Не слишком давно, примерно в 60-х годах ХХ века активное большинство российского населения утвердилось в понимании безнадежности построения социализма и коммунизма где и когда угодно. Диктатура пролетариата оказалась красивым, но бессмысленным выражением, а диктатура бюрократии, в которую социализм превратился, не может прокормить население. Вот и все.
Социализм по-советски полностью изжил себя, и необходимость передачи средств производства в частные руки стала неотложной необходимостью. Прошло еще 20 лет «застоя», уперлись в тупик и принялись за дело. Нашлись азартные и легкомысленные люди, которые энергично провели приватизацию, но передали производственные фонды в руки, кому, Господи?! Все той же бюрократии.
Даже самые скептические скептики не ожидали, что приватизация выльется в такое всеобъемлющее воровство и разрушение промышленности и, что самое страшное, социума.
Выжившие из ума коммунисты, глядя на это пепелище, укрепляются в вероучении Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, а самые упертые антисоветчики еще продолжают оправдывать подлости, глупости и ошибки, сотворенные российскими реформаторами по ходу приватизации, неблагоприятными российскими обстоятельствами и угрозой реставрации. И когда кто-то, где-то усомнится, порой, в их, реформаторов порядочности и дееспособности, хула либералов незамедлительно низвергается на головы неверных. Основных аргументов в защиту уродливых реформ остается два:
- иначе была бы гражданская война,
- другого выхода не было.
Первый аргумент пустая страшилка, ибо все оружие было в одних руках, а второй – вранье. Выходов было ровно столько, сколько в мире экономистов. Тэтчер действовала иначе?
Благие намерения реформаторов не вызывают особых сомнений, по-видимому они верили в самоорганизацию рыночной экономики и были уверены в том, что благоприятные условия и экономическое давление сами собой повлекут быстрые кадровые перемены и средства производства из косых рук бюрократов перейдут в крепкие руки рачительных хозяев. Марк Твен сказал, что «величайшая безнравственность браться за дело, которого не можешь хорошо сделать!» К сожалению, нашим реформаторам это не
При подготовке приватизации, Гайдар писал, что надо сделать «акцент на создание приватизационных коалиций, позволяющий стимулировать массовый приватизационный процесс снизу» и «учет интересов тех … сил, которые способны парализовать приватизацию, если не найдут в ней своего места». Поскольку, как «стимулировать процесс снизу» никто не знал, на акцент плюнули и всю приватизацию направили на «учет интересов тех сил», которые ждали, чтобы промышленность, как пасхальное яичко упала им в руки, это и случилось. Беда реформаторов была в том, что они о «реальном секторе экономики», как сейчас принято говорить, не имели понятия, а с администрацией были близко знакомы, вот они и создали законы приватизации для нее. О чековых, да и залоговых аукционах я не говорю, они не вылились в массовое воровство, а изначально им и были.
Вроде бы, законы о приватизации «учитывали интересы трудовых коллективов», но абстрактный трудовой коллектив – это всего-навсего, список работников предприятия, никакого материально-физического выражения он не имеет, не может ни соглашаться, ни протестовать.
Был в Союзе такой анекдот: «Кто пьет дорогие марочные вина? – Рабочие и крестьяне, устами лучших своих представителей!» Средства производства попали по назначению, куда их реформаторы и намечали, то есть в руки официальных (они же – лучшие), представителей коллективов – администрации, там они и сгинули. До приватизации администрация открыто грабить свои предприятия не могла: парткомы, завкомы, ревизоры – все мешали, а тут все помехи и наблюдатели исчезли, она и раскрутилась на всю катушку.
Между тем, социалистическая индустрия содержала живьем все необходимые условия, чтобы передать фонды в руки реальных хозяев. Это сейчас, на руинах разрушенной безумной приватизацией промышленности не осталось деятельных и талантливых людей, чьими руками и силами она держалась и кормила народ. А тогда, на каждом заводе, фабрике, артели, сидели полчища деловых и образованных людей, которые и обеспечивали жизнедеятельность предприятий. Это были не директора, среди руководителей, в том числе линейных, их почти не было и умный МБХ (см. переписку с Улицкой) на этот счет заблуждается: при отсутствии целенаправленного отбора и конкуренции лидерам взяться не с чего. Но была активная общественность и научно-техническая интеллигенция: в каждом цеху и отделе, и на каждом участке сидели деятельные люди, инженеры и техники, рационализаторы и изобретатели, знатоки и умельцы, они-то и были хозяевами своему делу, они приветствовали реформы, и никак не ожидали, что окажутся за бортом. Ах, какие это были прекрасные люди, мастера и хозяева! Их расточение – тягчайший и неискупимый грех горе-реформаторов.
Ничего не было проще и естественней, чем воззвать к этой публике, предложить ей немедленно, на каждом предприятии, путем выборов учредить управляющие комитеты (УК) с обязательным включением представителей: от конструкторов, технологов, электриков, механиков, экономистов, плановиков, бухгалтеров, ремонтников, такелажников, снабженцев – от всех групп работников предприятия. С ревизионной комиссией, инспекцией по труду и прочими атрибутами. Они и стали бы эффективными собственниками и владельцами производственных фондов. Они возглавили бы производство гораздо успешнее, чем ленивые и косные директора: регулировали бы производственный механизм, подбирали кадры, выбирали стратегию выживания и развития, а администрация под контролем УК осуществляла бы текущее руководство. Нормальная конструкция: верховодит избранный законодатель, исполняет назначенный чиновник, а с распределением акций отлично справляется и бухгалтерия. УК не потерпели бы никакого шельмовства, там для коррупции просто места не было. Члены УК приросли к своему заводу, они не мыслили себе другого места под солнцем, они бы проводили радикальную модернизацию, не дожидаясь советов президента, ибо понимали ее необходимость, они бы нашли пути повышения рентабельности производств и конкурентоспособности продукции, а для обреченных предприятий – способы спасения людей. А в стране сохранились бы чувства гражданской общности и единения, ныне напрочь утраченные.
Ведь вместе с приватизацией промышленности была разрушена вся индустрия развития: НИИ, ПКБ и т.п., армия научно-технической интеллигенции, основной потенциал научно-технологического прогресса, была обречена на вымирание.
Советская власть исчерпала свой кредит доверия досуха. В 80-х годах ей уже никто не верил. Движение 89-91 года породило новую волну горячего сочувствия и доверия к властям, но реформаторы умудрились его вычерпать не более, чем за 5 лет, и это самое скверное. В стране не осталось ни доверия к государству, ни воли к его поддержке. Население видит и понимает, кем приватизировано государственное добро, его опять обманули и кинули.
«Трудовые коллективы» остались на бобах. Алла Пугачева пела: «Но мир устроен так, что все возможно в нем, но после ничего исправить нельзя!» Этих хозяев уже нет, и взять негде, ибо они росли и формировались в условиях социализма, хотя бы и со свиным рылом. На разграбленных предприятиях они были не нужны, поэтому вымерли, как мамонты или исчезли, вместе со своими предприятиями: «Иных уж нет, а те далече!», иные переквалифицировались, если не в управдомы, так в охранники, многие, особенно, евреи, уехали за рубеж. Остались только бессловесные, кому деваться некуда, да и тех мало. Россия потемнела.
Почему реформаторы не пошли по этому верному и гуманному пути – не вопрос. Ясно видны причины невозможности реализации демократического варианта.
1.Реформаторы были кабинетными работниками, промышленности не видели и с этим контингентом были мало знакомы.
2.Реформаторы не могли обидеть друзей из администрации, они назвали свою партию «Демократический выбор», но на самом деле их выбор был бюрократическим.
3.Руководить сверху выборными УК было бы несравненно труднее, чем старыми, добрыми, послушными директорами.
4.И главная. Наживаться бюрократии на этих предприятиях было бы очень трудно, почти невозможно. Кое-где удалось бы протащить «нужных людей» в советы директоров и УК, кому-то продали бы акции по льготным ценам, но масштабы наживы были бы несоизмеримы с теми великими капиталами, которые безвозвратно утекли в Лондон, Цюрих да на разные экзотические острова.
Но все было и прошло. История не знает сослагательного наклонения.
«Сделавши аборт, по волосам не плачут» (Русская народная пословица)
Э.Я.Алкснис Edu57 22.01.2010