Дело не в дороге, которую мы выбираем - то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
(с) О'Генри
Девочка и Змей болтали ногами в воде и жевали местные сочные плоды в шершавой и грубой кожуре, после которых приходилось долго отмывать вымазанные в липком, сладком соке пальцы. Они плевались маленькими твердыми косточками в пенный прилив и обсуждали ту сотню философских вопросов, о которых так любят поговорить взрослые, тучные мужчины после плотного обеда, небрежно раскуривая сигары и набивая трубки или дети, играющие в солидных мужчин. По небу лениво ползли разморенные золотистым, тягучим как мед, солнечным полднем облака.
Разговор был так же ленив и неспешен – он служил всего лишь фоном этому славному дню, как и шелест волн по песку, поскрипывание старых деревьев под порывами ветерка, шорох карандашного грифеля по альбомным листам... И только когда с воды потянуло прохладой и Девочка, зябко поведя плечами, накинула яркий шелковый платок, их голоса зазвучали серьезнее и взволнованнее.
- Фатализм? Я помню эту забаву скучающих юнцов – ничем хорошим она обычно не заканчивалась. – Змей лениво водил кончиком хвоста по песку, оставляя за собой сложный узор из пересекающихся окружностей и плавных линий. – В конце концов, бездействие всегда было противно вашей природы. Иначе вы бы сейчас ничем не отличались от обезьяньих стай, питающихся тем, что растет на деревьях, а остатки скидывающих на тех, кто проходит мимо.
- Но мы такие, какими созданы, разве нет? Я не спорю, идея бесконечного сада камней, на каждом из которых выбита чья-нибудь судьба, абсурдна от начала и до конца, но что можно изменить, если изначально олени жуют траву, люди едят мясо и фрукты, а упомянутые тобой макаки -плоды с деревьев? – Девочка что-то набрасывала скупыми, сухими штрихами, и даже не подняла голову от альбома. Змей прищелкнул языком:
- Вот так, глядя себе под ноги, ты смотришься маленькой святой. Но сердце у тебя дикое. Вы были созданы такими - охотниками, загоняющими добычу, создающими хитрые ловушки, делающими все, чтобы компенсировать слабость своих тонких рук. Но то, чего вы добились – это только ваши собственные стремления и мечты. Судя по тебе, людские сердца не меняются, они все так же рвутся к свободе.
Девочка последний раз лениво пошевелила босой ногой – пена прибоя плотно облепила узкую ступню.
- Убивая – убивай. Это будет честнее и милосерднее, чем пить жизнь по капле, разве нет? Люди созданы жить засчет других – засчет чужого мяса, чужих шкур, чужой земли. Это неизбежно, так зачем превращать трагедию в фарс? А свобода выбора – это просто красивая игра слов, не более, при всем желании, я не смогу довольствоваться травой или лучами солнца для того, чтобы жить.
Ее собеседник только покачал чешуйчатой головой, отливающей алым в последних лучах заходящего солнца. И лишь много позже, когда они брели в сумерках вдоль кромки воды, Змей ответил:
- Нет, дитя человеческое. Убивая – возрождай. Задумано было так… Через то, что одинаково и неизбежно для всего созданного и существующего, через смерть могло придти понимания единства. Кости оленя, скошенная трава или человеческий прах удобрят землю – без разницы, она станет родить лучше. Но это и не означало, что человек должен был стать оленем, а олень – травой.
- Видимо, как и всякая хорошая идея, она получила дурное воплощение. – Девочка на ходу не то поправила волосы, не то дернула плечом – было не разглядеть.
Вместе с ночью Последний берег накрыла тишина, дитя человеческое уснуло, привалившись к блестящему, плотному клубку колец змеиного тела и не услышала его задумчивого свиста:
- Воплощение… Вы так и не поняли, что на вас высыпали только идеи, зачатки, зерна, а уж воплощением их вы должны заниматься сами. Иначе на кой черт было придумывать такую мудреную штуку, как свобода воли?