Черная жемчужина в перламутровой раковине

 




 
    Город моей мечты.Часть первая

Как много, встречается, не больших городков в нашем Подмосковье. Они,  богаты красками своей природы, незабываемыми, и яркими. Меня так и тянет туда, в тот другой мир, тихий, и волнующий, в мир моего воображения, и прочих эмоций.  Порой,  хочется выбраться из огромной стихийной Москвы, и отправиться в тихий зеленый городок, нашего прекрасного Подмосковья. Кто не согласится со мной, что красивей природы, что есть, в Подмосковье, и не сыскать. Мягкие краски осени, разноцветные, и  нарядные, окаймленные золотом опадающей  листвы, и серебром частых дождей, разве не  волнуют воображение. Пышные зимние пейзажи, закутанные в снега, с песнями длинных вьюг, и метелей, навевающие природе сон, долгий, и глубокий. Время весны, буйное и веселое, с водоворотами рек, солнечными брызгами, и  с перламутровыми ручейками. Первыми липкими листочками на темных корявых ветвях  ,которые пробиваются к жизни, упорно ,и радостно, и цвет их называют,  молодой зелени. Разве не появляется  тогда, в душе ликование,  что может быть лучше. А лето, очарование его, пьянящие ароматы цветов ,и трав, словно терпкое вино, вливаются в тебя  ,с теплым синим вечером, и против твоей воли, вкус этого вина пьянит, кружит голову, и зовет любить, и любить.

 Ну, так вот. Я решила уйти, от суеты большого города. Закрыться в каком - нибудь старом домишке, и снова усесться за старый  незнакомый стол , чтобы  писать истории, которые мне рассказывали, почти не знакомые люди, которые я услышала где-то, запомнила, возможно, приукрасила, и столько накопила их в своей голове, что они просятся на бумагу,  и порой, не дают мне по ночам заснуть. Они стучат в мои  виски,  отзываясь, головной болью.  Словно тысячу маленьких гномиков, копошатся вокруг меня, звеня своими тихими голосами – Расскажи, об этом, расскажи. – Ну,  это почти из сказки, хотя кто знает.

Городок , куда я забрела, старый, ему лет двести, правда для города , если подумать ,этот возраст не так уж и велик. Среди множества новостроек, здесь, встречаются , старые маленькие домишки. Они стоят высоко, на горе, и к ним надо  подниматься по узким тропкам, которые вьются змейками вверх, среди низких, и высоких  цветущих кустов. Особенно много сирени, ее грозди, тянутся к земле тяжелые, махровые и душистые. Они фиолетового цвета, но встречаются и белые длинные  , похожие на кудри утреннего тумана,  необыкновенной красоты. Они настолько соблазнительны, что хочется протянуть к ним руку, и сорвать. Поднести к щеке, почувствовать тонкий аромат, и нежность цветка. Но из старого запыленного окошка, которого и не видно вовсе, высовывается бдительная бабка, она начинает кричать, на меня, я отдергиваю руку, посылаю бабке воздушный поцелуй, она замолкает, и смотрит на меня удивленно, и растерянно, ее белесые брови , взлетают вверх. Затем на лице ее , появляется беззубая , добрая улыбка, она машет рукой, мол, рви, рви, дочка.  Я срываю ветку белой сирени, и втягиваю аромат с истинным восторгом. Видно мой поцелуй, сделал свое доброе дело, и тронул  исстрадавшуюся старую душу бабушки.
 Внизу под мостом река-Пахра , сверкающая на солнце, как огромный синий драгоценный камень, мне кажется, что река круглая, зелень от пышного ивняка , срывает ее длинное тело, или просто река скрывается за поворотом. Игра воображения, возможно. Город мне нравится, и я останавливаю свой выбор, на нем. Снимаю комнату в маленьком домике на горе, у той самой бабки, что грозила мне из запыленного окошка. Я, почти сразу , начинаю изливать свою наболевшую душу, как ты уже понял, мой дорогой читатель, с радостью, и самозабвением. Усевшись за старый стол, о котором я мечтала, и, захлопнув дверь, я ухожу в другой мир , позабыв обо всем.
 Даже и толком не поймешь, в какое мы живем время, проданные заводы, и фабрики, работы нет, особенно пенсионерам, их нищенское существование, вызывает боль и горечь. Часто видишь,  как старики роются в помойках, в поисках еды, и одежды. А те, кто смог устроиться на работу, бывает и погибают за кусок хлеба, не найдя работы по - легче, да по надежней. На дворе двадцать первый век, 2008 год. На старых высоких мостах, сидят нищие, в переходах метро, тоже. Кто без ног, кто без рук, это в основном молодые ребята, те, что прошли Чечню, кто с табличкой на груди, это бабки, мол, подайте на лечение. Женщины, с маленькими детьми, их кожа смуглая, а одежда грязная, да и потрепана, довольно изрядно. Пенсия мизерная, на которую прожить нельзя, кусок хлеба в день, и все. На очередной моей прогулке, со мной заговорил старый дед. Не могу сказать почему, видно на его душе накипело, а сказать некому.- Знаешь, дочка, я нашел на помойке штук пятнадцать сотовых телефонов, и все хорошие. А вчера пистолет, понес в милицию, а меня оттуда выгнали , пистолет забрали, и не копейки, не дали, вот сволочи, больше им не принесу. Ты меня наверно, осуждаешь, что я все подбираю, а ведь пенсия три тыщи, как жить - Он шел со мной рядом и вздыхал. Его сумка была набита какими-то тряпками. – Не расстраивайся, отец, найдешь пистолет, мы его с тобой продадим, в милицию не понесем, дураков больше нет - Дед засмеялся, показывая еще крепкие зубы, наперед , зная, что вряд ли мы с ним когда-нибудь встретимся.
 Но я хочу рассказать о  другом. В центре городка,  где я остановилась, расположился не большой заводик. Если зайти на территорию этого заводика, то взору откроется необыкновенная пышность, изумрудной  зелени, в которой будто скрываются,  его цеха, и строения.  Цветущие кустарники, каштаны, акации, клумбы с множеством цветов. Вдоль узких асфальтированных тропок, розовые цветы шиповника, на низких кустах, колючих, с темно-зелеными листьями, они словно маленькая радость, отдают свою нежность , всем кто ни посмотрит на них. Если подняться ввысь, на летающем аппарате, то вряд ли увидишь этот завод, зелень скрывает его полностью, только лес, будет просматриваться сверху, и больше ничего. Видно, так было и задумано. Тем не менее, очарование, не покидает тебя, когда идешь по территории этого скрытого объекта.  Среди пышной растительности, можно в обеденный перерыв, набрать и малины, и грибов. Но внутри, старых ветхих помещений, другое чувство настигает тебя. Каменные полы, серые и грязные, хватают за ноги, холодом, который пробирает тебя до самой поясницы. Те полы, что  остались еще деревянными, давно прогнили, видны большие щели, впору провалиться, если зазеваешься. Потолки нависли над твоей головой, штукатурка обвалилась со стен, и кажется, ты попал, в другой век, шагнув, далеко в прошлое. А если вдруг, ты пойдешь по нужде в определенное для этого место, то вспомнишь старый Казанский вокзал. Там, лет сорок тому назад, вместо унитазов, в полу были отверстия, около которых, были  отлиты, большие железные следы, с железными маленькими шипами. Это было сделано для того, чтобы ноги не скользили, так как эта  конструкция была всегда мокрой.  Человек принимал позу присевшей  обезьяны, ставил ноги на эти следы, и целился в дыру. У некоторых, что страдали недержанием, и были не такими меткими, по ногам свистало дерьмо , и проклятья сыпались на голову, изобретателя столь сложного аппарата. Более меткие попадали в цель, но тогда дерьмо, растекалось по краям дырки, и обязательно попадало на железные следы. Хрен редьки не слаще, как говорит , русская народная пословица. А если дернуть за длинную грязную веревку, что болталась сверху, то вода шумным водопадом летела вниз, обливая голый зад несчастного, заодно смывая на своем пути все. Так и здесь, туалет был точной копией, того, что я описала вам . Правда с некоторыми дополнениями. Заходя в туалет зеленого завода, надо было надевать противогаз. Глаза начинали щипать,  словно тебе поднесли на ватке к носу нашатырный спирт, чтобы привести тебя в чувство, и переборщили с дозой. Сразу возникало острое желание,  выпрыгнуть в окошко, которое было серым, и пыльным, и не открывалось, лет сто, оно было под стать  каменному полу, да и стенам тоже. Из дыры, над которой, надо было встать в соответвующую позу, возвышалась гора дерьма. Она была довольно высокая, так что вряд ли кто осмелился бы, примоститься там. Люди просто присаживались в противоположном углу. В дополнение ко всему, в туалете не было воды, ни капли, правда веревка была, за которую уже давно никто не дергал, она висела просто так, видно для блезиру. Сливной бочок с этой злосчастной веревкой , был без воды, ржавый, и несведущему человеку представлялся большой опасностью.  Он мог отлететь от стены на голову несчастному, который попытался бы слить воду , которой не было, как я уже успела заметить. Краны медные, старого образца, давно вышли из строя, и были покрыты зеленой плесенью, странного цвета, и непонятного. Правда , открыв его можно было увидеть некое подобие воды, коричневого цвета, которая стремительно била фонтаном во все стороны.
Завод, когда-то большой, и благополучный, был запущен, оказался он, в руках у человека, богатого, но неизвестно откуда прибывшего. Кто дал оборонку в его руки, так же неизвестно. Патроны, порох, взрывоопасное производство, это известно всем. Новый директор завода, похоже, не был знаком с этим делом. Он был странным, и страшным человеком, его боялись. Однажды, когда он впервые приехал на завод, и представился хозяином, то есть новым директором, его встретили в штыки. Тогда то, он  и влетел в кабинет к старому директору завода. Что произошло после этого , никто не знал, впрочем, конечно же, знали, но боялись, и молчали. Двое охранников, в ту же ночь, вынесли из кабинета, большой длинный кулек, и бросили в сточную канаву с кислотой, на территории завода. Больше старого директора никто не видел, да и никто не искал. Через некоторое время, новый директор купил , тем самым охранникам по приличной   квартире, в центре города, на том  дело, и кончилось. Выглядел новый директор, надо сказать не совсем обычно.   Детина двухметрового роста, с огромными кулаками, длинными ногами и руками,  к тому же еще и  одноглазый, имел неуравновешенный характер. Порой его охватывала ярость, и тогда он громил на своем пути все. Как-то раз двое работников шли по территории завода, в обеденный перерыв. Они несли большие  сумки с продуктами, видно запасаясь не на один день. Подлетев к ним, директор, выхватил сумки из рук оторопевших мужиков, и, разметав продукты вокруг себя, начал топтать их ногами, при этом прихватил  одного  рабочего, и сломал ему руку, другой чудом, спасся бегством. Говорили, что новый директор страдал болезнью, которая обострялась весной и осенью, и что частенько лежал в дурдоме на лечении, но деньги выручали бедолагу, из всех передряг, часто и верно. Работников принимали на завод, с одним условием, чтобы каждый новый человек, прошел тест на детекторе лжи. Люди садились в кресло, их опутывали ремнями, и проводами, тогда, и  начинался допрос с пристрастием. Директор требовал, чтобы его называли господин Хорхе. Вопросы были приблизительно такими - Вы уважаете господина Хорхе, вы ему преданны, вы не пишете на него доносы - Трудно поверить, возможно, но что не бывает в глубинке, подальше от столицы, многое, странное и недопустимое, да - а.  Работники были людьми приезжими, нужда гнала их из родных мест, долбанная перестройка, многих сделал нищими  . Наша держава рухнула как карточный домик, и мы , поколение более взрослое, с тоской . и грустью часто вспоминаем времена застоя, времена Брежнева, когда пенсионеры, были богатыми людьми, а не побирались как сейчас, и не собирали жестяные банки из-под пива, и кока-колы, чтобы сдать их в пункт приема, и выручить за килограмм, нечастные двадцать пять рублей.
 Был господин Хорхе,  из русских. Его мать, в далеком прошлом, вышла замуж за испанца, богатого и знатного, там,  в Испании, он владел заводами, гостиницами, и еще какой-то недвижимостью. Его молодая, жена  от первого брака, имела сына, тогда еще маленького крепыша. Умирая, испанец, завещал свое состояние, пасынку, Васе, который сейчас себя и называет, господином Хорхе. Видно закружилась голова у Васи основательно, и надолго.  Вот такая предыстория. Шагая по заводу, на своих ногах-ходулях, Хорхе мог зайти в любой офис, и если кто-то не встал со своего места, и не приветствовал его, он избивал этого человека, попутно, ломая мебель, выбрасывая в окно компьютеры, и увольнял всех, кто попадал ему под горячую руку. В это время, завод бедствовал. Заказов на патроны почти не было, Хорхе бесился не на шутку. Тут еще случай, который поставил всю прессу Москвы, на ноги, и привел в ужас,  местных жителей. Я услышала об этом происшествии от очевидцев, и спешу рассказать об этом вам. Но сначала не большое отступление. Я хочу немного познакомить вас с женщиной, которая была , как раз, очевидцем некоторого происшествия, о котором было упомянуто ранее, столь страшного и незабываемого.

 Женщину , о которой пойдет речь, звали Валентиной. Работала  она на  этом заводе, почти  всю свою сознательную жизнь, с самой  молодости.  Одинокая, без семьи, и детей. Далеко в деревне, куда она часто ездила, и откуда была сама родом, жили ее родственники. Сестры, да многочисленные   племянники, которых она лелеяла , и любила, и содержала.   На заводе , любая работа была дорога Валентине, должность   начальника цеха, и уборщицы, и ночного сторожа,  она бралась за любую работу. Завод  для нее был как родной дом, она часто ночевала там, прихватывая халтуру сторожа ,  в ночную смену. Вот и сейчас, находясь в отличном расположении духа, так как характер ее был мягким и веселым, закрыв ворота, Валентина, и сама решила отдохнуть. Все ушли, наступила тишина, время позднее. Она постирала с себя нижнее белье, повесила на батарейку, накрутила волосы на толстые цветные бигуди, и уселась пить чай, намериваясь скоро отойти ко сну. После тяжелого трудового дня, приятно было вытянуть гудящие ноги, и расслабиться у телевизора, который  стоял , в маленькой комнатке- сторожке. По телевизору шел телесериал, момент был захватывающим, страстная любовь пылала на экране между молодыми персонажами фильма. Крики и вопли, бурная сцена ссоры , и прочее, ну мы не будем вдаваться в подробности. Конечно же, она не услышала звонка в ворота, сигнала машины, и стука в двери цеха, видать и в самом деле черт попутал. Валентина в ужасе вскочила, когда господин Хорхе влетел в ее каптерку, по дороге выбив ногой дверь. Он стоял в проеме двери, и  ревел как раненный медведь - Старая сука, спишь на посту, да я тебя сейчас живьем закопаю - Валентина задрожала как осиновый лист - Ну все, мне конец - Подумала она, и вдруг залепетала - Господин Хорхе, простите меня , я вас так уважаю, как отца родного люблю, лучше вас на свете никого я не встречала, вы для меня как Бог, простите меня, дуру старую - Что еще говорила Валентина, со страху, она и сама не помнила. Она бегала за Хорхе по территории завода, в ночной рубашке, и телогрейке, накинутой наспех, на дрожащие плечи. На дворе была осень. Ветер пробирал до костей. Ноги в тапках, давно промокли. А Хорхе носился, из одного цеха в другой, швыряя ногами все что попадало на его пути,  и  так орал, что  по территории завода, отзывалось ему эхо. Наконец, приступ ярости стал потихоньку отступать. Господин Хорхе, стал прислушиваться к речам Валентины, которые она повторяла как заученную песню. Наконец, услышав  Валькины речи, он совсем притих, лесть для него была мила, как и для всех недалеких умом людей. Покружив, еще немного по заводу, он снова ворвался к Валентине в каморку, встал у проема, где была дверь, оглядел комнатку, и  вдруг, взгляд его остановился на батарее, где висели, Валькины панталоны - Вот , она еще и без порток бегает, за мной, да в бигудях, старая проститутка- Хорхе вдруг,  захохотал, как полоумный, и направился к выходу.- В следующий раз проверю, не забудь портки свои надеть - Он еще раз заржал , и пошел к  своей машине. Валентина, наконец, вздохнула с облегчением, закутавшись в платок, она уселась у окна,  намереваясь, не сомкнуть глаз до самого утра.
 Скоро случай, ужасный и непредсказуемый, о котором я хочу рассказать, потряс обитателей зеленого заводика до глубины души. Один из цехов, с крайне опасным производством, взорвался. Произошло это так. В ночную смену, дежурила бессменная наша  Валентина, которая и была очевидцем этого случая. В этот раз с ней была Тамара, работница с большим стажем. Она была уже на пенсии лет пять, но с работы не уходила, чего дома, то сидеть. Правда как-то на днях Тамара сказала,  мол, хватит трубить на заводе, и что хочет устроить банкет в честь своего шестидесятилетия, да и рассчитаться. Настроение  было веселое , Валентина весь день подшучивала над ней, мол, еще молодая , работай, двадцать лет отпахала и еще столько же прихватишь.  Так вот, в цеху была  комната, в которую по технике безопасности, не следовало  заходить. Правда, ходили туда все, чтобы сэкономить время, да заработать по - больше. В этой комнате, находился большой чан с жидкостью, и если эта жидкость была замешана с браком, надо было слить ее, и сделать новый замес. Работница должна была управлять железными руками робота, замешивать, сливать, взрывоопасную жидкость, и прочее. Заходить за бронированную дверь , строго воспрещалось. Если вдруг в работе замечался брак, повторить  весь процесс, было муторно, и  долго.  Поэтому работницы заходили туда сами. При браке в чане плавали комочки . Что они придумали, делали из бумажек кульки, и вылавливали эти комочки сами, складывая их в тазики, затем выносили их на улицу, на выброс.  Тамара, как и все прочие, делала эту процедуру,  семнадцать лет, не малый срок, но на этот раз ей не повезло. В бракованной смеси, плавали комочки, они то, и определяли негодность смеси. Тамара зашла в комнату, наклонилась над чаном, двумя бумажками,  скрутив их  в виде совочков, стала вылавливать комочки, из жидкости, и  складывать их в тазик. Поленившись сделать новый замес. Но здесь, было одно условие, если хоть один комочек соприкоснется с другим, произойдет взрыв. Русский человек смел , и ленив. Наклонившись над чаном со «смертью», Тамара в тысячный раз, испытывала свою судьбу. Жидкость заколыхалась, и вдруг, раздался страшный взрыв. Бронированная дверь вылетела вон, со своих больших петель, и ударилась о стену. Тамару отшвырнуло от чана, она вдруг  почувствовала страшную боль, в животе. Тело ее  обмякло, из развороченного живота,  вывалились кишки, и поползли по ногам, горячая кровь хлынула на пол, руки отлетели в сторону, и безжизненное тело, скорчившись, рухнуло на пол. Валентина, услышав грохот,  побежала в цех, увидев страшную картину , она вся побелела, голова ее закружилась, она ухватилась за проем двери. Кто-то закричал, собрались люди. Вызвали карету скорой помощи. Тамару положили на носилки, рядом, ее оторванные руки. В скорой помощи, на длинных узких носилках, Тамара пришла в себя . – Я не чувствую своих рук , где они- Спросила она  у Валентины,  которая, сдерживая слезы , сидела рядом с ней, и тихо ответила ей, что все порядке, что ее руки  на месте, что они сейчас приедут в больницу, и все будет хорошо. Тамара благодарно улыбнулась ей, видно не понимая происходящего, она еще долго была в сознании, что-то говорила, спрашивала. В больнице, Тамара умерла, так и не поняв, что же с ней  произошло. На завод, утром, из Москвы, примчалась  машина с журналистами ,из редакции «Московская правда». Машина пыталась проехать по узкой дорожке. Дорожка была пешеходной, по ней, как муравьи,  сновали рабочие. В руках у них были ржавые старые тазики с жидкостью, в которой плавали маленькие смертоносные  комочки. Рабочие  торопились слить  эту жидкость,  в сточные канавы, которые тянулись вдоль таких пешеходных тропинок. Комочки двигались навстречу    друг  к другу, или плавали по кругу, как придется.  Но люди шли торопливо, надеясь на чудо, и не думая, что несут в руках, возможно, свою смерть. Дежурство Валентины выпало
 на следующую ночь, после гибели Тамары. На объекте, сначала было тихо. Потом, ближе к полуночи, дверь в цеху, где погибла Тамара, стала сильно хлопать. Через некоторое время  вдруг, стали раздаваться шаркающие шаги. Валентина, переглянулась со своей напарницей - Слышишь, там кто-то ходит, пойду, посмотрю - Она, быстро встала , и  пошла, посмотреть, но там никого не оказалось, она прикрыла дверь  по    плотнее, и ушла, снова в свою каптерку.   Через несколько минут, все повторилось снова. Валентина вздохнула,  и сказала  напарнице – Вот , слышишь как, Тамарка беснуется, видно не дожила свой век, не поняла что натворила, во,  слышишь, чего делает - Дверь снова захлопала, и раздались громкие шаги. – Я боюсь - Сказала ее напарница, поежившись.  Валентина махнула рукой – Подумаешь, побесится, да и уйдет на свое место, не бойся, пусть походит -  Кроме  господина Хорхе, Валентина ,  похоже, не боялась в своей жизни никого.
 Глава из книги « Черная жемчужина в перламутровой раковине».

Истина, какая она. Может это высокая дородная женщина, что ходит в тонких дорогих кружевах. Ее шляпа с широкими, черными полями , мелькает  то, тут , то , там. Она дает нужные советы, нуждающимся, образованным людям, и те поступают правильно. Или это юркая длинноносая старуха. Суетливая, в грязных отрепьях, лезет, куда не надо, ее гонят , но она опять твердит свое. Кто как видит , эту Истину.
 В замызганной столовке, рядом с заводом, открылось кафе. Название так себе, что-то в морском стиле, главное дело не в этом.  Когда входишь в дверь этого кафе, перед тобой появляется дежурная, она нажимает кнопку, не видимую для посетителя, и с длинной лестницы, сбегает вниз молодой человек.
 Сначала не понимаешь, откуда он узнал о твоем приходе. Знаете, у глухонемых , в квартире над порогом, есть лампочка, вот когда нажимаешь на звонок, лампочка загорается, тогда хозяева открывают дверь. Мне показалось, что  эти два момента, очень похожи.
 Когда идешь за молодым человеком, администратором, наверх, то твоему взору, предстает небольшой зал, который оборудован под кафе. Другое слово здесь будет неуместно. Голые темные лавки, такие же столы. Низкий потолок, над головой висят колеса от телег, на длинных  крупных цепях.  Бумажные салфетки, не сервированные столы, меню в бересте, тяжелое и сальное. Свет настолько слабый, что чувствуешь себя в склепе.
 Я уселась за стол, мне хотелось пить, и немного отдохнуть от дневной суеты. Ко мне подошла официантка, девчонка лет шестнадцати. Белая блузка не первой свежести, брючки, которые сползли ниже живота, показывая нечто, что не прилично и показывать. Но когда она повернулась ко мне задом, и зашагала на кухню, то я увидела ее ягодицы. Они,  как пара пирожков, торчали из под низкого пояса брючек, и прыгали вверх, вниз, намериваясь,  и вовсе выскочить наружу.  Возможно, собираясь улизнуть,  куда- нибудь по своим делам, от нерадивой хозяйки.  Я засмеялась.
 Повар , возмущаясь, моим недорогим заказом, высунулся в зал, полюбопытствовать.  Голова его, была непомерно большой. Химическая завивка, крашеные волосы, в соломенный цвет, торчали дыбом, словно грива у старого рыжего льва. Пальцы его были унизаны серебряными кольцами, и под ними виднелись остатки еды, меня замутило. Я подозвала его, и сказала - Парень не надо мне твоего салата, кофе, если можно, и пусть нальют мне в баре - Повар вдруг заговорил высоким фальцетом - Вот , приходят тут и издеваются, что я салат не сделаю- Его голос был больше похож на женский. Интонации были тягучими с придыханием.  Он дернул плечом и, виляя задом,  отправился на кухню. Я вздохнула.
 Народ, к вечеру стал собираться. Загремела музыка. Барменша, худая нервная девица, забегала на частые  перекуры. Она носилась по коридору туда, сюда раз пятнадцать за вечер, от ее  частого мелькания,  голова моя , закружилась. Скоро, к ней пришел мужчина, он у всех на виду, передал ей флягу с жидкостью, похожею на коньяк, и работа закипела. Мимо меня промчался официант, в руках у него была тарелка с горячим блюдом, пара стаканов, которые вылетели у него из рук. Официант, выкрутился как уж на сковороде, пытаясь поймать злосчастные стаканы, но судьбе суждено было поступить иначе. Грохнувшись об скользкий  пол, и растянувшись на нем, официант встал на карачки, и принялся собирать горячее, которое состояло из куска мяса, свежих овощей , и картофеля- фри. Взбешенный администратор, подлетел к официанту  и дал пинка.- Я  не официант, я учусь на автослесаря  - Заныл мальчишка, улепетывая из зала.
 Как ни странно, но никто не обратил внимания на этот инцидент. Гости бесновались, музыка, набирала обороты, и, в конце концов,  вовсе оглушила меня. Я решила уйти. Проходя по коридору, я с облегчением подумала, что как хорошо будет выйти из этого темного и душного вертепа , на улицу, и забыть сюда дорогу навсегда. У выхода стоял парень, он был пьян. Парень, преградил мне дорогу, и вперился в меня невидящим взором. – Разрешите пройти - Обратилась я к нему, довольно любезно. Парень, показал мне средний  палец. – Вы это мне - Спросила я , собираясь оттолкнуть его от выхода. Он еще раз взглянул на меня, улыбнулся , и ответил- Н-нет-  Чуть отклонившись в сторону, парень издал хищный рык, и блеванул на дверь. Я выскочила на улицу.
 Чудная природа поглотила меня сразу, и без остатка. Порой , и не замечаешь ее матушку, когда тебя гложут другие заботы, и тебе явно не до нее. Но поверь мне, мой дорогой читатель, я была несказанно рада, наконец вырваться из того места, куда я случайно попала. Темно-синее небо, с полной высокой грудью, усыпанной блестками белых звезд. Оно будто шевелилось, зябко поеживаясь, и звезды скатывались с его груди, за небосклон, заставляя, мечтателей, загадывать желание , и верить в случайное  счастье. И я загадала, увидев прыгающую звездочку, загадала,
больше никогда не заглядывать в это кафе, со звучным названием «Таверна» .