*
— Удивительно, — сказала мама, — как нам удалось купить такой огромный дом за такую смехотворную сумму?!
Вся семья наконец-то смогла собраться за обеденным столом одновременно: мама, папа, Галя, Димка и маленькая Олеся. Раньше, много лет подряд, они ютились в таком маленьком домике, в котором была такая маленькая кухня, что семье приходилось обедать пополам, то есть сначала ели мама с папой, а потом дети, или наоборот ; смотря по тому, кто был голоднее. Поэтому, конечно, все были очень-очень рады. Только Димка был не очень доволен, потому что за общим столом ему не давали шалить. Другое дело, когда он кушал с Галей и Олесей, — можно было стащить у Гали из борща кусочек мяса, а капусту из своей тарелки переложить в Олесину. Ну и что они сделают? Разве что наябедничают. Ну и пусть ябедничают — маме с папой всё равно некогда разбираться.
Печка в углу приятно потрескивала, а за окном валил снег.
— Странно, — повторила мама, — такая смехотворная цена!
Папа хотел что-то сказать в подтверждение, но рот у него был набит всякой вкусной едой и он только кивнул. Наверное, он подумал: «Вот какой я ловкач!». Смешно было так думать про папу и тем более ему про себя, потому что он совершенно не мог торговаться; от одного слова «торговаться» ему становилось тошно.
Дом был, конечно, не такой огромный, как о нём отзывалась мама. Но все-таки он был большой: три комнаты на втором этаже, гостиная и кухня — на первом, да ещё чердак и подвал в придачу.
— Верно, здесь соседи вредные! — предположила мама.
— Ха-ха-ха, — засмеялся папа и чуть не подавился рыбой.
Мама словно не могла поверить своему счастью. Во всяком случае, в везение, лотереи и в тому подобную чепуху она никогда не верила. «Вс; в этой жизни достается нелегким трудом», — не раз говорила она. «Только однажды мне повезло, — тут мама делала многозначительную паузу и продолжала, — когда я выходила замуж за вашего папу». Затем она вздыхала и говорила: «Даже вы достались мне нелегко!»
— Ну что ты, Алуся, — возразил папа, когда дожевал, — кто же уступит из-за соседей? С соседями можно вообще не общаться.
— Как бы не так! — сказала мама. — Вон Галя уже познакомилась.
Галя — ей было четырнадцать лет — почувствовала себя виноватой.
— А может, здесь пливидение? — сказала Олеся, весело болтая ножками под столом.
— Или в подвале полно крокодилов! — засмеялся Димка.
Мама посмотрела строго сначала на Олесю, а затем на Димку, но Димке достался взгляд более строгий, потому что Олесе было всего три с половиной годика и ей дозволялось все что угодно, а ему было пять и у него уже должен был быть хоть какой-то ум.
— Какое там привидение? — спокойно сказал папа, — нас здесь и так пять человек. А когда приедет баба Клава, тут не то что приведению, тут котёнку разместиться будет негде!
— Не преувеличивай, — сказала мама обиженно. — Во-первых, дом не такой уж маленький, а во-вторых, что ты имеешь против бабы Клавы? Она приедет, поможет мне чистоту навести, за детьми будет присматривать. И потом не забывай, она приезжает всего на четыре недели.
— Ох! — вздохнул папа, — всего на четыре недели! За эти четыре недели можно будет с ума сойти!
— Не сойдешь, — сказала мама. — Тебя всё равно дома не бывает. Ты же всё время на работе!
— Если бы я меньше работал, — сказал папа, — мы бы в этом доме не жили!
— А за нами не надо плисматливать, — заявила Олеся; она смешно наклоняла свою белокурую головку туда и сюда, показывая, как ей вкусно, и с аппетитом облизывала пальчики вместо того, чтобы их загибать. — Я плисматливаю за собой, — она облизала большой пальчик, который у неё всё равно был маленький, — Галя за Димкой, — она облизала указательный пальчик, — за Галей плисматливать не надо — она больсая, — она облизала средний пальчик, — а котёнка у нас всё лавно нет, — и Олеся один за другим облизала все остальные пальцы.
— Про котёнка вы правильно заметили, — сказал Димка, — лучше завести котенка, чем бабу Клаву.
— Котёнка заводить поздно, — сказала мама, — кошку впускают в дом перед новосельем, а у нас новоселье уже целый месяц!
— А вот и не поздно, — сказала Галя, — у нас в подвале мыши!
— И злые крокодилы! — вставил Димка.
— Ах, вы уже и в подвале побывали? — рассердилась мама. — А ну признавайтесь, что вы там делали?
— Кормили крокодилов, — пошутил Димка.
— Не смейте кормить крокодилов с нашего стола! — закричала мама. — У нас еды и так не хватает!
Галя с Димкой захихикали, а Олеся ничего не поняла.
— Не преувеличивай, Алуся! — спокойно ответил папа.
Ему было немножко обидно, что на корм крокодилам его зарплаты, в самом деле, не хватит.
— Мы ещё на чердаке не были! — заявил Димка, перестав смеяться. — Интересно, что там?
— Говолю вам, там пливидение! — сказала Олеся. — Вот если бы мы завели маленького котёночка, совсем клошечного, он бы его унюхал.
— Почему бы тебе, Олеся, не попросить котёночка прямо? — мягко и наставительно упрекнул её папа. И в подтверждение своих слов он громко чихнул.
— Ты насыпал слишком много перцу в свою тарелку, — забеспокоилась мама, — а у тебя печень больная.
— Это не печень больная, а мысль правильная, — возразил папа.
— Какая мысль плавильная? — спросила Олеся. — Пло котёнка или пло печень? — она подняла ручки ладошками вверх и стала качать ими наподобие весов.
— Здесь только сыр плавильный, — перебил её Димка.
— Не пелебивай, когда с тобой не лазговаливают!
— В самом деле — это невежливо, — вступилась за Олесю мама.
— Ты всегда за неё! — надулся Димка.
— Это потому что она маленькая, — сказала Галя.
Димка ещё больше насупился.
— Что ты насупился? Хочешь еще супа? — пошутил папа и засмеялся.
Но больше никто не засмеялся. Тогда папа тоже перестал смеяться. И весь остаток обеда прошел в молчании. Только изредка мама говорила: «Передайте соль», а папа: «Передайте перечницу», «Ну где же перечница?», «Перечница пропала!».
— Старая? — спросил Димка и получил замечание.
А в остальном всё было абсолютно тихо, так что даже мышам в подвале пришлось ходить на носочках.
* *
Вечером, когда семья опять собралась за столом, Олеся была какая-то необыкновенная, праздничная, а улыбка так и не сползала у нее с лица (наверное, у её улыбки не было ножек… интересно, у твоей улыбки есть ножки?).
«Это потому, что она опоздала и попала к десерту, — подумал Димка, — а картошку ей есть не пришлось».
Он хотел попросить маму, чтобы сестру тоже заставили есть картошку, но Олеся его опередила.
— Между плочим, она не каплизная! — сказала она в тот самый момент, когда все темы были обсуждены и над столом, словно небольшое облако, повисла пауза.
— Кто не капризный?— спросила мама.
— Пливидение.
Папа засмеялся.
— Не она, а оно, — поправил он, как будто сообщение о привидении в его собственном доме его ничуть не удивило.
— Не удивительный ты какой-то, папа! — сказала Олеся и стала со всех сторон облизывать ложку из-под сгущенки.
Она облизывала её так настойчиво, как будто хотела протереть в ней дырку, и изредка косилась то на маму, то на папу. Ей не терпелось, чтобы они ещё что-нибудь у неё спросили. Но они молчали.
— Она, что, девочка? — догадался Димка, и хотя в этот момент он меньше всего волновал Олесю, она была ему так благодарна!
— Девочка! — воскликнула Олеся, сложив ладошки и мечтательно посмотрев в потолок. — И зовут ее Рита! — затем она снова обмакнула ложку в сгущенку и стала ее опять облизывать.
— Я что-то не могу понять, — сказал папа, — ты кушаешь сгущенку или ложку?
Олеся обиделась, но не на то, что папа сделал ей замечание, а потому что он совсем не интересовался привидением. Становилось понятно, что дальнейших расспросов ей не дождаться, и она начала сама:
— Рита сидела в детской на подоконнике и переливала лунный свет.
— Куда? — спросила мама.
— Из одной вазочки в другую.
— Ах! — вскрикнула мама. — Надеюсь, она не разбила мою любимую вазу!
— Ну что ты волнуешься, Аленька? — сказал папа, как всегда, абсолютно спокойный. — Невозможно переливать лунный свет из одной вазы в другую. Это же не молоко!
— В самом деле, может быть, это было молоко? — спросила Галя.
Олеся опять обиделась. Ей гораздо больше хотелось, чтобы её спросили: «Может быть, это было не привидение?». Тогда бы она начала доказывать, что это было именно привидение; описывать, какое оно, рассказывать всё в мельчайших подробностях. А так разговор заходил в тупик. Она поджала губки и отвернула голову в сторону, чтобы всем сразу стало понятно, что она обиделась.
— Врёшь ты все! — сказал Димка. — Где бы она взяла лунный свет?
— Как где? За окошком! — вскрикнула Олеся и подбежала к занавешенным окнам. — Смотри! — она одернула штору, и все увидели, что луна была превосходной — высокая, полная, яркая!
— А может, она до сих пор там? — воскликнул Димка и побежал наверх, в детскую.
Олеся снова преисполнилась ему благодарности, но полностью преисполниться благодарности она не успела, потому что надо было тоже бежать наверх. Вдруг Димка Рите не понравится и она больше не прилетит? А это было вполне-вполне вероятно, потому что Димка иногда был такой назойливый, такой несговорчивый — в общем, ужасно противный и неинтересный.
— Придётся ставить ещё один прибор, — сказала мама.
— Скорее убирать два, — возразил папа.
— Что-то засиделись мы нынче за ужином, — сказала мама. — Уже ночь на дворе. Завтра детей не добудишься.
— А зачем их будить? — сказал папа. — У Гали каникулы, у меня выходной.
— Как зачем? — возразила мама. — Режим пострадает!
— С режимом ничего не случится, — стал успокаивать её папа. — Он неодушевлённый.
— Режим нарушать нельзя. Это для здоровья вредно!
— Зато для нервов полезно!
* * *
Когда Димка вбежал в детскую, на подоконнике уже никого не было. «Соврала», — подумал Димка. Он услышал мелкое топанье у себя за спиной, обернулся и хотел дёрнуть Олеську за локон. Но она, как всегда, схитрила.
— Смотри! — сказала она и показала пальцем на подоконник.
На подоконнике стояла вазочка из хрусталя, прикрытая тонкой тетрадкой, а внутри вазочки что-то светилось и прыгало.
— Ой, что это? — спросил Димка.
— Лунный зайчик! — сказала Олеся.
Лунный зайчик ещё попрыгал немного, и тетрадка с вазы слетела. Он выпрыгнул из вазы и стал метаться по комнате, словно мотылёк вокруг лампочки.
— Какой беспокойный зайчик! — сказала Олеся, всплеснув руками.
Зайчик на минуту угомонился, и Олеся с Димкой увидели, что лунный зайчик, действительно, походил на зайца. Всё у него было — и ушки, и мордочка, и лапки, и даже маленький хвостик.
— Интересно, он разговаривает? — как будто между прочим спросил Димка.
Зайчик замотал головой.
— Не разговаривает, но все понимает, — заметила подоспевшая Галя. — Это и есть твое привидение? — спросила она Олесю.
— Ну что ты? — сказала Олеся. — Это всего лишь лунный зайчик.
При слове «всего лишь» зайчик сник и слегка потускнел.
— Не обижайся, — сказала Галя и взяла зайчика на руки. Он был такой маленький — помещался в ладошку. — Ты у нас будешь вместо котёнка.
Зайчик блаженно замурлыкал и залился перламутровым светом. Он посидел ещё немножко у Гали на руках, затем спрыгнул к ней на подушку, зевнул и улёгся спать.
Галя с Димкой тоже забрались под одеяла. Только Олеся не собиралась спать. Она открыла тетрадку и начала рисовать.
— А ты почему не ложишься? — спросила Галя.
— Я буду ждать Риту, — ответила та.
— Выключай свет! — сказал Димка. — Мне свет глаза режет!
Олеся залезла на стул, щёлкнула кнопкой выключателя, но в комнате по-прежнему оставалось светло.
— Что это? — спросил Димка.
— Это лунный зайчик, — сказала Олеся. — Пока он окончательно не уснет, он не погаснет.
Зайчик снова зевнул, и свет от него стал слабее. Олеся взяла его в руки и переложила на стол, поближе к тетрадке, в которой рисовала дождик. Она ещё немного почиркала, пока рука у неё не устала. Тогда она переложила ручку в другую руку, и начала чиркать левой рукой.
— Почему ты сидишь в темноте? — спросил голос откуда-то сверху.
«Наконец-то, Рита!» — обрадовалась Олеся.
— Потому что лунный зайчик уснул, а свет мне Димка не разрешает включать.
— Ох, и сони! — сказала Рита. — Проспят всё самое интересное!
— То есть тебя? — спросила Олеся.
— Не только меня, но и котёнка.
— Какого котёнка? — Олеся встрепенулась. Уж очень ей хотелось узнать, что это за котёночек.
— Красивого, — ответила Рита. — Он такой чёрненький и такой несчастный! А какие у него глазки — ты бы только видела! Он сидит возле мусорной ямы, грызёт картофельную кожуру и горько-горько плачет!
— От картофельной кожуры точно заплачешь, — согласилась Олеся. — У нас мама, когда картошку чистит, всегда плачет. Ну, неси его, неси скорее, я его отогрею!
Олеся включила свет вопреки Димкиному запрету и стала ходить по комнате туда-сюда, туда-сюда в ожидании Риты.
— Что уже прилетела? — спросил Димка спросонья.
Яркий свет и шум в комнате разбудили его. Он с трудом открыл глаза, но Риты в комнате уже не было.
— Где же Рита? — спросил огорчённый Димка.
— Полетела спасать котёнка!
Олеся тяжко вздохнула.
— Что-то она задерживается. Я, наверное, своего котёночка никогда не дождусь! — сказала она, хотя не прошло и минуты, как улетела Рита.
— А вот и мяу, — сказала Рита, влетев в комнату и неся в руках хорошенький чёрный комочек.
Галя тоже проснулась, и они с Димкой наконец-то увидели Риту. На вид она была девочка как девочка лет восьми, только бледная и слегка прозрачная, так что сквозь неё можно было разглядеть предметы, которые находились позади неё.
— Ты, наверное, хотела сказать «мы», а не «мяу»? — сказала Галя.
— Верно, — ответила Рита. — А ты кто такая?
— Галя, — сказала Галя.
— Очень приятно! А ты кто? — Рита взглянула на Димку.
— Дима, — ответил тот.
— А я Рита. Будем знакомы.
Лунный зайчик тоже проснулся, он опять заметался по комнате; затем подлетел к окну и начал биться о стекло, как бестолковая муха.
— Давайте отпустим его на волю, — предложила Рита. — В душной комнате он жить не привык.
Дети открыли окно и зайчик улетел.
— Ну вот, теперь он встретится со своей мамой, — сказала Рита, глядя на луну. — Мама по нему тоже соскучилась.
* * * *
— Ты только на них посмотри! — сказала мама, зайдя наутро в детскую. — Дрыхнут без задних ног!
— Ну вот, уже и в выходной день поспать нельзя, — возмутился папа. Он сам был в пижаме и зубы у него были нечищенны.
Мама начала трясти Галю. Но та только поморщилась и натянула на голову одеяло. Из-под уползающего одеяла показались Галины ноги.
— Вот видишь, — сказал папа, — ноги у нее на месте.
Мама стала будить Димку. Димка поёжился и тоже стал натягивать одеяло на голову. И у того обнажились ноги.
— И у этого всё в порядке, — сказал папа, посмеиваясь.
Только Олесины ножки они не увидели, потому что Олеся спала под большим одеялом, а сама была маленькая — ну просто комочек! Зато, когда Олесино одеяло поползло вверх, на её светлые кудри, мама с папой увидели другой комочек. Комочек был чёрненький, совсем крошечный, он открыл глазки и сказал: «Мяу-мяу».
Мама хотела упасть в обморок, но заметила, что папа еще слишком сонный, чтобы успеть её подхватить, и в обморок падать не стала.
— Ещё не хватало, чтобы он нам на голову сел! — сказала она.
— Не беспокойся, — сказал папа и погладил котёнка. — Здесь столько голов, что твоя ему вряд ли понадобится.
— Зато его кормежка ляжет тебе на плечи!
— Ничего! — сказал папа, — я в молодости грузчиком подрабатывал, так что плечи у меня крепкие. К тому же еда для кота обойдется нам куда легче, чем кормёжка для бабы Клавы.
— Ох! Опять ты за своё! — сказала мама и стала снова трясти детей.
Но ничего у неё не вышло. Так и пришлось им с папой завтракать в одиночестве.
— Грустно завтракать без детей, — сказала мама, отхлёбывая кофе из маленькой чашки.
— Почему? — сказал папа. — Можно поговорить о чем-то серьёзном, без всяких там привидений, котят и прочих детских фантазий.
— Одна фантазия уже воплотилась! — вздохнула мама, имея в виду котёнка. — И откуда он только взялся?!
— Да мало ли откуда? — уклончиво ответил папа.
— Ну не с луны же он свалился!
Тут они услышали шорох в углу и обернулись. В углу сидел маленький ручной крокодильчик.
— А-а-а! — вскрикнула мама и подогнула ноги.
Крокодил испугался и пополз восвояси.
— Не бойся, — сказал папа, — это маленький ручной крокодил.
— Откуда ты знаешь? — спросила мама и опустила ноги.
— Потому что он величиной с полруки.
— Значит, он полуручной, — заключила мама, — а это хуже!
Только к полудню дети, словно сонные червяки, начали выползать из детской.
— Что это с вами случилось? — спросила мама.
— Ничего, — ответила Галя. — Просто мы познакомились с Ритой и всю ночь с ней проболтали.
— Зачем ты придумываешь, Галя? — упрекнул её папа, — ты же большая!
— Это не выдумка! Это правда, — сказала Галя.
— Какой стыд! — сказала мама, — приедет баба Клава и узнает, что мои дети вруны!
— А о моих детях пусть думает всё что угодно! — возмутился папа. — Я не собираюсь перед ней преклоняться!
— Кланяться тебя никто не заставляет, — спокойно ответила мама.
— А давайте дадим ей телеграмму! — предложил Димка.
— Какую?
— Самую обыкновенную. Напишем ей: «Баба Клава, не приезжай. У нас уже есть одно привидение».
— Не вздумайте так шутить! — закричала мама.
— Что ты, мамочка! Это будет самая серьёзная в мире правда!
* * * * *
Вечером разыгралась такая буря, что страшно было не только на улицу выйти, но и в окно взглянуть. Небо заволокло мглою, деревья наклонялись до самой земли, ветер шумел и выл, точно голодный волк.
Только печка потрескивала еще веселей.
Димка прижался к маме, Олеся забралась к папе на колени, а Галя сидела за столом и читала вслух «Снежную Королеву».
— Надеюсь, Снежная Кололева к нам не плилетит и не забел;т с собой Димку? — вздохнула Олеся.
— Почему именно меня? — возмутился Димка.
— Чего ты нелвничаешь — я же сказала «не забел;т».
— Мама, чего она дразнится? — закричал Димка.
— Ой! — вскрикнула мама и стала всматриваться в окно.
Все подумали, что она увидела Снежную Королеву, и тоже стали вглядываться в окно.
— Я же бельё снять забыла! — вскрикнула мама, отойдя от окна. Она наскоро оделась и выскочила на улицу.
Но только зря она это сделала. От белья на верёвках остались одни прищепки — его прямо как ветром сдуло. Да ещё, пока мама ходила, с неё шапку сдуло.
— Вот, кому-то достанется твоя лисья шапка! — сказал папа, стараясь скрыть огорчение.
— И твоя пижама! — ответила мама.
— Ой, и мое платье с калмашком!
— И моя зелёная рубашка! — засмеялся Димка. — Я её всегда терпеть не мог! Пока застегнёшь эти пуговицы!
— Неужели и моя синяя кофта пропала? — расстроилась Галя.
— Всё пропало — всё! — заключила мама.
— Раз одежды нет, жди обновок! — раздался весёлый голосок сверху, и все увидели Риту.
Рита еще немного покружилась в воздухе и приземлилась на стул. Всем сразу стало веселей.
— В самом деле, — сказала Галя, — я эту кофту с детства ношу!
— И я это платье с детства ношу! — сказала Олеся.
— Ты и сейчас в детстве! — поправила ее мама.
— Нет, я не в детстве, я на кухне!
— Одно другому не мешает! — сказал папа. — А обнов вам придётся ждать до следующего месяца, потому что в этом месяце мы утюг собирались купить.
— Ну уж нет! — сказала мама. — Зачем нам утюг, когда гладить нечего!
Рите не понравилось, что на неё не обращают внимания.
— Позвольте представиться, — сказала она и, подлетев в воздух, сделала красивый реверанс, — Рита.
— Юрий Васильевич, — сказал папа.
— Алина Сергеевна, — представилась мама.
— Мне очень-очень приятно, — сказала Рита и приземлилась за стол. — Не хочу показаться нескромной, но не могли бы вы меня хоть чем-нибудь покормить. Признаться, я не ела с прошлого года. Предыдущие хозяева меня очень плохо кормили.
— Конечно, конечно, — сказала мама, — сейчас принесу прибор.
Пока мама доставала посуду, Рита продолжала:
— Если бы они хоть чуточку меня любили, я бы их не пугала!
— Ах, вот оно что! — догадался папа. — Теперь понятно, кому мы обязаны этим домом!
— А вы, что, недовольны? — спросила Рита.
— Ну что ты? Мы очень довольны!
— Мы тебя ещё и благодарить должны! — сказала мама, протягивая Рите тарелку.
— Что вы, не стоит, — сказала Рита, — мне с вами весело!
Ночью ветер угомонился, и наутро все увидели, что на каждом дереве висит по одёжке, а то и по две, потому что ветер сорвал всю одежду в селе, которую хозяйки позабыли на улице, и развесил её на деревьях. Все прямо ахнули. Как же это было красиво!
— Это не улица, а какая-то бесплатная распродажа! — сказала мама.
— Нет, это плосто делевья плинесли уложай! — высказалась Олеся.
И они увидели, как один дяденька пытается стряхнуть с березы брюки. Он схватился за нижнюю ветку и тряс её изо всех сил, но на него сыпался только снег, а брюки не сыпались.
— Они ещё не созлели, — сказала Олеся, — поэтому не падают.
На другой берёзе уже сидел мальчуган и пытался достать чей-то шарфик.
— Шалфик тоже не созлел, — сказала Олеся,— совсем еще зеленый.
— Не зеленый, а полосатый, — поправил её Димка.
(Оба они были правы, потому что шарфик был зелёный в полоску.)
— Так скоро вс; разберут! — сказала Галя. — Нам ничего не достанется!
— Нашей одежды всё равно не видать, — сказала мама.
— Не видать как своих ушей, — уточнил папа. — Только бы найти твою шапку, а то тебе на улицу выйти не в чем!
— Боюсь, моя шапка улетела в другое село!
— Далеко она улететь не могла, у неё крыльев нет! — заметил Димка.
— Это верно, — согласился папа, — шапка была из лисицы, а не из птицы.
* * *
* * *
Вечером снова прилетела Рита.
— Рита, хочешь покидаться снежками? — спросил её Димка, хотя самое время было ложиться спать.
— Что ты? — сказала она. — У меня ведь только платье, в таком платье на улицу не пойдёшь!
Она немного полетала под потолком, чтобы показать, какое у неё платье. Платье было дивное, и Рита смотрелась в нем превосходно.
— Почему же? Оно очень класивое! — сказала Олеся.
— Такому платью любой позавидует! — согласилась Галя.
— Красивое-то красивое, только на морозе в нём не устоишь — так и упадешь сосулькой.
Никому не хотелось, чтобы Рита превратилась в сосульку.
— Вот стишками бы я покидалась, — сказала она.
— Как это? — спросил Димка.
— Очень просто — я рассказываю тебе стишок, а ты мне. — Лучше сочинять стихи на ходу — чтобы не повторяться.
— Ну нет! — сказал Димка. — Это мне не подходит — я стихи не люблю!
— Это потому, что ты не пробовал. Попробуй — это вкусно!
— Ты говоришь чепуху! — сказала Галя. — Стихи не едят!
— Это не чепуха! Если стих выйдет плохой, придётся его проглотить.
Дети поморщились.
— В таком случае, лучше глотать хорошие стихи, чем плохие! — сказала Галя.
— Хорошие стихи не глотают, их поглощают, — сладко ответила Рита. — Ну вот, например:
Димка, Димка —
Невидимка!
— Ой! — закричали девчонки, потому что Димка исчез. — Димка, ты где?
Они стали заглядывать под кровати, под стол, заглянули за дверь, но Димки нигде не было видно.
Димку это так забавляло, потому что вот он, а его никто не видит.
«Неужели я невидимый?» ; подумал Димка.
— Ну теперь-то вы у меня попляшете! — закричал он.
Он сообразил, что раз он невидимый, можно от души пошалить! Он стал щипать Галю и Олесю за ноги, из-за чего девчонки пищали и одёргивали ноги. И поскольку Димки не было видно, со стороны можно было подумать, что они пляшут. Так продолжалось до тех пор, пока Олеся не заехала ногой Димке в лоб.
— Ой! — закричал Димка, — ты чего дерёшься?
— Прости! — сказала Олеся, — я нечайно.
— Нечайно! — передразнил Димка, — теперь у меня шишка на лбу вырастет! Ой, кажется, уже растет! — он отчаянно тёр лоб на месте предполагаемой шишки.
— Не беспокойся, — сказала Олеся, — её всё равно не видно!
— Подожди минуточку, — сказала Галя, — принесу тебе холодную марлю.
Она принесла марлю и чашку с холодной водой.
— Показывай, где болит?
Димка взял Галину руку и положил себе на лоб. Галя оторвала кусок марли, намочила её в холодной воде и положила Димке на лоб. Марля сразу исчезла. Она оторвала ещё кусок и, намочив, положила Димке на голову. И этот кусок пропал.
— Что же делать? У меня так скоро вся марля выйдет!
— А что двух кусков не хватит? — спросил Димка. Он-то прекрасно знал, что оба куска лежат у него на лбу — просто они невидимые. — Надеюсь, ты не собираешься строить у меня на лбу башню из мокрой марли?
— Нет! — сказала Галя. — Тебе уже лучше?
— Лучше, лучше, — сказал Димка и бросил марлю в чашку (марля снова проявилась), — пойдёмте лучше играть в снежки! — Димка сообразил, что раз марли на его лбу не было видно, значит и пальто и шапочка тоже станут невидимыми — только их надень, — значит и на улице можно будет прекрасно позабавиться.
— Лучше снежков ничего не придумаешь! — сказал он, обращаясь к Рите. — С тех пор, как ты у нас появилась, мы ещё не гуляли.
— Это не я у вас появилась, а вы у меня появились.
— Чем спорить, лучше подумаем, где для Риты раздобыть шубку, — сказала Галя.
— Да ведь на деревьях полным-полно всякой всячины! — напомнил Димка.
— Надо было подумать об этом раньше! — сказала Галя. — Когда было светло. А теперь ночь — ничего не разглядишь!
— А вот и нет! — сказала Олеся и стала показывать пальцем в окно.
На противоположной стороне улицы стоял большой фонарь. А на дереве, которое стояло рядом с ним и которое он освещал, висела превосходная шубка.
Дети оделись и вышли на улицу. Рита пошла вместе с ними, хоть и была в одном платье. Хорошо ещё, что ей достались валенки, которые Галя носила в позапрошлом году ; а то бы совсем замёрзла!
; Как бы достать эту шубку? ; задумалась Галя, высоко задрав голову и глядя на дерево, ; так высоко висит!
Рита стояла туу же под деревом, съжившись и дрожа от мороза.
Вдруг дерево зашевелилось, задрожало; с веток посыпался снег и… р-раз, шубка упала прямо у Ритиных ног.
; Ха-ха! ; раздался Димкин весёлый голос.
Галя помогла Рите одеться. А Олеся стала лепить снежок. Снег был не очень липкий, и ей это не удавалось.
— Возьми мой! — предложила Галя и протянула Олесе снежок.
Олеся взяла снежок, но тут же уронила его в снег. Она достала его и стала отряхивыать от снежинок.
Тем временем Димка слепил огромный снежок и залепил Гале в лоб.
— Ну, погоди у меня! — закричала Галя.
Она тоже слепила снежок, но куда запустить, не знала. Между тем на нее, на Олесю и Риту снежки сыпались со всех сторон, а Димкин веселый смех слышался то там, то тут.
Но похоже, весело было ему одному.
— Что-то спать хочется, — сказала Олеся.
— И мне! — сказала Галя.
— И мне! — сказала Рита.
— А мне не хочется! — раскричался Димка. — Давайте еще поиграем!
Но никому не хотелось играть в такую игру. Девочки отправились в дом.
— Где же Димка? — спросила Олеся, когда вошли в дом. — Кажется, мы его на улице позабыли.
— Димка! Димка! — стали звать сестры, но говорить им приходилось тихо, чтобы не разбудить родителей.
— Ну вот, теперь никогда не узнаешь, дома он или нет! — сказала Галя. — Ещё потеряется!
Но когда они зашли в спальню, то увидели, что под Димкиным одеялом кто-то лежит и по размеру он точь в точь, как Димка.
— Вот тебе, вот! — сказала Олеся, пару раз щелкнув линейкой по тому месту, где предполагалась Димкина голова. — Это тебе за снежки, а это за то, что ты потерялся!
— Ой! — закричал Димка. — Теперь у меня вторая шишка вырастет!
— Не беспокойся, — сказа Галя, — её не видно! И за марлей я больше не пойду!
*
* * *
* * *
Теперь каждый вечер на стол ставилось шесть приборов, а возле печки маленькая мисочка для котёнка.
Рите очень нравилось, как её здесь кормят.
— Кажется, я даже чуточку пополнела, — сказала она. — Скоро платье мне станет мало!
— Не расстраивайся, купим тебе новое! — сказал папа и махнул рукой. — На машину-то всё равно не накопить!
— А где же Димка? — забеспокоилась мама, увидев пустой Димкин стул.
— На своем месте, — ответила Галя, — он теперь невидимка.
— Не шути так! — сказала мама. — Это плохая шутка!
— Почему? — сказал папа. — Пусть шутит!
Тем временем вилка из Димкиного прибора поднялась со стола, зацепила пельмень и подлетела в воздух. Через мгновение пельмешек исчез.
— Ой! — сказала мама и упала в обморок.
Хорошо, что она сидела на стуле, и далеко падать ей не пришлось.
— Верните нам сына! — закричал папа.
— Я не могу, — сказала Рита. — Для этого нужен стих, а на голодный желудок стихи не идут. Придется вам немного подождать! — Рита налила на пельмешек побольше кетчупа и засунула в рот.
Мама не подавала признаков жизни.
— Мы не можем ждать, — сказала Галя, глядя на маму, — что если мы сочиним стих за тебя?
— Подходит! — сказала Рита.
Недолго думая, Олеся сказала:
Облако летело,
Песенку запело.
Рита поморгала на неё своими красивыми глазками — она недоумевала.
— Это не то! — сказала Галя. Она кусала губы и пыталась придумать подходящий стих. Наконец стих пришёл:
Ничему не удивляйся,
Братец Димка, появляйся!
Димка появился, и мама сразу очнулась. Но увидев, во что превритился её сын, она снова чуть в обморок не упала.
— Что это? — спросила она, глядя на Димку. — Носки на тебе разные, нос в саже, а голова нечёсана.
— У меня ещё и руки грязные! — похвастался Димка, хотя хвастать тут было нечем. — Вот возьму в другой раз и не проявлюсь! Только начал жить, как человек!
Рита захихикала, а недовольный Димка поплелся в ванную отмывать руки, нос и причёсывать голову.
— В самом деле, — сказал папа, — мы только что сына обрели, а ты сердишься.
— В другой раз потеряете маму! — сказала мама. — И вообще, мне эти чудеса, ой, как надоели!
— Что плохого в чудесах? — удивился папа.
— Гале скоро в школу, а у неё режим хромает!
Все посмотрели на Риту. Никто не хотел её упрекать, но все знали, что причина всему — она.
«Одно из двух, — подумал Димка, вернувшись из ванной, — или нам придётся избавиться от хромого режима или от милой Риты».
— Лично я этого режима никогда не видел, — сказал он. — Давайте от него избавимся!
— Не видел, но соблюдал, — не согласилась мама. — А теперь, где он, где? — мама начала поднимать со стола тарелки и заглядывать под них, как будто под ними мог случайно заваляться режим.
— Не надо ни от кого избавляться, — сказала Рита. — Лично я с режимом дружу, просто он у меня ночной!
— А не могла бы ты подружиться с другим режимом — нормальным? — спросила мама.
— Наверно, могла бы, — ответила Рита, пожав плечами, — только вы мне его покажите, а то не понятно, с кем дружить!
— Покажем! Непременно покажем! — пообещал папа.
* * * *
* * * *
До следующих выходных Рита так подружилась с новым режимом, что и дети стали его соблюдать. Вставали они рано утром, ложились не позже десяти. Мама с папой не могли нарадоваться. Рита стала с ними не только ужинать, но и завтракать, и обедать.
— Давайте поиграем в стишки! — предложила Рита, когда воскресным утром вся семья собралась за столом.
— Ну уж нет, — сказал папа, — это игра не для детей. Мало ли что кому придёт в голову! Я, например, не хочу оказаться на дереве или в канаве!
— Тебе и не придётся! — сказал Димка. — Никто не станет придумывать такую ерунду!
— Пусть каждый придумывает для себя, — предложила Рита. — Тогда никому не будет обидно!
Папа сразу придумал:
Бом-бом-бом тарам-бам-бам,
На окне сидит кабан!
— Хоть я таких слов и не знаю… — сказала Рита, — но всё же попробую.
Через мгновение с подоконника соскочил кабан и с диким визгом кинулся к столу.
— Ой! — закричали мама с Галей и забрались на стол.
Рита подхватила Олесю и вместе в ней подлетела в воздух. Папа и Димка схватили стулья и стали выгонять кабана на улицу.
— Ох, — сказала мама, когда папа с Димкой вернулись, — ты прежде думай, а потом говори.
— Ладно, — сказал папа, — вот другой стих:
Что за блажь, что за морока?
На окне сидит сорока.
Недолго думая, сорока, действительно, появилась.
— Кыш, кыш! — закричала мама. Она открыла форточку и, схватив полотенце, стала выгонять сороку на улицу.
Пока она гонялась за сорокой, у Гали возник стих:
Мне не зверя и не птичку,
А простую косметичку!
Одно мгновение — и на коленях у неё появилась красивая сумочка из чёрного бархата. Галя потянула замочек. В сумочке оказалась помада, косметический карандаш, тушь для ресниц и румяна.
— У тебя и так румянец отличный! — сказала мама, тяжело дыша. Она наконец прогнала сороку и уселась на стул. — Румяна тебе ни к чему!
— Тебе тоже! — сказала Галя и припрятала румяна.
В самом деле, пока мама бегала за сорокой, она так разгорячилась, что у неё на щеках тоже выступил преотличный румянец.
— Ты придумываешь какую-то чушь! — упрекнул Димка папу. — Твои кабаны и сороки никому не нужны. Ты лучше машину загадай!
— Машину — это не скромно, — сказал папа. — Тем более Рита такая маленькая — машину ей не одолеть!
— Папочка, ну давай попробуем! — взмолился Димка.
— А! Была не была! — сказал папа и махнул рукой, ;
Под окном цветёт крушина,
Во дворе стоит машина,
Снег валится на капот,
Все глядят, разинув рот!
Рита сделала круг под потолком и подлетела к окну, как будто ей самой хотелось посмотреть, получилось или нет. Остальные тоже прилипли к окну. Только папа не шёл — он боялся, что фокус не удался.
— Получилось! — сказал Димка восторженно.
— Не может быть! — воскликнул папа и подбежал к окну.
— Ладно, машина! — сказала мама. — Но чтобы крушина… зимой… да расцвела?
— Раз у папы есть машина, то мне ничего не надо! — сказал Димка.
— А мне надо! — сказала Олеся. — Хочу такое маленькое колечко, самое красивое в мире!
Но стишок сочинить она не могла, потому что была еще слишком маленькой. Она вопросительно посмотрела на маму — ей хотелось, чтобы та ей помогла.
И мама сказала:
Леся, выйди на крылечко —
Там в снегу лежит колечко!
— Выходи-выходи! — сказала Рита.
Олеся накинула шапку и сапожки и выскочила на крыльцо.
— Какое чудесное колечко! — сказала она, возвратясь. — Я о таком всю жизнь мечтала!
— Теперь моя очередь, — сказала мама, —
Мама по улице шла,
Свою старую шапку нашла.
В следующее мгновение все просто ахнули, потому что стул, на котором сидела мама, оказался пуст.
Папа соскочил со стула и стал расхаживать по комнате туда-сюда, сотрясая воздух руками и возгласами.
— Где же мама? — кричал он в отчаянии. — Это не честно! Верните мне маму!
— Не беспокойся! — раздался мамин голос из прихожей. — Я уже здесь! Шла по улице и нашла свою шапку.
Мама вошла в комнату и все увидели, что на голове у нее красуется какая-то старая облезлая шапка. Складывалось впечатление, что когда прошлой ночью шапка отлучалась из дома, её кто-то хорошенечко потрепал.
— Да ведь это не та шапка! — воскликнул папа, — это предыдущая!
— Да, — вздохнула мама, — надо было сказать «новую шапку», тогда было бы всё в порядке.
— Можно все переиграть! — предложила Рита.
— Ну уж нет! — сказала мама, раздеваясь и усаживась на стул. — С меня хватит! У меня и так много впечатлений за последнее время! Я хочу пожить обыкновенной жизнью!
— Обыкновенной не получится, — сказал Димка. — Это у нас дом такой необыкновенный!
— Уж лучше бы мы остались в старом доме, — сказала мама и заплакала.
— Полечу-ка я к себе наверх, — стушевалась Рита, — у меня, кажется, чайник закипел.
Но Риту никто не слушал, все столпились около мамы.
Олеся выхватила из маминой прически прядку волос и стала целовать её от самых кончиков до самых корней.
— Не плачь, мамочка, — говорила она, — ты у нас самая холошая!
— А мы у тебя такие обыкновенные! — пыталась утешить её Галя.
— Какие же вы обыкновенные? — возмутилась мама. — Вы у меня самые необыкновенные!
Тут все поняли, что с мамой уже в порядке, надо только побольше уделять ей внимания.
* * *
* * *
* * *
Рита не прилетала уже несколько дней. Вначале и без неё было весело, потому что каждый вечер папа катал детей на машине. Да и мамины нервы следовало поберечь, потому что чем больше она их тратила, тем больше у неё их оставалось.
— У меня нервы, — говорила мама. — Оставьте меня в покое!
— Тебе надо побольше сладкого, — отвечал ей папа. — Тогда от твоих нервов и следа не останется.
— Пойду загляну в мамину комнату, — сказала Димке Олеся. — У нее там какие-то нелвы в гостях. Она их чаем поит и конфетами угощает, — может, и мне достанется что-нибудь!
Но вскоре без без Риты всё стало казаться таким обычным и таким неинтересным! Дети всё больше и больше скучали по ней.
— Ну где же Рита? — всё чаще спрашивала Олеся. — Когда она прилетит?
— У вас приключений и так уже на всю оставшуюся жизнь! — отвечала ей мама.
— Ну нет! — возражал ей Димка, — воспоминаниями сыт не будешь!
— Надеждами тоже! — говорила Галя.
— Неужели она не чувствует, что мы по ней скучаем? — снова спрашивала Олеся.
— Ну и скучища! — говорил Димка.
— Смертная! — поддакивала Галя.
— Никакого настлоения нет! — соглашалась Олеся.
— Ладно, научу вас одному фокусу! — послышался голосок сверху.
Дети запрокинули головы и увидели Риту, которая, пока они охали и вздыхали, тихо влетела в комнату.
— Какому фокусу? — спросил Димка, заметно повеселев.
— Как избавиться от плохого настроения!
— И как же? — спросила Олеся, у которой с прилётом Риты настроение и так сделалось преотличным.
— Говоришь «р-раз!» — и плохое настроение улетучивается, говоришь «два!» — и хорошее настроение возвращается!
— Наше хорошее настроение — это ты! — сказала Галя.
— Думаю, ты ошибаешься, — ответила Рита. — Я не умею так быстро исчезать и так внезапно появляться.
— Но все-таки летаешь ты превосходно! — заметил Димка.
— Когда-нибудь научу!
— Холосо бы посколей! — взмолилась Олеся и сложила ручки, словно маленький ангелочек.
— Засиделась я что-то на этом чердаке! — сказала Рита и печально вздохнула.
— Перебирайся к нам! — сказал Димка. — Мама с папой тут ещё одну кровать поставят!
— Не в этом дело, — сказала Рита. — Я по своим соскучилась. По привидениям, понимаешь?
— Боюсь, что в этом селе ты одна такая! — сказала Галя.
— В том то и дело, — сказала Рита.
Она стала такая печальная, что совсем обессилела. То она висела под потолком, кружась туда-сюда, а тут рухнула прямо на Галину кровать.
— Ты случайно не заболела? — спросила Галя и потрогала Ритин лоб. Рита не отвечала.
Лоб её был какой-то странной температуры — совершенно невозможно было понять, горячий он или холодный; казалось, что если в мороженное налить горячего шоколаду и в ту же минуту сунуть в него указательный палец, то получится как раз то, что теперь. Так что Гале так и не удалось понять, заболела ли Рита.
— Ну, хоть где-то у тебя знакомые привидения есть? — стал допытываться Димка.
—Да, есть у меня одна знакомая девочка, только это далеко!
— Где?
— В Верх-Капустинке.
— Да, это и в правду далеко, — сказала Галя. — У нас там баба Клава живет.
— Ты бы только до лета потерпела, — сказал Димка. — А летом мы все вместе поедем к бабе Клаве, и ты сможешь навестить свою подружку-привидение.
— Нет, лета мне не дождаться, — еще горше вздохнула Рита. С каждой минутой ей становилось хуже. — Останусь ночевать у вас — до чердака в таком настроении не долететь! — сказала она и уснула.
— Зря мы отправили эту глупую телеграмму! — опомнился Димка. — Вот бы баба Клава сейчас приехала и забрала Риту с собой.
— Я не хочу оставаться без Риты! — сказала Олеся. — Мне без неё будет скучно!
— От неё сейчас толку всё равно нет! — сказала Димка. — Пусть немного от нас отдохнет!
— Это была твоя идея отправить телеграмму! — упрекнула его Галя.
— Да, — сказала Олеся, — бестолковая ты голова! — и дёрнула Димку пребольно за чуб.
* * * * * * * * * *
На следующее утро, спустившись вниз, дети увидели, что за журнальным столиком в гостиной сидит баба Клава. Она опиралась локтем о стол и в руке у неё была сигарета. Она выпускала дым из ноздрей и гладила сидящего у неё на коленях маленького крокодильчика.
— Ничего себе! — сказала Олеся, хлопнув в ладоши. — Теперь у нас есть ещё дикий дракон и ручной крокодильчик!
— Какая дикость! — сказала баба Клава. — Я не дракон, я твоя бабушка!
— Извините, — сказала Олеся, — я вас сразу не признала.
Но баба Клава её не слушала.
— А какой был милый ребенок! — продолжала она. — Я ведь тебя нянчила на этих самых коленях!
Олесе было трудно представить себя на месте крокодильчика. Крокодильчик время от времени клацал зубами и никого к бабе Клаве не подпускал. Впрочем, к ней и так никто не стремился.
— В общем так! — сказала баба Клава, глядя на папу с мамой, — надолго я тут не задержусь. Я вижу, что вы и без меня прекрасно справляетесь! — она выпустила дым из левой ноздри и продолжала: — Вот только живности у вас многовато. Вам столько ни к чему! Оставлю вам детей и котёнка, а Риту и Гогу возьму с собой!
Тут дети увидели, что рядом с бабой Клавой сидит Рита и улыбается. Как же они сразу её не заметили?
— Не возражайте, не возражайте! — продолжала баба Клава, хотя никто и пикнуть не смел. — Я женщина одинокая, мне без защиты не обойтись! — она ласково потеребила Гогу по спинке. — А эта сиротка у вас пропадает! Такая бледная, почти прозрачная. Не девочка, а какое-то привидение. Поживет у меня — поправится на деревенских щах, порозовеет на свежем воздухе!
— Воздух у нас ничем не хуже! — запротестовал папа. — И щи вкуснее!
— Против крокодила мы не возражаем, — сказала мама, — он у нас дикий. Но согласится ли Рита?
— Мы уже обо всем договорились! — сказала баба Клава и посмотрела на Риту. — Верно, девочка?
Рита кивнула головой и незаметно подмигнула детям.
— Ну если так? — сказал папа уклончиво. — Давайте, я вас на память сфотографирую!
Все уселись на диване: мама в центре, вокруг неё папа и дети, сбоку баба Клава с крокодильчиком, Рита повисла в воздухе, котёнок уселся к Олесе на колени. Одним словом — большая и дружная семья. Во всяком случае, когда правнуки этого котёнка станут рассматривать фотографию, они именно так и подумают.
— Вот только лунного зайчика не хватает! — сказала Олеся.
— Что ты, Олеся, — возразил папа, — он же нам всю плёнку засветит!
— Ну если так? — сказала Олеся, пожав плечами. Ей всё-таки было жаль, что лунного зайчика с ними нет.
— А кто щелкнет кнопку? — спросила баба Клава.
— Не волнуйтесь, — ответил Димка, — аппарат автоматический.
На следующий день баба Клава, Рита и крокодильчик уехали в Верх-Капустинку, а папа съездил в город и проявил пленку. Фотография получилась отличная, вот только Риты на ней не было видно.
— А что вы хотели? — сказала папа. — Ведь она привиде-ение! — и он с умным видом поднял указательный палец вверх.
— Настоящее! — заключила Олеся.
— А была ли она вообще? — вздохнула мама. На минуту ей показалось, что всё это был только сон.
— Скорей бы она возвращалась, — сказал Димка, — я без чудес жить не согласен!
— Во всяком случае, она обещала, — сказала Галя, вздохнув, — а честное слово привидения что-то да значит!
конец