У самого краешка обитаемого мира вдоль опушки растут исключительно большие лопухи. Просто огромные!
В этих лопуховых зарослях можно даже заблудиться. Мечтательные особы, впрочем, так и делают.
Вот чего Шнырлику было не занимать - так это мечтательности! Хотя по виду его и не скажешь... Странно, вообще у всех черепах мечтательные лица. Но думают они при этом о самых прозаических вещах. А у Шнырлика было всё наоборот - сохраняя скучно-сонную мину, он вдохновенно и страстно творил воображаемые миры.
При этом он совершенно терял ощущение пространства и времени. Но разве можно было не дойти до розовых скал на берегу искрящегося янтарного моря, особенно когда под ногами тонко-музыкально хрустят черные стебельки травы? Или не наплаваться вдоволь в сладком озере, плескавшемся прямо в центре огромного лазоревого цветка?
- Бам-с! Др-р-р-р-р-р! - что-то звонко шлёпнулось на лопушиный лист над головой Шнырлика и задребезжало. Конечно, черепахи не умеют прыгать - но Шнырлик подпрыгнул! Честное слово! Уж очень неожиданно бамкнуло! Изумлённый упадением, дребезжанием и черепахопрыганием, лопух панически заколыхался. С края его, прямо Шнырлю под нос, свалилось нечто... Неопознанный падающий объект.
Ничего даже отдаленно черепахового в этом... упавшем... не наблюдалось, но Шнырлик почувствовал тепло и нежность к этой непонятной штучке, вдруг закопошившиеся в его груди. И ответную волну тепла и нежности.
Штука была блестящая и очень твёрдая, а по форме - как желудёвая шапочка, только внутри ещё какая-то висюлька. Шнырлик катнул Штуку носом, и та в ответ тоненько захихикала.
Орест-Грегориус Мак-Лохланн, старейший ворон Ольхового гетто был вынужден идти пешком. Это было неудобно, непривычно и довольно унизительно, но другого выхода не было - сверху упавшую Добычу было не разглядеть, мешали лопухи.
Хвост постоянно цеплялся за какие-то колючки, а огромные листья противно плюхали прямо по макушке. Но Орест мысленно наплевал на все эти временные неудобства - он был чррррррррезвычайно целеустремленным и шел к цели напролом.
Из-за ближайшего лопуха справа раздалось хихиканье.
- Ага! Вот он!!! - голос Добычи перепутать было не возможно! Орест подкрался, выглянул из зарослей - пуговичные демоны!!!!! Какой-то черепашонок с удивительно глупой мордой катал по земле величайшую драгоценность Изгнанных! Девятью-девять веков его народ собирал всякую блестящую дрянь, отыскивая предметы, нужные для ритуала. Сам Орест начал искать Серебряный Блескозвон ешё птенцом - и вот нашёл! И возможно, это тот самый звон, который замкнёт цепь, и они смогут вернуться! (Именно из-за подобных восторженных мыслей и случился с Орестом конфуз - каркнул в полёте, как басенный дурак)
А тут - какой-то рептилий!!!
Орест распушил перья на груди - для пущей солидности - и шагом Командора вышел из-за лопуха: пусть эта черепашья мелочь сразу почувствует неотвратимость расставания с неожиданной игрушкой. Увы, все приготовления - насмарку. Орест увидел только две задние лапы (на удивление когтистые) и беззащитный хвостик, торчащие из дырок в панцире. "До чего неудачная конструкция!" - подумал он и деликатно постучал клювом по костяной спине.
И вдруг - мелодичный звон, бесценная ритуальная вещь взлетает в воздух и шапочкой одевается на голову черепашонка.
Шнырлик удивился не меньше ворона! Даже немного испугался. Помотал головой, потом попытался скосить глаза к макушке. О, какое у него при этом стало лицо! От такого зрелища Орест застыл с открытым клювом, а потом засмеялся - да так, что уселся на хвост и принялся стонать и икать. Драгоценность соскочила с черепашьей головы и тоже засмеялась. Один Шнырлик был серьёзен. Он степенно подковылял к Штуке, катнул её носом и молниеносно спрятал голову в панцирь - не за проворство ли он получил свое имя? Сонные глазки его при этом сверкнули хитро и ясно.
Обессилевший от хохота Орест вскинулся - проблеск черепашьих глаз пробудил в нём Охотника-За-Сверкающим - воина и мага. Ворон шагнул к Добыче, но вдруг замер... А потом повернулся и пошагал прочь, неуклюже продираясь сквозь лопоухие джунгли.
- А-а... пусть поиграет...
..А Шнырлик даже не заметил его ухода - от каждого перезвона рождались все новые и новые миры. И везде непременно нужно было побывать…