Привычный маршрут, который я могу повторить с закрытыми глазами, даже если буду идти вперед спиной. Из дома налево на остановку, до метро около десяти минут в переполненном трамвае – не забыть поздороваться с водителем! Час под землей на поезде по рельсам – время, за которое обязательно надо вспомнить все события прошлого дня. И только хорошее. Никаких волнений. Только положительные эмоции.
Улыбка. Единственная и неповторимая, которая предназначена лишь одному человеку на свете. Только ему. Только для него.
Восемь минут на безлюдном островке под козырьком небольшого сооружения, где обычно ждут маршрутный транспорт. Секунда в секунду, и на долгожданном автобусе три остановки. Вдоль аллеи мимо крохотного фонтана, вокруг которого бегают детишки под чутким присмотром старшего поколения. Дежурное «Здравствуйте!» старушкам и ребятишкам.
И, наконец, большое витиеватое здание, облицованное голубовато-серой плиткой. За последние 2 с небольшим года – это мой второй дом. Больница.
- Добрый день, Игорь Палыч! – весело поздороваюсь с охранником, который в ответ улыбнется белоснежной улыбкой протезных зубов и кивнет в знак приветствия.
Бахилы на ходу… Точнее на лету по пути на четвертый этаж. Апельсинку дежурной, которая вымученно пытается улыбнуться после бессонной ночи. И лечу дальше. Шоколадную конфету уборщице, которая поддержала меня в самом начале моего сюда хождения. И вот она.. Долгожданная дверь в палату.
Открываю дверь. Здороваюсь с доктором, выключающим какие-то горящие кнопки на специальной аппаратуре.
Сердце колотится, будто ждет, что сейчас придет время остановиться от какого-то волнительного известия. Мозг автоматной очередью выдает мрачные мысли. Улыбка мгновенно тает на лице. Слезы заняли позицию и готовы к атаке, как только услышат что-то заветное и неприятное.
- Добрый день, Маргарита Анатольевна, - здоровается врач, оборачиваясь на стук широких каблуков на моих босоножках.
- Добрый.. – единственное, что удается мне произнести.
Сердце бьется еще сильней, будто боится не успеть отстучать положенное. Тишина. Слышно как тикают часы над дверью. Последняя кнопка гаснет под пальцем врача Александра Михайловича. Теперь он стоит ко мне лицом и смотрит в глаза. Наверно в моих глазах можно увидеть как слезы вперемешку с мыслями ходят по кругу с транспарантам, где написан вопрос «что случилось?» и в мегафоны выкрикивают «Скажите». Томительная тишина. Неопределенный кивок и долгожданные слова:
- Не переживайте.. Мы просто отключаем искусственное дыхание.
Сердце отчего-то понимает, что времени у него осталось катастрофически мало и бьется на предельной скорости, так что пульс отдается в горле и висках. Может оно хочет вырваться наружу? Дыхание участилось, руки стали влажными и дрожат.
- Вы не переживайте. На вас лица нет. Садитесь, все в порядке? Мы отключили вашего мужа от аппарата. Он стал сам дышать.
Ну вот и слезы. Неожиданные и не по команде. Не по той команде. Улыбка возвратилась, а сердце с перепугу обрадовалось и стало успокаиваться.
В два шага я оказываюсь возле доктора и заключаю его в объятия. Неразборчиво пытаюсь его поблагодарить, но он лишь гладит меня по волосам и успокаивает, не обещая ничего конкретного.
Когда врач уходит из палаты, я сажусь рядом с больничной койкой на невысокий стул, беру мужа за безвольную руку, прижимаю к щеке и уже в который раз пересказываю все, что со мной произошло за несколько часов. Но на этот раз рассказ получается сбивчивым, и все время прерывается слезами, продолжительными паузами и надеждой...