С утра, как обычно в последнее время, шли бои местного значения. Подавленный рык, хлопанье дверьми, нарочитое равнодушие и обоюдное недовольство – всего было предостаточно. И даже, пожалуй, в избытке.
Саша обреченно ковыряла ложкой йогурт, мечтая только об одном: поскорей убежать на работу. Там она будет занята делом, которое ей нравится, и у нее не будет времени на то, чтобы мучиться и думать, что произошло. Вернется она поздно и сразу ляжет спать. А утром надо будет потерпеть совсем немного, каких-то минут сорок – пока Алексей не хлопнет дверью. И все опять пойдет по накатанным рельсам.
Но сегодняшние 40 минут тянулись особенно долго и мучительно. Алексей, чего с ним давно не случалось, то и дело сверлил Сашу взглядом. Так себе ощущение. Ибо ласковыми эти артиллерийские выстрелы назвать было нельзя.
- Надеюсь, ты помнишь, - внезапно заговорил Алексей, и Саша вздрогнула от неожиданности (они не разговаривали друг с другом уже недели четыре), - что у моего отца день рожденья.
- Конечно, - тут же соврала забывчивая Саша (если муж решил помириться, она готова зарыть топор войны). Кроме того, она просто обожала Павла Григорьевича!
- Значит, вечером в восемь? – полувопросительно уточнил Алексей.
Саша не была вполне уверена, что сможет освободиться к этому времени – на работе была очередная запарка, - но отталкивать мужа не хотелось.
- Я постараюсь, - сказала она, - очень-очень постараюсь.
Взгляд Алексея слегка потеплел:
- Наконец-то выйдем куда-то как семья, вместе, - голос его все еще был недоверчивым, - и мама будет рада.
Саша обомлела. Встреча со свекровью, которая с первой встречи решила, что ее мальчик горько ошибся, выбрав Сашу в спутницы жизни, совершенно не входила в ее планы. К тому же, родители мужа пару лет назад развелись (и не так уж мирно), а теперь, стало быть, ходят друг к другу в гости?!! Алексей внимательно следил за тем, как менялось лицо жены, и это ему явно не нравилось.
- Кажется, ты решила передумать? – холодно спросил он.
- Я постараюсь, - твердо ответила Саша, - но обещать не могу.
- Что ж, - голос Алексея стал совсем ледяным, - выбор за тобой, - и стремительно покинул кухню.
Никуда она не пойдет. Даже если ее принародно высекут на площади. Потому что она и Ольга Леонардовна (тоже мне Книппер-Чехова!) в одном помещении – это невозможно. Финалом будет чей-нибудь труп. Скорее всего, Сашин.
На работе патовая ситуация, как и следовало ожидать, вылетела из головы, и Саша почти успокоилась. Подумаешь, черная полоса – сколько их было и еще будет! В обед спустилась в столовую, отстояла положенную очередь и присела в конце зала, чтобы остаться незамеченной. Разговаривать не хотелось.
Но не тут-то было! Не успела Саша уйти в свои мысли, как к столику подрулила сгорбленная бабуля (странно, откуда она вообще могла здесь взяться?).
- Ничего, если я нарушу твое уединение, милая? – скрипучим голосом осведомился реликт.
Саша кивнула и продолжила неприлично пялиться на соседку. Глаз было не оторвать. Ибо такой классической внешности Бабы-Яги не встретить было и в сказках Роу. Небольшого росточка, горбатая, коренастая, с крючковатым носом, маленькими острыми глазками и растрепанными волосами.
Увлеченно прихлебывая суп, бабуля вдруг заговорила:
- Ну, что ты решила, милая?
Саша непонимающе воззрилась на соседку.
- Сделаешь, как он хочет? Хоть раз? Ведь не простит, если нет.
Может, это бабушка Алексея? – тупо подумалось Саше. Иначе откуда такая осведомленность? Было бы логично, в конце концов, чтобы Ольга Леонардовна со временем обрела такую внешность. К ее-то характеру.
- А ты не удивляйся, - прервала Сашины мысли вещунья, - лучше послушай. Я дам тебе шанс. Посмотреть. Вспомнить. Почувствовать. Все вернуть. Но шанс будет только один. Не поймешь – жизнь пойдет прахом. Держи! - и она протянула Саше маленькие часики на белом лаковом ремешке.
Саша широко открыла глаза: ей был хорошо знаком этот предмет. Забавная безделушка: перламутровый циферблат, цифры на котором заканчивались девяткой, а минутная стрелка была выполнена в виде аиста, несущего в клюве кружевной сверток.
- Надень, - приказала мойра, и голос ее из дребезжащего стал вдруг глубоким и сильным.
Саша пожала плечами и застегнула на запястье браслет…
Она стояла вместе с девчонками около сцены, давясь и хихикая, а наверху шла репетиция «Студенческой весны». Парень, одетый Элвисом, с гитарой наперевес, теплым бархатным голосом пел блюз, а ее сердце гуляло в районе пяток. Смех сквозь слезы – он, Алексей Ефремов, пятый курс романо-германского, само совершенство и недосягаемость, – и она, первокурсница с косичками, которую даже подружки считают сущим младенцем. О чем речь? Может, она и младенец, но не дура. Поэтому остается глупо хихикать и смотреть издалека, как он освещает все вокруг себя. И купаться в его свете. Ведь он поет немножко и для нее.
Снова открыв глаза, Саша – уже без косичек, третий курс – оказалась в толпе собственных почитателей. Ну, как же! Знаменитая научная конференция, где тихоня выступила с собственным толкованием известной теории – но таким провокационным, что куратор хватался за голову: девчонку разобьют, не дав сказать ни слова. Однако студентка внезапно показала зубы, наголову разбив почтенного оппонента (профессору Данину боялись перечить даже мэтры). Штатное мероприятие превратилось в бой гладиаторов, и Саша растерзала льва голыми руками. Ей аплодировали стоя.
А когда все закончилось, к ней подошел он, Алексей Ефремов, аспирант. Сказал что-то теплое, а она вдруг ляпнула:
- А знаете, я влюбилась в вас еще на первом курсе.
Все вокруг ошалели – может, шок у девочки? – а она прямо смотрела ему в глаза и чувствовала, что опять победила. И ей это понравилось.
- Ну, зачем тебе это? – он радостно и немного испуганно смотрел, как Саше закрепляют страховку. – Почему именно сейчас?
- А почему нет? – она откинула со лба тщательно уложенную прядь, встряхнула белое платье и с вызовом посмотрела на свежеиспеченного мужа. – Ты со мной? – задорно спросила она и взялась за поручень.
- Я первый, - поправил он ее, слегка отодвинув назад, и легко перепрыгнул ограждение. – Увидимся на земле! – и оттолкнулся от опоры, рухнув вниз.
Конечно, только ей могло прийти в голову прыгнуть на тарзанке в день свадьбы, не снимая свадебного платья, вместо того чтобы чинно объезжать положенные достопримечательности и запускать в небо голубей! «Пусть сердце замирает!» - попросила Саша, и Алексей не смог ей отказать. Он вообще не умел говорить ей «нет».
Смотрел, как между небом и землей мечется хрупкая фигурка в пышных белых юбках, и сердце замирало от нежности. Еле дождался, когда она оказалась на земле, подбежал, схватил в объятья:
- Сердце у тебя скачет, как у зайца, - ласково шепнул ей в ухо.
А она вдруг рассердилась, оттолкнула его и снова побежала на мост. Он просил остановиться, а ей хотелось доказать, что она ничего не боится. И все может.
Точно, может.
- Блестяще, - задумчиво протянул Павел Григорьевич, внимательно смотря на сына. – Может, даже слишком.
- Ты о чем, папа? – Алексей досадливо поморщился. – Что же, она дома должна сидеть? С ее энергией?
- Ну, зачем? Никто от нее этого не ждет. Но она так редко бывает у нас. Да и с тобой, похоже, ненамного чаще.
- С мамой они не очень, - напомнил Алексей. – Чего она так взъелась?
- Маме кажется, Саша тебя не любит, - отец рассматривал собственные ногти. – А ты так не думаешь?
- Нет, - отрезал сын. – Просто у нее сейчас напряженный период. Карьера, то-се. Времени не хватает.
- Значит, вы воссоединитесь на пенсии, - ехидно закончила вошедшая в кухню Ольга Леонардовна. – Раньше у Сашеньки времени для тебя не найдется.
Сын хотел возразить, но она продолжила:
- Возможно, я не права, но, кажется, ты тоже делаешь карьеру. И небезуспешно. Но все свободное время торчишь в одиночестве.
Вечером Алексей обнял засыпающую Сашу и шепнул:
- Малыш, давай съездим куда-нибудь вместе.
- Что ты, - вскинулась она, - у меня сейчас проект в разгаре! Давай летом!
- Хорошо, - легко согласился он, - но чтобы наверняка. Не как в прошлый раз.
Саша что-то сонно промычала и засопела. А он обнимал ее и думал, что родители неправы. Он любит ее. Восхищается ею. Его умиляет даже то, что она по ночам частенько храпит. И он готов на все, лишь бы ей было хорошо.
А она?
Романтический вечер в ресторане не задался. Саша была не в духе, то и дело отвлекаясь на телефонные переговоры, а Алексей вдруг оробел. Пятая годовщина – это солидно. И на сегодня он возлагал большие надежды.
Наконец Саша хлопнула крышкой телефона, собралась и с улыбкой протянула ему бокал шампанского:
- За нас?
Они поцеловались и выпили.
- Сюрприз, - шепнула Саша, когда на дне его бокала что-то покатилось. Алексей подставил ладонь. Перстень. Пять черных и пять классических бриллиантов.
- Это ты и я. И наши пять лет, - Саша с удовольствием смотрела на Алексея. А он думал о своем подарке и не решался его достать.
Ну, будь что будет! Не должен он бояться поговорить с собственной женой! И он достал из кармана пиджака узкую коробочку.
Саша раскрыла подарок и засмеялась. Забавный сюрприз, явно сделанный на заказ. Белый лаковый ремешок, перламутровый циферблат и рубиновые цифры от 1 до 9. Минутная стрелка – это эмалевый аист, несущий в клюве ажурный сверточек. На часах как раз без четверти девять.
- Как забавно! – Саша с удовольствием повернулась к мужу. – Как это тебе пришло в голову?!
- Просто я очень этого хочу, - серьезно сказал Алексей, беря жену за руку. – Давай сделаем себе этот подарок.
Она тут же отбросила руку мужа, вся дернулась, и лицо пошло пятнами:
- Да ты что?!! Какие дети?!!! – она почти кричала. – Да разве мы можем это себе позволить? Не знаю, как ты, а я не собираюсь пускать карьеру псу под хвост.
Алексей задохнулся от возмущения – и вечер закончился безобразной сценой. Они высказали друг другу все, Саша швырнула часы ему в лицо, о примирении не могло быть и речи.
Через пару дней она не пошла на работу:
- Мне нужно в больницу, - сказала она, не захотев больше ничего объяснять. Уехала одна и вернулась на следующее утро.
А потом Алексей узнал, что она сделала аборт. И что детей у нее больше не будет. Она сказала ему об этом сухо, по-деловому, попросив «не разводить сантиментов».
Он и не разводил. Сердце больше не сжималось от нежности. Не хотелось смотреть на нее. Хотелось быть подальше.
Он и был.
И с течением времени перестал понимать, ради чего тянется этот цирк.
У него еще есть время. И будет другая жизнь. Там малыш с лохматой головой будет засыпать у него под боком, а собака будет приносить тапки, и по утрам ванильный аромат будет разноситься из кухни, где напевает ласковый голос.
Осталось дождаться вечера. Тогда все кончится само собой.
Саша подняла глаза и увидела вокруг все ту же столовую. Люди обедали, ничего не замечая, переговариваясь и смеясь. А старушка напротив исчезла.
Боже, что она натворила? Что сказала колдунья? Она дает ей шанс? Но как можно исправить то, что так безнадежно испорчено и давно прошло?!!! Как?!!!
Саша сжала руки, указательным пальцем правой руки случайно задев белый браслет. Часы! Стрелка-аист ритмично двигалась по кругу, приближаясь к девяти – и тогда Саша все поняла!
Она решительно сжала колесико и стала крутить, устанавливая нужное время.
Без четверти девять.
Колесико щелкнуло, Саша закрыла глаза руками и затаила дыхание. Ну вот! Ничего не получилось! Она опять все испортила!!! Ладони стали влажными, из-под ресниц ручьем потекли слезы.
- Ну, что ты, малыш! – услышала она взволнованный голос мужа и почувствовала на своей щеке его теплую руку. – Плачешь? Тебе не понравилось?
Саша открыла глаза. В зале ресторана был уютный полумрак, на столике мягко горели свечи, и остатки шампанского еще пузырились в высоких бокалах.
- Как это пришло тебе в голову? – сладко всхлипнув, она не удержалась.
- Просто я очень этого хочу, - серьезно сказал Алексей, беря жену за руку. – Давай сделаем себе этот подарок.
Она смущенно и радостно заглянула в его глаза:
- Мы все уже сделали, - тихонько шепнула она ему, - осталось только посчитать до девяти.
Алексей счастливо охнул, а Саша опустила взгляд на циферблат.
И вдруг – может, ей только показалось? – аист на стрелке исчез, а вместо него показалась голова старой мойры.
Она задержалась на девятке и одобрительно кивнула, прищелкнув языком.