Как и всякий ведущий специалист крупной промышленной компании, Владимир Николаевич следил, чтобы его дресс-код соответствовал требованиям фирмы. Он много времени и денег тратил на шопинг, отыскивая сочетаемые вещи.
Носить рифлёную дублёнку и вельветовые брюки – дурной вкус. Вплыть в туфли с рисунком под строгие брюки – ниже его достоинства.
Зато ввинтить на мизинец золотую гаечку с крупным камнем, вдеть запонки (но чтобы не дешевле сто долларов пара!), да охладить запястье металлическим браслетом швейцарских часов долларов эдак за триста-пятьсот – святое дело!
Владимир Николаевич исповедовал близость к народу. Ему важно было в разговоре показать, что он знает, сколько стоит проезд в городском транспорте или, скажем, пачка масла в обычном супермаркете. Поэтому раз в месяц он совершал поездку на работу не в личном автомобиле, а на автобусе. Однажды решился даже на троллейбус, но, как назло, отключили электричество, и Владимиру Николаевичу пришлось нести своё разодетое тело прочь, идти вместе с другими людьми на остановку и, зажав в кулачке билет, втискиваться в другое транспортное средство.
Аналогичными оказывались и походы в магазин. То вдруг вместе с ним за продуктами отправлялось всё население города, и Владимир Николаевич не понаслышке узнавал не только о ценах, но и том, что такое толпа и давка. То становилось невыносимо жарко и приходилось думать, что пот испортит шапку, да и страдает новая дублёночка тонкой выделки… неужели нельзя проходить мимо, не прижимаясь! Обязательно проехаться всем телом по рукавам, спине, груди!
И как они живут, эти люди, в таких вот условиях!
Тем утром Владимиру Николаевичу предстояла запланированная поездка в автобусе.
Приняв душ, он тщательно выбрился, освежил щёки и шею дорогим парфюмом. Элитный запах очень ценился в привычных деловых кругах.
Настраиваясь на неприятную, но необходимую процедуру, наш герой опустился из своего пентхауза на захарканную и замусоренную землю и отправился в путь.
Дворовая собаченция, весело виляя хвостиком, подбежала было к нему, но, что-то учуяв, взвизгнула, зажала хвост между ног и метнулась в подворотню. Владимир Николаевич проводил её взглядом и прошествовал дальше.
Двери супермаркета автоматически открывались и закрывались перед каждым человеком, однако в планы Владимира Николаевича сегодня не входило посещение торговых мест. Он плыл на остановку.
Там, как всегда в эту пору, было многолюдно. Склонять голову, чтобы сесть в низкую маршрутку, наш герой не мог. Он и перед начальством не склонял головы, а перед какой-то железякой – и подавно. Да ещё толпиться, пытаться кого-то оттеснить, подбегать к маршрутке, остановившейся не прямо перед ним, а чуть в стороне – ниже его достоинства.
В автобусе оказалось не так и много народу. Сидячие места, правда, все заняты, зато можно пройти вперёд и остановиться около одноместного сиденья. Здесь не так толкают. Разве что давит на спину проходящий мимо кондуктор – они ведь не держатся ни за что, тормозят о пассажиров. Да и тётки-кондукторши, как правило, весьма упитанные дамы. Интересно, их набирают специально по весу, чтобы народ продавливать, или если есть вес – то самое место в кондукторах? Зимой жир согреет, а летом и похудеть можно в раскаленной металлической коробке.
Владимир Николаевич ухватился за поручень и стал постепенно успокаиваться, настраивать себя на ритм предстоящего рабочего дня. Ощущение прекрасное – всю неделю он будет поглядывать на сослуживцев чуть свысока. Да, у него есть своё чудачество, но никто из них на такое не решится. А вот он посмел и решился.
- Мужчина! Отойдите, Вы воняете!
Женский голос произнёс это громко и совсем рядом с Владимиром Николаевичем. Он скосил взгляд. Кто бы это мог сказать? Стоящие рядом не показывали виду, что это могли сказать они. Женщины смотрели в окно, разговаривали друг с другом. Никто ни на кого не обращал внимания.
- Мужчина!! Я же ясно сказала: отойдите, Вы воняете!!!
Голос прозвучал на этот раз резче и громче. Владимир Николаевич опустил глаза и понял, откуда он исходил. На одиночном сиденье, рядом с которым он стоял, нахохлилась женщина в дублёнке. Лицо её было закрыто платком, воротник поднят. Не видно ничего, кроме кончика носа.
- Ну ты, курица! Фильтруй базар! Чё, не видишь, на кого батон крошишь? – рыкнул кто-то внутри нашего героя. – Кто это? – изумился Владимир Николаевич. Если бы он каждый день ездил в общественном транспорте, если бы не работал в солидной компании, если бы не носил запонок по сто долларов пара, он, может быть, и сказал нечто подобное. Но нельзя же… И с театральной наигранностью, которой наш герой от себя ну никак не ожидал, воскликнул:
- Это Вы мне? Мне???
- Вам, а кому же ещё! Тут рядом никто больше не воняет.
- От фря, в натуре рамсы попутала! Будешь фаланги гнуть, я тебя… – пронеслось в голове Владимира Николаевича, и он произнёс:
- Да как Вы смеете! Я чист, я утром был в душе, всё, что на мне – вчера из чистки! Да мой парфюм! Парфюм!.. (тут пред взором Владимира Николаевича обозначилась стоимость в долларах того флакона, из которого он утром освежил щёки, не преминув освежить и подмышки. Владимир Николаевич понял, что … было бы верхом неприличия озвучить эту почтенную цифру вслух – ух ты, а это кто сказал? Надо бы в больничку показаться!) – Да сколько же можно! – Люди! да скажите же ей! На мне же приятный… приятный запах??? Нет, скажите, я что, правда?.. Вам тоже так кажется?
Сердце Владимира Николаевича тяжело билось от невообразимого волнения. Он с надеждой переводил взгляд с одной стоящей рядом женщины на вторую. И та, и другая отреагировали одинаково: повели плечиками, поджали губы и отвернулись.
- Мужчина! Я кому сказала русским языком! Отойдите от меня!
- Чё ты, шмара, понты корявишь? (терпение заканчивалось и пора было что-то предпринимать). А вслух:
- Больная! Лечись! Среди людей находиться – это тебе не на такси ездить!
- Кто пустил вонючего человека в транспорт! Выйдите или я милицию позову!
Женщина уже кричала, но по-прежнему не поворачивала головы и не открывала лица.
- Психушка на Первой линии! Тебе туда! Дура! Истеричка!!!!
- Мужчина, ну, может быть, человек и правда болен. Может быть, Вам лучше выйти?
Соседка справа говорила очень тихо, чтобы дама с претензиями не слышала. Но та услышала.
- Женщина, не подванивайте! Отойдите от меня! Выйдите оба!
- Больные! Психи! Идиоты!
Владимир Николаевич подбежал к двери, открывшейся на остановке, и выскочил на улицу.
- Быдло! – крикнул он вслед отъехавшему автобусу.
На работе его трясло и колотило. Он выпил горсть таблеток пустырника. Хотел хлебнуть коньяку, но ожидалось совещание, и этого делать было ни в коем случае нельзя.
Немного придя в себя, Владимир Николаевич отправился на ресепшн к секретарше Юленьке. Он по поводу и без повода делал девушке комплименты, дарил шоколадки, а на 8 Марта духи, и уже почти рассчитывал на взаимность.
Юленька, как всегда мило щебетала, кокетливо скашивала глазки и при этом успевала отвечать на телефонные звонки, печатать что-то на компьютере и раздавать какие-то бумаги подошедшим сотрудникам.
- Дитя моё, скажите, на милость…
Владимир Николаевич никак не мог решиться задать вопрос, который назрел, словно чирей.
- Юленька! Вы не ощущаете сегодня во мне ничего необычного?
Владимир Николаевич навалился на стойку ресепшна, чтобы Юленька смогла включить обоняние.
Девушка мгновенно поняла, что от неё требуется.
- Владимир Николаевич, Ваш парфюм очень хорош, но не оригинален. У нас в офисе все мужчины таким пользуются.
- Не хочу быть как все! Юленька, Вы поможете мне подобрать что-то по Вашему вкусу?
- Конечно, Владимир Николаевич. Когда понадобится – я в Вашем распоряжении.
Девушка заученным движением поправила прическу и сделала мужчине глазки.
К вечеру Владимир Николаевич немного успокоился. Надо быть готовым к подобным эксцессам, если идёшь в народ. Ничего особенного не случилось. Если не брать в расчёт этот голос… голоса? интересно, откуда он (они? – тьфу!) взялся и объявится ли вновь? Будем считать, всего лишь добавился ещё один штрих к суровой правде народной жизни. Пожалуй, что и не один… Сколько там ещё «картин маслом»?
Однако реалистическая живопись после сегодняшних впечатлений Владимира Николаевича больше не интересовала.