Когда в 1995 я работал в Германии, М.-Л. фон А. рассказала мне интересную историю о своих ближайших родственниках. Отец её воевал на Восточном фронте. До войны он был простым инженером. Осенью 1944-го его призвали на службу. Половину из прибывших на сборный пункт отправили на Восток, другую - на Запад. Он попал в плен в первом же бою. Лет семь провёл на восстановительных работах в Ленинграде, но потом всегда вспоминал русских с большой теплотой. Он говорил, как ему было невероятно стыдно за то, что немцы сделали. Все лишения, которые они претерпевали в плену, он считал вполне заслуженным наказанием. То, что его действительно потрясло – это люди, которые, несмотря на причиненные им страдания, приносили работающим немцам хлеб.
Он никогда не был нацистом. В отличие от него её мать и дядья оставались фашистами и в 1995. М.-Л. часто спорила с ними. Говорила об уничтоженных евреях и цыганах, но они не верили этому. Для них Гитлер был добрейшим человеком. Он не мог этого сделать. Жизнь в фашистской Германии они видели совсем в ином свете. «Ты не представляешь, о чём ты говоришь», - говорили они ей: «Вся страна жила как один человек. Ты никогда не поймёшь этого счастья». Я проверял, Гитлер прекрасно знал, что происходит в концлагерях, и лично контролировал «решение еврейского вопроса». Эта преданность народа палачу настолько не укладывается в голове, что американцы даже сделали документальный фильм «Секреты обаяния Гитлера».
К чему я снова о Гитлере? Примерно в том же 95-м я поссорился со своими ближайшими родственниками по отцовской линии из-за Сталина. Аргументы были те же. Ссора сильно задела меня потому, что я всегда любил и всё ещё люблю этих людей (отца, деда и дядю). Позже я попытался понять Сталина, насколько это вообще возможно. Как ни странно, мне очень помогла книга Троцкого «Моя жизнь». Я не буду пересказывать её. Скажу лишь о том, что прочитал "между строк".
По Троцкому, вся история развивалась вокруг вопроса экспорта революции. Это была его идея и, как он считал, она его и погубила. На первых порах казалось, что теоретики большевизма, во главе с Лениным, правы. После революции подошло время эксперимента. Здесь и выяснилось, что в партии есть не только теоретики, но и практики. «Эксперимент» Ленина был прост: послать первую конную армию в польский поход практически без обозов (оружия, фуража и продовольствия). Если теоретики правы, то польский народ примет помощь и свергнет ненавистных эксплуататоров. Если бы эксперимент удался, следующий рейд армии должен был состояться в готовую, по мнению Ленина, к смене исторической формации Германию. Троцкий приводит слова Ленина: «Если бы мы (в данном случае речь шла о России) должны были погибнуть для победы германской революции, мы были бы обязаны это сделать. Германская революция неизмеримо важнее нашей». Против "эксперимента" выступили организаторы первой конной (друзья по обороне Царицына): Сталин, Ворошилов и Будённый. Отпор был малосильный, но серьёзный. «Хорошие ребята», как называл их Сталин, часто игнорировали приказы из Москвы. У Сталина было несколько друзей, которым он прощал всё, но, похоже, что он не простил «теоретикам» именно разгром первой конной в Польше.
Проявилось это не сразу. Прошло почти 10 лет торжества идей Ленина, пока этот "карточный домик" не рухнул. Начало надвигающейся катастрофе положил «естественный эксперимент»: революция в Германии, о которой так долго говорили «теоретики» провалилась: переход к социализму в наиболее экономически развитой стране не произошел. Это стало ясно в 1923 г. Так случилось, что в тоже время простудившийся на охоте Троцкий пролежал в постели почти 5 месяцев, проболев дискуссию против «троцкизма». Поражение немецкой революции, сменилось срывом английской всеобщей стачки в 1925 и поражением китайской революции в 1927 году. Сам Троцкий понимал, что провал «теоретиков» развязывает руки «практикам». Позже первые были практически полностью уничтожены, как и их поклонники, так называемые «троцкисты», в то время, как и Будённый, и Ворошилов прожили жизнь в почёте и умерли своей смертью. По словам Троцкого, в 1927 г. Крупская сказала ему, что если бы был жив Ленин, он, вероятно, уже сидел бы в сталинской тюрьме.