Мой декан.
Светлой памяти С,С,Каташа посвящается.
Невысокий человек, чуть прихрамывая, входит в аудиторию. Вот он подходит к кафедре и мы, студенты, замираем и благоговейно слушаем, как журчат горные ручьи, как с гиком несется дикий кочевник по Чуйской степи, замираем от волшебных звуков комуса. Это Сергей Сергеевич Каташ читает нам лекцию по истории Горного Алтая. Как давно это было, но я закрываю глаза и кажется, что это происходит сейчас. Студенты за глаза его называли Ушак-паша в честь известного полководца Ф. Ушакова, тоже прихрамывающего. Эта задушевность, поэтическая напевность, которой так не хватает даже многим учителям литературы – накрепко привязали меня к этому человеку. Боже мой, как он одевался! Изысканность, элегантность поражала всех. Нелегкое детство и юность выработали настоящие бойцовские качества у Сергея Сергеевича. Он делал свою судьбу сам упорно и целенаправленно. Не гнулся, не лизоблюдничал, выше всего ставил человеческое достоинство. В каждом студенте он видел себя в юности: оторванного от близких, часто безденежного, но неунывающего и вольного духом. Ценил смелость и остроумие. Поэтому, когда по институтскому радио я прочитал четверостишие, посвященное декану:
Сергей Сергеевич, вы для нас как мать
И как отец, то ласковый, то строгий
Заходишь в деканат ответ держать
И думаешь: счастливо унести бы ноги!
Многие говорили: «Ну все, Толян, ты спекся», а когда услышали продолжение:
Сергей Сергеевич Каташ!
Хоть десятку взаймы дашь?
Вы ведь добрый и не строгий
И десяток у вас много…,
то начали упаковывать мои вещи. А ведь все обошлось. Правда, вызвать-то он меня вызвал, но по другому поводу: предложил вести все концерты исторического факультета на институтской и городских сценах, за что я ему благодарен по сей день. А как он любил веселые истории и как мастерски их рассказывал. Помню о Федоре Ивановиче Шаляпине, великом нашем певце. Приехав в Россию из Америки после долгого отсутствия на гастроли, певец, выйдя на перрон из поезда, поставив чемоданы, растроганно, со слезами на глазах, воздев руки, пророкотал своим всемирно известным басом: «О Русь! Тебя не узнаю я!» Когда же Федор Иванович повернулся за чемоданами и не увидел их, то громоподобно захохотал и воскликнул: «О Русь! Тебя я узнаю!» Сергей Сергеевич так мастерски изобразил эту сцену, что мы катались со смеха. С удовольствием шутил над собой. Помню после визита в Китай, он рассказывал, как лечился от гриппа иглоукалыванием. «Когда в Пекине меня привезли в больницу и предложили вылечиться иглоукалыванием, то я согласился, но с условием, что вначале посмотрю, как это делается на практике. Привозят китаянку, врач берет иглу – раз и она в теле больной пониже шеи, только кончик торчит. Смотрю, чувствую, бледнею. Вторая иголка вошла в тело недалеко от первой. Очнулся от нашатырного спирта. Пришлось лечиться нашим Советским способом». Рассказывает, а глаза хитро щурятся, и не поймешь, где правда, а где анекдот, до которых он тоже был охоч. Но то, что однажды случилось у нас в общежитии, стало легендой и передается тогдашними студентами детям и внукам. Нисколько не преувеличиваю. Прокатился слух, что к нам в гости должен прийти декан с проверкой, а я, как назло в тот год был старостой комнаты и отвечал за чистоту, порядок и уют в нашем «люксе». Все напряглись, ждем. Большинство пацанов от греха подальше «слиняли», остались мы вдвоем с Витькой Ефремовым. Ждем, пождем, нет Сергея Сергеевича. Ну думаем, шутка насчет визита начальства. Прилегли мы с Витьком на кровати, но закрылись на ключ изнутри на всякий случай, да взяли и уснули. Слышу сквозь сон, кто-то долбится в дверь и голос: «Анатолий, открывай, это я, Сергей Сергеевич». А хохмачей в любой общаге всегда навалом, так могут подделывать голоса – закачаешься. Глянул на часы – девять вечера. Пошел бы так поздно декан с проверкой, держи карман шире. А стук в дверь продолжается и голос тот же. В ответ кричу: «Да пошел ты, козлик долбанный, куда подальше». И вдруг, окончательно проснувшись, понимаю, что за дверью действительно Каташ. Не открывать нельзя, еще хуже будет. Маячу Витьку, открывай, а сам сильнее заворачиваюсь в одеяло и отворачиваюсь к стене. Веселое оживление в коридоре и голоса: «Парни, айда в четвертую, наш комик вляпался по самое некуда». Комик – это про меня, но об этом как-нибудь потом. В голове одна мыль, как выкарабкаться. А шаги все ближе к кровати, а сон все глубже, со всхрапами и всхлипами. И голос: «Анатолий, не притворяйся, открывай глаза». Сквозь прикрытые веки вижу, рука Сергея Сергеича тянется к одеялу и начинает его тянуть на себя. Продолжаю «спать» и рукой как бы непроизвольно толкаю гостя в плечо. Раздается многоголосое «Ой!», смех декана, да-да именно смех, да такой заразительный, что тут же облегченно заржали все. И слова Сергея Сергеевича, которыми он спас и меня да, наверное, и себя: «Учитесь, как нужно встречать любимого декана. Вставай, Анатолий, ставь чайник, раз такой дорогой гость к тебе пришел». Вы думаете, не оценили? Очень даже оценили. С других факультетов всегда потом говорили говорили: «Ваш Серега в квадрате вообще мировой мужик». А мировые они всегда такими и остаются. На мое поздравление по случаю присвоения звания профессора ответил телеграммой: «Анатолий, знай наших».
После института мы встречались ежегодно и по несколько раз, и в городе, и когда он приезжал к нам в район с лекциями. И всегда я чувствовал, что он рад нашей встрече искренне и считает меня действительно своим, несмотря на свою титулованность, легендарную знаменитость.
Я благодарен своему декану,
За все, что в нас тогда вложил
Об этом думаю и помню непрестанно,
Он своей жизнью это заслужил.
А. Бородин.