Была ночь,все спали. Директор лагеря не поверила пастуху, сказала, что нет никакого указания. Но нашлась одна воспитательница, которая начала поднимать весь лагерь и выводить детей в горы. Только успели подняться вверх и селевой поток, как спичечные коробки, снёс лагерь. Всё это было описано в статье. И ещё была примерно такая фраза : « Ко мне подошёл малыш с огромными чёрными глазами и сказал, что он совсем не испугался».
Потом часто Миша вспоминал этот эпизод и возмущался, что журналист написал не так: « Это он ко мне подошёл и спросил не испугался ли я».
Учёба, затем работа, семья разделили нас по разным городам, затем по разным странам, годы почти сравняли нас по возрасту.
Не стал Мишаня ни ботаником, ни зоологом, но всю жизнь он даёт людям свет и тепло в буквальном смысле этих слов. Работает он на той самой ТЭЦ, где работал папа, мама проработала почти сорок лет и вот уже более тридцати лет Михаил обслуживает турбины, которые дают свет и тепло. Нет уже давно того причудливо-сказочного яблонего сада, выросли огромные новые корпуса машинных залов с современной техникой. За эти годы сожжены миллионы тонн угля и мазута и наверное столько же, к сожалению, выброшено в воздух сажи. Вросли в землю домики на нашей окраине, нет уже того прелестного тупичка на улице Щорса, кругом дороги, машины. В нашем доме нынешние владельцы открыли продуктовый магазин.
И опять вспоминается далёкое лето. Михаила комиссовали из Алма-Атиского пограничного училища. Разрыв коленного мениска. Куда дальше? С девушкой тоже что-то не сложилось, поссорились и она уехала на каникулы в свой Чапаев.
Папа заволновался, не сорвался бы парень . На работу-то на ТЭЦ его устроим, а как скрдечные дела? Спросил : « А что Минька, привезти тебе Наташку?». В ответ: « Ну привези.» На следующий день отец покупает билет в Чапаев и через несколько дней возвращается с Натальей. Решили весной пожениться. Ох и свадьба была, кругом бело-розовая кипень цветущих яблонь и урюка. После дождя с небольшим ветерком, посыпались розовые лепестки под ноги молодым, выходящим из ЗАГса. И не было в этот день невесты красивее нашей Натальи и жениха лучше нашего Михаила. Плясали во дворе, где уже не было колодца, зато площадка для танцев побольше, а в доме уже был водопровод.
И всё впереди – и дочь красавица, сыны двойняшки- богатыри, внуки.
А у меня перед глазами всегда стоит образ бегущего с победным кличем мальчишки: « Всё. Я в Артеке!»
Штуттгарт. Декабрь 2007.