Фантастический рассказ «Потерянный рай»
Волею любящего сердца и творящего разума Дагез (с тайным именем Славутич) покинул объятья любящей родной Лаиссы, единственной во Вселенной и самой блистательной в ожерелье всех спутниц сияющего ока Ра.
Он уплывал по воздуху в сине-фиолетовых лучах светила, едва касаясь прощально тысячелетних тысячеметровых кедров и секвой.
Грустно на душе было у Дагеза, но хуже было ощущение неотвратимой потери. Чего можно потерять во вселенной благоденствия?
Дальние миры требовали своего внимания и заботы, а Повелители Вселенной всегда с готовностью отзывались на просьбы о помощи. Долго сознание братьев и сестёр провожало его и взгляд Лаиссы, несравненной и прерасной матери, с нежностью и лаской купало его в своей неге…
Волею обстоятельств он не поспевал к сроку тысячидвухсотлетнего своего возраста на Лаиссу. Его присутствие как в теле, так и в мыслях требовало его постоянного присутствия, но когда выдалась не большая недолгая возможность, он тут же прибыл на бесконечно любимую и блистательную, вечно в сердце с почтением присутствующую, Лаиссу.
Небо не держало его, падение было не столько болезненным, сколько недоумевающим. Ведь прежде атмосфера легко удерживала не только людей, страусов и пингвинов, но и многих более тяжёлых. Зелёные титаны не просматривались. Воздух потерял медовость и вдохновенность, гарью, смертью и кисловатостью несло, предчувствием потери и отчаянья разило от ветров, которые не отзывались на приветствия и не стремились сыграть и спеть на струнах души. Он шёл, будто раненый ангел, по странно унылой земле, а перед глазами всплывали картины, хранимые в глубине любящего задыхающегося сердца…
Волею судеб он попал в город, но он никак не мог понять что это. В памяти не было ни одного намёка на что-то похожее, соответствующее. Воздух уже не питал ни цветочной пыльцой, ни медвяным чарованием. Но пища пока не заботила его, хотя исчезновение фруктовых рощ и тропических папоротников настораживало.
Он смотрел в безликие лица и ничего не выражающие глаза. Такое ощущение, что физические тела были пусты, но кто украл их души, и где пленённый дух?
Дагез проходил мимо зданий, но не понимал их назначения. Отчасти он понимал их задачи, но не видел смысла в травмирующем способе. Это была больница. Ему не было необходимости заходить туда. Впрочем, даже это требовало дополнительного сосредоточения. Не зная о болезнях, он не мог понять для чего всё это. Другое здание было более понятно, но методы осуществления вызвали тошноту и скручивание в центре воли. Это жуткое место было названо «роддом».
Перед сознанием Дагеза проплыли картины встречи бога, воплощённого в яви. В определённое время находящаяся под покровительством Великой Матери давала знак близким и любимому. Если это было у моря, то к ней приплывали все звери и рыбы морские, если у леса, то все звери и птицы лесные, что бывало одновременно. С песней славы и Зовом к нарождающемуся Богу находящаяся под покровительством Великой Матери входила в воды или приседала на корточки. Менялось сияние светила, аромат и движение воздуха, всё включалось в таинственный, мистический акт соучастия и сотворчества.
В сиянии любви и славы приходил Бог с улыбкой и смехом, не неся ни боли, ни дискомфорта. Никто не шлёпал его, не дёргал за ножки, будто мёртвую тушку, не тыкал смертоносными, несущими отраву и сильное заражение, жалами, никто не выказывал усталости, пренебрежения, грубости, ему поклонялись, от него вдохновлялись. Он нёс свет миру и мир принимал этот дар, большим пониманием и мудростью наполняясь, любовью и счастьем насыщаясь.
Каждый такой приход был особенным и на каждый реагировала любящая великая Лаисса. «Колесница» бога выходила за ним и не ломали её до полного угасания, да и потом держали в великом почёте…
Прикованные к лежанкам мучающиеся женщины или на сидении с зажатыми растопыренными ногами были уже унижением и поруганием и Бога, и пощёчиной Великой Матери… В боли рождающиеся не станут Богами. Святилище прорезывающие своё падение предрекают. «Колесницу» Бога рубящие и от Бога её отторгающие навеки проклятием насылаются, ни Богу, ни матери не отдающие… - Дагез увидел куда это шло, кому предназначалось. Потемнение в глазах не сравнилось с воплем отчаянья. Думал ли он, что отправляясь направлять и возвышать в дальних мирах, сюда заявятся исчерпавшие свои запасы любви и творчества (точнее, их не имевшие), не бывшие бессмертными Богами никогда…
Но почему всё так? Откуда это расчленение, раздробление, обособление, холодность, отсутствие, страх и боль? Куда девался его мир благословенной прекраснейшей Лаиссы с его несметнейшими дарами для всех её бесчисленных детей? И где все красоты и несметные виды? И где голубые почвы, многослойные леса, густой медвяный воздух, любовь и смысл в каждой точке пространства? Пред ними проплыли картины падения, унижения, забытья и все ниточки, все созданные намеренно условия, вели к тем, кто планомерно извращал и замалчивал, высмеивал и искажал…
И пищу стали варить, потом животных убивать, леса вырубать, смерть Богам бессмертным насаждать, а впадающих во временный анабиоз намеренно убивать или гробы заколачивать, колодцы зарывать, воду отравлять и водопровод с электричеством, создающим гнетущее, понижающее вибрации и угнетающие божественные возможности, состояние вводить, а более того стало сжимающее кольцо навязываемых мнений и агрессивных действий и два мерцающих экрана с разными проводами, по одному из которых шёл мерзкий холодящий и вызывающий гнетущий стрёкот, скрип и свист при соединении (он знал откуда этот ящик). Но, пожалуй, главным камнем, приведшим к этому обвалу, стали обменные бумажки и металлические кружочки. Божественные дары стали предметом унизительных рабских отношений, в сферу которых стали включать с детства так и не ставших Богами…
Был ли выход из этого? Конечно, он всегда есть. Дагез дольше остальных отсутствовал у божественной матери. Но он сохранил связь с Ней, он знал как её пробудить. И кристаллы управления были на своих сокровенных местах. Единственного, чего не хватало, так это осознанности этих потомков. Богов, ведь для матери и они были детьми. А как пробудить сознания забывших себя? Дагезу требовалось время, чтобы обдумать и найти. Славутич уже всё знал и приступил к возвращению Рая…