(к переходу от веры слепой к вере зрячей)
Чем дальше люди отходят от Бога,
тем больше знаний о религиях они приобретают.
Эмиль-Мишель Чоран
Плохо не то, что знания о религиях растут параллельно ослаблению веры. Плохо то, что эти знания, должные оставаться знаниями, люди пытаются снова превратить в веру – в ту веру, которая была до знания. Но состояние до вернуть нельзя – как нельзя вернуть рай до грехопадения – это вечная трагическая ошибка человечества, основанная на неверии в человека (а значит и в Бога!). Надо стремиться к состоянию после. Все лучшее в истории – это движение к после. Вообще, человек как таковой – это после. После природы, материи, мрака. И Бог ждет нас не сзади и снизу, не до, а спереди и сверху, после.
После слепой, дознанной, веры, из знаний и со знаниями вырастает вера зрячая, в самосознании которой между светом небесным и светом земным уже нет непереходимой пропасти: после Христа в принципе одно переходит в другое, ум божественный и ум человеческий сотрудничают в деле творения, являясь единым творческим орудием; человек уже не раб божий, а сын божий. Но это новое достоинство, провозглашенное Христом две тысячи лет назад, было заторможено и погребено историей до наших дней, лишь изредка пробиваясь наружу из-под крышки церковного саркофага огненными языками пламени духа, оживляющего культуру человечества. Наше время, справедливо признанное всеми временем мирового духовного кризиса, то есть границы между двумя состояниями сознания, и есть пограничная промежуточная эпоха между уходящей эрой слепой, закрытой миру веры страха божьего и грядущей эрой зрячей, открытой миру веры доверия божьего.
Мы – накануне перехода от слепой веры к зрячей, который не обещает быть легким и быстрым. Старое сознание, на стороне которого сила и тысячелетний авторитет церкви, будет жестоко сопротивляться. Все, что на него не похоже, оно объявит безверием, хотя это будет всего лишь свобода от внешней церковности, от формальных конфессиональных покровов, в глазах церкви неразрывно связанных с ее социальным авторитетом, который она не отличает от благодати. Теперь мы уже видим, что и львиная доля так называемого «безверия» и в прежние века была не чем иным, как трагически «преждевременной» (в таких делах своевременности, увы, почти не бывает) реакцией первопроходцев зрячей веры на слепое состояние общества.
10 января 2010