Приношу огромную благодарность автору проза. ру Илье Тонарину, (Илтон), за помощь в редактировании данного текста.
Во мрак, всё дальше и дальше от выезда, он торопливо направлялся в самую глубь стоянки, но правда совсем не в ту сторону, где располагалась его каморка – бывшее обиталище. Его ближайшей задачей стало, пока что укрыться от глаз своих врагов, на некоторое время.
Что-то, а может быть кто-то, какое-то неведомое доселе чувство подсказывало ему, что они отправятся именно туда, к нему, захотят спрятаться за железной дверью.
Но эти люди, вскоре неизбежно должны стать его жертвами, ни что им теперь не поможет!
Только раньше времени не следует попадаться им на глаза, нужно выжидать подходящий момент, снова выжидать, снова таиться в засаде.
Тем более что теперь время работало уже в его пользу. Особенно учитывая, то, что ему открылись совершенно новые возможности, о которых он раньше и не подозревал.
Внезапно он вдруг обнаружил, что ему более, нет никакой нужды держать своих будущих жертв непосредственно в поле зрения. Да ведь и целый глаз у него оставался всего лишь один, полагаться только на него было бы глупо.
И вот, как оказалось, человеческое зрение стало теперь почти без надобности. Вместо него появилось нечто другое.
Он мог теперь видеть тепловые силуэты живых существ, и даже короткое время невидимый простым глазом след оставляемый ими в пространстве. Также он мог разглядеть почти неуловимые во тьме различия в невидимых обычным зрением контурах неживых предметов.
Потому он сейчас безошибочно находил дорогу в условиях, когда это самое обычное зрение никак не смогло бы ему помочь. Он просто осязал возникавшие на пути препятствия, да и стоянку он знал очень хорошо, это так же играло ему на руку.
Да, вот так - видимо всё, что ещё совсем недавно оставалось в нём от человека, уже окончательно умерло, а сохранилось и вылезло на первый план, только то, что было от змеи и от Неведомого поселившегося в глубине его сознания.
Часто оглядываясь назад, он увидел, как маленький, пульсирующий красным комочек, оставляя тепловой след, метнулся вверх под потолок, прямиком к двум другим более крупным и статичным контурам, имевшим менее интенсивную, но такую же тревожную окраску.
Это ускользнувшая от него девчонка присоединилась к блондинке и музыканту в туннеле, откопанном ими под бетонными сводами выезда.
Чернокожий пусть и с трудом, но мог видеть даже сквозь стены и толщу камня!
Это открытие его обрадовало ещё больше. Странное чувство для полутрупа. Он бы, наверное, ухмыльнулся, если б смог, но мимика теперь так же отсутствовала.
«Ничего отсюда никому не уйти. Им не убежать от своей судьбы и не скрыться от меня!» Он увидел, что жертвы, слившись в единое световое пятно, медленно двинулись вниз по склону. Потом, уже внизу, снова распавшись на отдельные движущиеся единицы, они направились в сторону кадиллака, где ещё недавно обитали ковбой и блондинка.
И хоть для цветного это и было несколько неожиданно, но в принципе ничего не меняло.
Медленно, так же как и они, он крался параллельно направлению пути их передвижения, ни на мгновение, не выпуская их из виду.
При том он постоянно находился достаточно далеко, что б не быть обнаруженным, и вполне преуспел в этом намерении.
Теперь у него не осталось никаких иных дел или желаний, почти, как и чувств. Хотя нет, всё же одно чувство присутствовало - он хотел убивать, жестоко и страшно убивать.
Но было ещё не время.
О том, что будет после того, как убьёт их всех, он как-то не задумывался, вернее, та часть сознания, которая отвечала за это, отключилась.
Пока же эти трое ни на миг не расставались, они несли с собой свет и потому могли издалека увидеть опасность, а музыкант к тому же был вооружён.
Да ко всему прочему тот, кажется, ничего не боялся, а ещё имел некие способности не понятные чернокожему с его ограниченным умственным развитием. И ещё свет… Свет же ему определённо всё больше не нравился, у него даже развилась определённая светобоязнь.
Почему-то он чувствовал, что в открытом столкновении его шансы снова окажутся, не слишком велики, а свет сможет окончательно его доконать. Снова же проиграть он никак не мог!
Впрочем, в кадиллаке троица пробыла совсем недолго и уже оттуда, нагруженная сумками и настороженная, направилась в его каморку, как и предполагалось.
Наверное, они почувствовали себя в безопасности за железной дверью.
Там они и закрылись, на ключ, совершенно не подозревая, что на самом деле, они для своего врага, как на ладони, о многом они не догадывались.
А ведь он мог видеть их тепловые контуры даже сквозь стену. Это было большим плюсом и преимуществом. К тому же он более не испытывал голода или жажды, да и спать нужда у него отпала. Видимо, всё же он был скорее мёртв, чем жив.
Что ж, чернокожий приготовился к долгому ожиданию, устроившись в засаде, напротив своего бывшего обиталища. Но довольно далеко, даже не в соседнем проходе, а ещё чуть дальше. Он по прежнему опасался выдать своё присутствие раньше времени.
В то же время он нисколько не сомневался, что час его наступит, и готов был подождать.
Он наверняка знал, что рано или поздно, этот месье музыкант будет попросту вынужден покинуть своих подопечных.
Может быть, он отправится, разыскивать еду, может сызнова попытается найти какой-то иной выход из подземелья, короче, ему придётся выйти.
Вот тогда у него, Мышонка, появится новый шанс.
Его будущие жертвы и не подозревали, что у него имелся ещё один запасной ключ от двери, припрятанный на всякий случай.
Как в прошлый раз, тщательно вымыв пол в туалетной комнате, а также душ и сиденье унитаза, Сабрина вылила туда воду и нажала на спуск.
Хорошо хоть вода тут имелась! Оказавшись в безвыходном положении, начинаешь остро ценить даже очень малое. То, что вовсе и не замечалось раньше.
Тягостные мысли всё не оставляли её, возможно как и девочку с месье Жюлем.
Сквозь приоткрытую дверь к ней долетали звуки мультика, а у неё всё никак не шло из головы то ужасное обстоятельство, что выйти через проход, прокопанный ими, оказалось невозможным.
«Значит, всё было зря: и все их старания, и страшная смерть Теда?» - Честно говоря, её разум отказывался в это поверить, он во многое отказывался верить в последнее время. Но это, к сожалению, ничего не меняло.
Да она ведь и своими глазами видела, что за обломками бетона, вынутыми их сбежавшим пленником, открылся помятый, изломанный, металлический каркас, через который вряд ли возможно протиснуться.
Потом, по ходу дела, месье Жюль объяснил ей, что это видимо кузов автобуса, похоже заброшенный сюда взрывной волной.
Но, дальше за ним, в просветах, местами просматривалось менее загромождённое пространство.
«Неужели ничего нельзя сделать?» - Думала она.
Хотя месье Жюль ясно дал понять, что сквозь измятую махину автобуса им не пробраться. Пилить железо им так же совершенно нечем, и, даже, если бы они смогли распилить согнутые стойки проёмов окон и поручней внутри него, всё равно продираться сквозь них им пришлось бы ползком. А как в таких условиях дальше расчищать путь?
Тишину по-прежнему нарушал только звук телевизора, да тихое журчание в бачке унитаза, Машенька смотрела мультфильм, а музыкант молчал, видимо задумавшись о чём-то своём.
«Интересно о чём он думает?» - И тут вдруг Сабрина услыхала, как девочка спросила его о чём-то. О чем – она, правда, не расслышала.
Вслед за тем раздался изменившийся, как будто обретший надежду мужской голос:
– Девочки, отсюда все-таки есть выход, и мы его отыщем!
Сначала она не поверила в услышанное, видимо устала от потерь и разочарований, но потом кинулась вон из туалетной комнаты, даже не заметив, как выронила, покатившееся по полу ведёрко.
Сабрина увидала, что месье Жюль в возбуждении вскочил с топчана, будто собирался немедленно кинуться за дверь на поиски. Она застыла на пороге, вопросительно глядя на него. Тот шагнул к ней и взял её за руки.
– Вода! Где-то здесь есть канализационный сток. Как же я не подумал об этом раньше.
Слова его прозвучали радостно, но для неё такое утверждение мало что значило, она не совсем поняла, что он имеет в виду.
Потом улыбка сбежала с его лица.
– Что же, вскоре мне снова предстоит сыграть в прятки с нашим приятелем, несомненно поджидающим нас снаружи, – он перевёл враз посуровевший взгляд на дверь.
– Нет, нет, не уходите месье, не оставляйте нас одних! - Теперь девушка уже сама, не заметив как, вцепилась ему в запястья. – Если вы уйдёте, он нападёт на вас, а потом доберётся и сюда к нам!
– Думаю, ему вряд ли это удастся, – он помедлил, осторожно и бережно высвобождая свои руки.
– Да? А как же он тогда встал, ведь мы думали, что он уже издох?! – Не унималась та.
– Нам всё равно, рано или поздно, пришлось бы туда идти, выбора никакого, к сожалению не остаётся, - мягко, но настойчиво произнёс месье Жюль, не отвечая на её первый вопрос. Он и сам не знал на него ответа, но смотрел ей в глаза, стараясь внушить уверенность в сказанное им.
– Нужно убить его, наконец, и разыскать выход. Потом забрать моё снаряжение из фольксвагена и сваливать отсюда. Еды у нас остаётся совсем мало, да и свет…, - он огляделся, – аккумуляторы долго не протянут.
Девушка смотрела на него с ужасом, чувствуя, что её вот-вот снова начнёт колотить, да и Мари вскочила на топчане, видимо, так же готовая протестовать. Конечно же, обе они боялись неизвестности.
– А, может быть, он уж там и сам окочурился, рана у него серьёзная, - его лицо смягчила мимолётная улыбка, – но убедиться в этом нужно обязательно. К тому же вы запрётесь на ключ, я оставлю вам один револьвер, дверь железная - ему её не сломать, но сначала нам нужно поесть.
Жюль почувствовал, что к нему снова вернулся аппетит, хотя еду им и следовало экономить.
Боялся ли он? Наверное, всё же да, но отсидеться за железной дверью, им троим выжившим, всё равно бы не удалось. Смерть здесь подстерегала их в любом случае.
На самом деле умереть от голода ведь гораздо страшнее, чем погибнуть, предпринимая какие-нибудь действия для выживания, пусть и с немалым риском.
Бездействие, усугублённое гнетущими условиями подземелья, гораздо более страшная штука, чем встреча в темноте с неведомой опасностью.
Именно, что с неведомой, Жюль понимал, что чернокожий окончательно превратился во что-то непонятное, но, тем не менее, по-прежнему опасное и ещё более мерзкое.
Человеком тот и раньше мог считаться весьма условно, теперь же дело приняло гораздо более негативный оборот.
Потому Жюль и пробирался сейчас во мраке с крайней осторожностью. Все чувства его обострились, он вслушивался и всматривался в пространство вокруг, а также не забывал заглядывать во все уголки и под днища стоявших рядами автомобилей.
Именно там мог затаиться, как и его противник, так и прятаться скрытый от глаз люк, закрывающий канализационный колодец – недаром же тот ни разу не попался им на глаза.
«А ведь этот так называемый электрик, скорее всего знает, где расположен люк, да ведь у него теперь не спросишь» - посетовал про себя Жюль.
Правда, несмотря на угрожавшую ему опасность в боевой режим он пока не входил, изменённое состояние слишком быстро высосало бы все ресурсы организма, а на восстановление понадобилось бы слишком много времени. Ему следовало поберечь эти ресурсы до того момента, когда они, действительно, станут необходимы.
Близкого присутствия врага он пока не чувствовал, ощущал только возрастающее давление на психику. Психическое напряжение от постоянного ожидания неминуемого нападения сильно утомляло, учитывая окружающую обстановку.
Возможно, Жюльен не ощущал близкого присутствия врага, потому что тот отирался в районе своего бывшего обиталища. Это могло бы быть весьма вероятным.
Что ж, такое положение вещей, пока так же устраивало бывшего легионера. Ведь если б он стал искать чернокожего специально, то тот наверняка попытался бы избегнуть встречи с ним.
Жюль ещё не очень далеко отошёл, да и вообще собирался оглядеть только самые ближайшие проходы, так как отчего-то не сомневался, что искомый им канализационный сток находится где-то неподалёку.
В любом случае он рассчитывал, что цветной, или попытается вскоре внезапно напасть на него, понадеявшись на свои явно возросшие способности, или, по крайней мере, не сможет бесшумно вскрыть дверь каморки, если станет ломиться к девочкам.
Вообще, тот не был похож на человека обладающего какими-то техническими навыками, он, правда и вообще на человека был теперь не очень похож, но это ладно.
Месье музыкант, полагался сейчас в основном на слух, он рассчитывал услышать, как негодяй станет ломиться к девчонкам. Тут ему и крышка!
Он сидел, привалившись бесчувственной жирной спиной к чёрной колонне, издали могло бы показаться, что он спит. Но это было далеко не так, спать ему было не нужно, да и показаться здесь никому ничего не могло, по причине отсутствия зрителей всей этой драмы.
Все зрители оставались наверху в городе и, скорее всего, погибли.
Хотя оба глаза сидящего оставались закрытыми, один тяжёлым чёрным веком, а другой, лиловой, казавшейся не менее чёрной гематомой, но на самом деле он и с закрытыми глазами всё прекрасно видел, или, вернее, достаточно хорошо.
Сквозь тонкую бетонную стену и стальную дверь он наблюдал за всем, что происходило в его бывшем жилище, захваченном теперь ненавистными ему живыми.
Сидя здесь во мраке, он старательно и терпеливо дожидался своего часа.
Вот в каморке произошло некое передвижение светящихся живых контуров, что принадлежали его врагам.
А потом один из контуров, тот, что побольше остальных, направился к двери.
Мышонок услыхал хриплый надтреснутый скрип петель.
Мужской контур, переливающийся багровыми и ближе к голове оранжевыми цветами тревоги и угрозы, шагнул за порог, покидая бетонную коробку, которая, как он, несомненно, полагал, могла служить ему и малышкам надёжным убежищем.
Что ж, кажется, час чернокожего пробил, вот и ждать не пришлось слишком долго, хотя это, в общем-то, и зря, Мышонок предпочёл бы, что бы его будущие жертвы ослабли от голода и страха.
На страшном лице его даже появилось подобие улыбки, с этим выражением сидящий проследил, как контур врага удаляется по проходу, шаря световым лучом фонаря в щелях и закоулках, а также и под днищами автомобилей. Несомненно, он разыскивал убежище затаившегося врага, его Мышонка лежбище.
За этим занятием месье «музыкант» удалялся всё дальше от каморки, каковая уже вовсе не нужна была чернокожему для жизни.
Ему нужны были жизни тех, кто в ней сейчас оставался!
Пришло время действовать. С необычайной лёгкостью и проворством он поднялся и неслышно побежал в сторону подстанции, там хранился запасной ключ от двери.
Теперь они были в его руках, так как не подозревали об этом. Так он думал на бегу.
А ещё он намеревался вырубить свет, в темноте ему действовать будет гораздо сподручней.
Так он и сделал, и уже вскоре оказался перед заветной дверью с одним лишь желанием поскорее добраться до находившихся за ней девчонок.
Он заурчал от предвкушения, поворачивая ключ, открыл жалобно застонавшую дверь и ввалился в тёмное тесное помещение. Контуры малышек на топчане, излучавшие беспокойство он видел совершенно отчётливо, те сначала было подались к двери, а потом в ужасе отшатнулись и сбились вместе, затем меньший скользнул под стол.
С тревогой они следили, как за уходящим месье Жюлем закрылась тяжело, и, казалось, испуганно взвизгнувшая дверь – скрип этот всем им действовал на нервы, он всегда ещё более подчёркивал безнадёжность и безрадостность той ситуации, в каковой они здесь оказались.
Также печально действовал на них и зелёный свет аварийного светильника под потолком. Но поделать они с этими обстоятельствами ничего не могли, всё как-то не до того им было. Слава богу, обстановку до некоторой степени разгружал включенный телевизор и мультики.
Правда вот, месье Жюль снова уходил и оставлял их одних, но они уже понимали, что иначе, видимо, никак нельзя. Да и он перед уходом постарался их успокоить. Он объяснил им те причины, из-за которых вынужден был идти сейчас в темноту и неизвестность, таящие в себе смертельную опасность.
Опасность эта ещё усиливалась оттого, что где-то там засел бывший хозяин сего помещения, где они сейчас пребывали.
Но даже если бы предположить, что он там уже испустил дух, опасность всё равно бы никуда не исчезла.
Им по-прежнему предстояло предпринять какие-то шаги, для своего вызволения, иначе они никогда не увидят больше солнца.
Вот фигура уходящего растворилась в темноте, выскользнув в щель приоткрывшегося проёма.
Маша увидела мелькнувший в сужающейся щели светлый луч фонаря, в каморке воцарилась зловещая зеленоватая полутьма. Девочка услыхала, как в замочной скважине натужно проворачивается ключ. Она повернулась к Сабрине.
– Ведь к нам сюда никто-никто не войдёт?
Девушка стояла опершись на стол около топчана. Возможно, ноги плохо держали её.
– Н-нет…, - с некоторой запинкой произнесла она, переходя на русский. И хоть и говорила она, с немного странным для Маши акцентом, всё же это был родной для них обеих язык.
– Иди сюда, - сказала она той, опускаясь на топчан, и положив ладонь на постеленное ровно покрывало.
Девочка с готовностью забралась к ней.
– А что мы станем делать Сабрина, и когда вернётся месье Жюль? - Ей уже не терпелось, что бы тот вернулся, и они снова были все вместе.
– Он скоро придёт, он обязательно скоро вернётся к нам! - Ей и самой хотелось, чтобы всё так и было. – Мы можем посмотреть пока с тобой мультики, или если хочешь, можем уже лечь спать. Во сне ведь время летит быстрее, мы проснёмся, а месье Жюль уже тут как тут!
Малышка на это лишь помотала головой. Почему-то спать она пока не хотела, ей овладело какое-то странное возбуждение, она не могла, вот так, взять и лечь спать.
– Ну, тогда ты можешь рассказать мне, как ты жила до того как сюда попала – ну там, в России, я там никогда не была, а я расскажу тебе что-нибудь о себе.
Что же, Маша была не против – она начала вспоминать о том, как хорошо им было с мамой. Ведь и дома в Москве было много всего интересного. Один зоопарк чего стоил! Вот только Диснейленда, такого как в Париже, там, конечно, не имелось, хотя и там было немало развлекательных центров.
Девушка слушала её с полуулыбкой, вспоминая своё, такое неустроенное, по сравнению с рассказом Машеньки, детство.
Как вдруг, внезапно погас, и без того тусклый свет, а мультик прервался на полуслове. Экран телевизора ещё пару секунд светился, потом погас и он. Наступила полная тьма и тишина, в которой, казалось, слышно, как отчаянно бьются их сердца. Или им это только так казалось.
Сдавленные фразы застыли, так и не произнесённые ими, девочки не заметили, как сбились в единый тесный комочек, обнявшись и дрожа.
– Что это? - Едва слышно пролепетала Машенька.
Честно говоря, Сабрина не знала и даже не догадывалась что это на самом деле, хотя некие спасительные предположения и объяснения сразу завертелись у неё в голове.
– Наверное, это сели аварийные аккумуляторы, помнишь, месье Жюль предупреждал, что это скоро может случиться?! – Также чуть дрогнувшим голосом прошептала она.
И тут они обе разом услыхали, как в замке проворачивается ключ.
– Это Жюльен, Жюльен, он вернулся! – Воскликнула девочка, подаваясь к проходу.
И тут дверь открылась, петли траурно завизжали, а от проёма до ушей девочек долетел приглушенный рык и урчание, а ноздрей их достиг, отвратительный запах гнили, мочи и пота, до ужаса им знакомый.
Машенька, взвизгнув, прямо-таки, свалилась под стол, и попыталась забиться в уголок. В темноте она почти ничего не видела. Она только слышала тяжёлые приближающиеся шаги.
И тут она услыхала, как дико завизжала её подруга Сабрина и почувствовала, как бывший чернокожий лезет на неё, ещё она почувствовала, как Сабрина судорожно шарит рукой под столом.
А после произошло и вовсе уж для неё непонятное. Маша увидала и услыхала вспышки и хлопки выстрелов. Но выстрелы, по всей видимости, не оказали на вторгшегося никакого воздействия. Страшный чёрный человек продолжал переть вперёд.
Мгновение спустя, раздался звон бьющегося стекла, в помещении разлился запах спиртного.
Девочку почти ослепила яркая вспышка, и чуть не оглушил дикий рёв и вой раздавшийся вслед.
Огромная, охваченная голубоватым пламенем фигура, метнулась в двери и вывалилась наружу.