НО…
Открывшаяся картина настолько ошеломила меня, что я резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду.
Небольшой запущенный газон с ярко-зеленой сочной травой плавно уходил вверх, образуя едва заметную возвышенность.
На траве, вольно раскинувшись, лежали котята. Обыкновенные дворовые котята: серые спинки, белые бока, на ногах - светлые носочки. Живописная картина! Два котенка оказались на самом верху головами друг к другу, почти на одной линии. А третий – у начала плавного изгиб вверх, наискось и чуть-чуть правее середины. Красиво!
Завороженная, я скользнула взглядом дальше по траве, жадно всматриваясь в картины редких белых и синих цветов.
Крупная бабочка с обычными желтоватыми крыльями сидела на самом кончике высокой травинки. Хотя, сидела – это я подумала по привычке. Ее ножки давно высохли и обломились, крылья почти осыпались. Она просто прилипла к листку и будет на нем, пока не рассыплется совсем. Но если взгляд отвести слегка в сторону, можно дорисовать картину: бабочка поводит усиками и взмахивает крыльями, собираясь взлететь. Из-за потревоженной травинки высовывается паучок, зеленый, почти воздушный и, быстро перебирая ножками, скользит вниз, в спасительную тень у корешка. Но я знаю, что паучок наверняка прилип к травинке с обратной стороны или, сжавшись, лежит на земле иссохшим и невидимым комочком.
И все же, картина с бабочкой и котятами могла бы быть идеальной по красоте, если бы не…
Я подумала, а что если остаться и дождаться пробуждения котят? Я не спешу. Я ничего не знаю: куда идти, что делать, какое сегодня число и есть ли оно вообще. Можно сесть вот на эту лавочку, хотя ее прочность вызывает сомнения. Дерево насквозь поросло травой, пробившей тонюсенькими стебельками толстую доску с не одним слоем краски. Или обосноваться на этой же траве, привалившись спиной к дереву, и подремать на солнышке.
Я представила, как просыпаются котята. Сначала слегка потрясают головой, отгоняя настойчивые солнечные лучики, перекатываются на другой бочок, вытягиваясь в струнку. Те двое наверху, скорее всего, заденут друг друга лапками и начнут лениво отбиваться мягкими подушечками. Лежащий ниже котенок перевернется на спинку и, через голову поглядывая на своих сородичей, попытается дотянуться до них, но заиграется подвернувшейся шатающейся травинкой.
Представляю, как это было бы чудесно, да вот только…
Несколько раз в ТОЙ жизни мне приходилось возвращаться домой рано-рано утром. Я шла одна по тихому городу, непривычный покой и умиротворение буквально обволакивали меня со всех сторон. А я представляла: как бы я чувствовала себя, если бы знала, что город абсолютно пустой? Никто не похрапывает за стенами домов, ни откуда не доносится ни одного звука. Становилось жутко, но почти в это же мгновение обязательно загорался свет в одиноком окошке, как бы отторгая мои мысли. За соседним домом начинала сонно урчать разогревающаяся машина. Тут же навстречу попадалась спешившая собака, и я удивлялась: куда и по каким таким ранним делам она спешит? Свет в окнах загорался уже без остановок, сопровождая меня по одинокому пути.
Я много читала о том, что наши мысли не пропадают бесследно, а накапливаются где-то и обязательно себя проявят. Сколько я, фантазерка, мечтала о любви и красивой жизни! Почему же за основу взяты те давние мысли об одиночестве, мелькавшие мгновение и заглушенные берущим свое окружающим миром? Неужели сила жутких ощущений, даже не вырвавшихся наружу, оставшихся закрученной спиралью внутри, переборола сладкую истому сердца и трепет от грез о высокой и чистой любви?
Грань оказалась плавной и совсем незаметной.
Я сидела в читальном зале библиотеки. Как-то постепенно уходили редкие посетители, зал опустел совсем, даже не стало девушки, выдававшей книги. Я тогда порадовалась наступившей тишине, а мысль о том, что здесь прекрасная звукоизоляция, которую я раньше не замечала, почти не задержалась в вихре других мыслей. Потом я долго переминалась у стола библиотекаря, чтобы сдать книгу, несколько раз окликнула: «Можно вас?». Пришлось оставить книги на столе и уйти с жутким ощущением, что могут посомневаться в моей порядочности.
На улице никого не оказалось.
Жара? Массовое мероприятие в центре города? А где же машины? Маршрутки?
Пусто.
Я соскочила со ступеней и почему-то бегом помчалась к дороге, пересекающей центр площади в самом людном месте.
Никого.
И город, словно став прозрачней, просматривался во все стороны на приличное расстояние.
Одна.
Я не помню, как вела себя, когда познала реальность. Осталось смутное ощущение, что я настойчиво пыталась проснуться, о чем свидетельствуют страшные синяки на руках и ногах. Это – чисто инстинктивно, так делает любой человек, оказавшийся в непонятной ситуации.
Мысли носились вихрем, опережая друг друга. Что-то о грани, которую я случайно перешла и оказалась в другом измерении. Или, наоборот, эта грань осталась целой и недвижимой, а мир вокруг сдвинулся, и я застряла на старой точке. Правильнее было бы вернуться назад, сесть на то же место и поймать прежнее положение. Так обычно делают герои в книгах. Но глубоко внутри я уже поверила, что все происходит со мной на самом деле, да и заставить себя войти в пустое помещение я не могла.
Посыпались мысли, как обрывки виденных фильмов, о каком-нибудь маньяке, оставшимся в этом мире, о стае голодных собак, карауливших меня на каждом шагу. Подступивший ужас поглотил память, мысли, любое умение соображать. Потом не осталось даже ужаса. Я просто существовала в этом мире, как дерево, трава, цветы. Никто за мной не охотился, вокруг было идеально пусто – ни звука. Не летали птицы, не жужжали комары. Случайно на глаза попался валявшийся у обочины растрепанный пыльный голубь, но ничего не шевельнулось в душе.
И вот теперь в безбрежном океане пустоты я наткнулась на «островок жизни», но…
Я прислушалась к ощущениям внутри себя. Ново или давно позабыто? Сердце бьется толчками, кровь течет по жилам, и я не могу оторвать взгляда от сочной зелени и давно уснувшей бабочки, наслаждаясь позабытой красотой. Глубоко вдыхая, я ощущаю вкус чистого прозрачного воздуха. У меня появились желания и мечты, и мысль начинает ритмично бежать, словно только что вырвалась на свободу. Я заметила, что постоянно придерживаю юбку: она спадает. Рука привычно пытается нащупать на груди телефон, но его нет. Когда я его потеряла, уже не помню. А может, выбросила, боясь услышать в эфире все ту же пустоту. Или не соображала, для чего мне этот предмет.
Я начинаю понимать, что являюсь частичкой окружающей пустоты, насыщая ее своим безразличным и душевным опустошением. Все это время я ходила в полном молчании. И все вокруг молчало.
Я покосилась на детскую качельку. Она раскачивалась под действием ветра без скрипа. Выходит, мы неправильно полагали, будто железо скрипит когда, умирая, ржавеет. Нет. Скрипом оно заявляет о своей жизни среди жизни людей или так смеется, получая радость от детского удовольствия.
Молчание противоестественно.
Нужно нарушить пустоту, поколебать, взорвать изнутри!
План действий вырисовывается абсолютно ясно. Нужно ходить по городу и громко окликать, кого бы то ни было. Вдруг по соседним улицам бродит такой же одинокий человек, мы обходим город кругами и не можем встретиться. А когда стемнеет, я не буду забираться в свою конуру среди зарослей у знакомой школы, а начну равномерно обходить улицы, всматриваясь: вдруг где-то вспыхнет светом окно, как во время моих ранних похождений в ДРУГОЙ жизни. Еще можно найти квартиру с телефоном и звонить в другие города, надеясь услышать ответ. Или выйти за город на трассу, идти в сторону другого населенного пункта.
Действовать, действовать!
А, может, я окончательно сошла с ума? Говорили, что сумасшедшим всегда все кажется простым и ясным. Или наоборот, разум борется со мной, доказывая право на свое существование? Надеюсь, что это так. Я всегда была сильной и решительной, не падала духом в трудных ситуациях. Все должно быть хорошо, о чем свидетельствует мое внутреннее пробуждение.
Вот только как отнестись к тому, что я стою и упорно жду, когда проснуться и начнут лениво перебирать лапками мертвые котята?