Глава 21.
Дивнов не слышал, как пришел Скворцов, как его отчитывала Матрона, как тяжело и несуразно тот раздевался и нырнул к нему под одеяло. Он только почувствовал тяжелый запах перегара, ударивший в нос, и перевернулся на другой бок. Спал тревожно, но не настолько, чтобы перебраться на кушетку от надоевшего Скворцова, норовившего во сне обнять или завернуть на него ногу. Снилась какая-то чепуха, вроде легкой драки с женой, да вполне живой Волгарь, который молча грозил ему пальцем. «Сердится зануда, а на что или за что – молчит. А что значит молчание покойников или их душ?- соображал он, еще не открывая глаз.- Они, как совесть – или осуждают, или молчат, или молча осуждают… За что? За то, что выставили из дома или, что хотел отправить Александру к маме? Вот так всегда: влюбляешься в личико, а дом приводишь всю девушку…А девушка требует сверх меры…»
Мысли прервал голос Матроны: «Подъем, гомики!» И грохот включенного «на всю катушку» проигрывателя: «Если вы в своей квартире, лягте на пол – три-четыре…»
- А если я в чужой квартире, ранний подъем обязателен?- пробубнил Дивнов, скинув ноги на пол.
- Какой ранний!? Ты глянь на часы, Дивнов. Не только петушок пропел давно, но и пушка в Питере отстреляла. Скворушка-птичка пусть дрыхнет – у нее сегодня нет записи, а у нас, Димон, дела. Скоро приедет директор, будем решать, что ты сможешь делать в туре. Так что быстро встать, умыться и собрать мысли в пучок,- мягко распорядилась она.
Толстый, но весьма расторопный дядька – арт-директор Матроны – плюхнулся в широкое кресло и расплылся в дежурной улыбке:
- Мои приветы и полный респект гениальному телеведущему,- развернулся он всей массой в сторону Дивнова, кисло жующего овсяное печенье.
- Респект ему сейчас ой как нужен,- добавила Матрона.- После полного облома на всех фронтах полный респект – это самое то. И я думаю, у нас это получится. Давай возьмем его в группу пока хотя бы на бас-гитару, а там поглядим, на что он еще способен…
- Обижаешь соседа?- обиделся Дивнов. – Или никогда не слышала ни Дивнова гитариста, ни Дивнова вокалиста?
- Слыхивала. Но у нас же не шоу «Две звезды», а гастрольный тур последней народной артистки СССР.
- Да? И куда мы едем?- спросил Дивнов.
- Мы едем по городам и весям матушки России. Великой и необъятной. Устраивает? Должно устраивать. Вдали от дома грызут не только тоска, но и совесть. Одно из двух тебе полезно,- скороговоркой отчеканила Матрона.
- Любо… Но если б вы знали, госпожа Матрона, как мне надоели разговоры об угрызениях совести! Согласен повесить на шею не только бас-гитару, но и пионерский барабан, лишь бы, госпожа, вы не уподоблялись Волгарю с его душенадрывающими нравоучениями.
- Вот и ладненько. А кто у нас из группы еще не законтрактован?- спросила она арт-директора.- Фома? Вот и возьмешь на его место Димона. Поедем без Фомы. Меньше будет надираться, а если очень будет нужен и не сойдет совсем с катушек, вызовем в любой город.
- Мой вам респект, - ответил толстяк.
- Ладно. И позвони Кочумаю, пусть распорядится, чтобы в вагоне было тепло. Все. Идем к столу и готовимся к отплытию. А ты свисти всех наверх. Кто не успел, тот, считай, опоздал.
… Дивнов не обиделся, что Матрона не пригласила его в свой белый лимузин. Понятно было, что отныне он с ней не на одной ноге и даже в чем-то зависим, а значит место его не рядом, а там, где остальная группа – в общем автобусе. И на вокзале, когда грузились, она никак не выделила его из группы, взяла в свой персональный вагон только арт-директора и стилиста. По самолюбию Дивнова это слегка шлепнуло, но в его суматошной жизни бывало и не такое. Тем более что предаваться обидам было некогда, надо вливаться в группу и, хотя все музыканты давно знакомы, находить среди них свое место.
Дело это оказалось не из легких. Отменно пьющий Фома был любимцем и заводилой группы, а тут появился, хоть и знаменитый, но чужак, которого много раз видели в «ящике», но ни разу – с бас-гитарой в руках.
- Ты вообще-то лабаешь на басе?- спросил его ударник, самый молодой и шустрый из группы
Панибратство парня резануло Дивнова, но он почел за благо не обидеться:
- Я больше на классике люблю. А бас есть бас – струн меньше, звук глуше, ритм четче. Где наша не пропадала…
- Да «ваша-то» не пропадет, - ехидно обнадежил ударник. – Но тут главное – слушать меня, а глядеть на Матрону. И не приведи бог, если она упрется глазом в тебя.
- Что это значит?- спросил Дивнов. – Мы, вроде часто с ней видимся, рядом живем.
- Знаем, слышали…. Все равно запомни: на репетиции, если пару раз посмотрит, на третий – в морду даст. А если на концерте, то в первом же антракте скажет: «гуд бай, май лав, гуд бай!» И без выходного пособия.
- Ну, это кто – кому, - не сдержался Дивнов.
…Первая остановка случилась в Ростове Великом. Поезд встречали четверо мужчин в легких дубленках и норковых шапках и дама в сереньком потертом каракуле. У мужчин в руках были два свертка из розовой гофры – букеты, прикрытые от забористого мартовского утренника. Дама прижимала к груди нечто похожее на старинный фотоальбом. Все смотрели в открывшуюся дверь личного вагона Матроны. Но первым, совсем не почину из соседнего вагона вышел, ошалевший от духоты Дивнов. Дама в каракуле узнала его и, отодвинув в сторону мужчин, кинулась к нему со своим громоздким альбомом:
- И вы здесь, Дмитрий Дивнов!? Какая радостная неожиданность,… сюрприз для нас какой! Пожалуйста, автограф для жителей древнего города. Не для меня лично, хотя я безумная ваша поклонница, а для города, для музея… Здесь все исторические личности, -тараторила она, суетно перелистывая фолиант и не отрывая взгляда от Дивнова.
- Спасибо. Чуть позже. Встречайте гостью сначала, я потом,- сказал он и подался к VIP-вагону, откуда, подхватывая подол шубы, выплывала Матрона. Дивнов протянул ей руку, чтобы поддержать, но она, не глянув на нее, подала свою одному из встречавших мужчин.
- Боже, какая красота кругом!- протянула Матрона чуть хрипловато. - Куполов, куполов сколько! Я первый раз у вас и не прощу себе, что раньше проезжала все как-то мимо.
- Да, здесь живая история России,- сказал тот, на чью руку она оперлась.- Нам уже более тысячи лет. Не мне в смысле, а городу. Великое княжество Ростовское, если помните…
- Не помню. Я чуть помоложе!- нашлась Матрона.- Кто там просил автограф?
- Вот пожалуйста… Здесь все исторические личности… Это для музея города с тысячелетней историей,- радостно поканючила дама в каракуле.
На перроне начал толпиться народ, сдерживаемый милицией. Тесня фанатов, подъехали лимузин, отправленный в Ростов еще с вечера, пара местных черных иномарок и бело-синяя машина сопровождения.
- Так. Вы с нами, или мы с вами?- спросил тот, что подавал Матроне руку и преподносил букеты.
- Вы – со мной. Остальные за нами. Группа – в автобус,- распорядилась она.- Кстати, где он?
- Автобус на площади,- сообщил объявившийся тут же подполковник милиции. И колонна легковых машин тронулась с перрона.
А группа и Дивнов начали перетаскивать инструменты, ящики с оборудованием и чемоданы с костюмами в автобус.
«Вот такая начинается жизнь»,- думал Дивнов, таща свою долю общего груза.