9
Но сон вернулся, внезапно, непрошено. Он был пугающе отчетлив. Дана бродила по лабиринту подземелья старого дворца. Тюремные решетки, ржавые кандалы и цепи на холодном сыром полу, от этого по спине бегали мурашки, и хотелось поскорее выбраться отсюда.
Подземелье Абидонского дворца почему-то казалось странно знакомым, словно она здесь уже была. Да, она была здесь, но очень-очень давно. Тогда кандалы и цепи еще не знали ржавчины, и звали ее совсем по-другому. На стенах здесь пылали яркие факелы и стража, охранявшая пленников, была почтительна с ней. Как же ее звали? Нет, девушка не могла вспомнить, а если бы смогла, то возможно сошла бы с ума. Всё это было в другое время, в другой жизни. А сейчас в подземелье царила непроницаемая леденящая душу тьма и призраки прошлого.
Да, как же она забыла, здесь ведь находится фамильный склеп. Девушка осторожно направилась туда, ноги сами привели ее. В этом месте покоились правители Абидонии. Все вместе – король Анри Второй и королева Эмма, король Теодор, королева Флора, Патрик и Альбина – умершие в один день т дожившие до почтенной старости, и наконец, король Эрик и королева Венера-Аделина. Следующие поколения оставили дворец при жизни. Эрик Смелый был последним королем, которого знала Абидония.
Вот и надгробные плиты Альбины и Патрика. Дану тянула к ним неведомая могущественная сила, словно она пришла на свою собственную могилу. От этого необъяснимого чувства было жутко на сердце. Но она подошла, дотронулась дрожащей рукой до холодного серого мрамора. Толстый слой пыли, влажный и вязкий испачкал ладонь. От ее руки на плите остался отпечаток, размытый след. Дана хотела уже бежать из этого наполненного печалью и призраками места. Но что это? Что-то неясное привлекло ее внимание. Лихорадочно, почти теряя сознание, девушка начала стирать слой пыли с надгробной плиты Патрика. Ей не показалось – на мраморной поверхности, гладкой, полированной действительно были высечены слова. Буквы поверхностно нацарапанные на плите были грубыми и мелкими. У Даны с собой не нашлось ни лампы, ни фонаря. Пришлось наощупь, испачканными пальцами прощупывать надпись. Пальцы крупно дрожали, ладони стали влажными от волнения, спину и шею сковало мучительное напряжение. Ей казалось, что она не сможет сдвинуться с места, но несмотря на сковавший ее страх, девушка продолжала ощупывать буквы. Во рту пересохло, язык не слушался, она еле-еле могла дышать.
- П..., о..., н..., е..., и..., з..., м..., е..., н..., н...
Буквы постепенно складывались в слова, и с каждым новым словом ужас все сильнее овладевал ею, и сухой ком подкатывал к горлу. Спустя несколько невыносимых, томительных минут Дана уже знала, что написано на плите. Те же слова, те же строчки, что не давали ей покоя были высечены на камне. Сомнений быть не могло, она только что, собственными руками дотронулась до проклятья Отилии. Из последних сил сдерживая рвущийся на волю крик, девушка отшатнулась назад. Она хотела покинуть это место, но спина ее уперлась в холодную шершавую каменную стену.
Дана проснулась от собственных хриплых рыданий. Все ее тело сотрясала дрожь, обливаясь холодным потом, она села и осмотрелась. Солнечные лучи с трудом проникали в прорези брезентовых стен палатки, снаружи было тихо. Постепенно магия сна отпустила ее. Но все равно пальцы еще ощущали неровность букв и бархатность вековой пыли. А в голове крутились две пророческие строчки, которые она не успела прочесть во сне, но которые знала наизусть:
«А если нет, – под гробовой плитою
Исчезнет правда вместе с красотою».
Сон дал ей разгадку. Теперь Дана знала, где искать куклу и голубую розу.
Артур Сенак нетерпеливо протянул руку за папкой.
- Граф, вам может не понравиться то, что там находится, – предупредил Винсент.
Рука Сенака замерла в воздухе. Он и сам не знал, хочет ли открыть для себя правду о Дане Уэллс. Эта девушка словно приворожила его своими огромными изумрудными глазами. Она была как наркотик, как колдовское зелье – чем ближе он подходил, тем ненасытнее становился. Ему хотелось навеки завладеть ее душой и прекрасным телом. Да, он помнил ее парадоксальное сходство с Альбиной Абидонской. Артур чувствовал незримую связь между портретом и девушкой. Он жаждал узнать о ней все. Поэтому и отправил с заданием Винсента. Но теперь, чего он хотел теперь? Артур знал, что сейчас для него стало уже не важно – кто она, потому что она покорила его душу, взяла в плен его сердце.
Винсент ожидающе смотрел на Сенака, держа в руках папку, обличающую Дану Уэллс.
- В конце концов, не зря же ты ездил. – Артур решительно взял папку и раскрыл ее.
Ему ненужно было читать до конца. Имя, настоящее имя девушки сказало ему все.
- Дана-Альбина Белая, Абидонская, – он еще раз произнес это имя, уже про себя. – Она моя..., – он не мог выговорить. – У нас общие предки. Но почему она солгала?!
- Девушка преследуют какую-то цель, – предположил Винсент.
- Да, ей нужна эта голубая роза, – согласился Артур. – Поэтому она здесь. Да, у нее есть тетка – Офелия-Эмма Белая, Абидонская. Я знаю эту даму, она не раз звонила в музей с нелепыми претензиями и намеками. Офелия Белая – хранительница архива.
Артур с раздражительностью бросил папку на скамью.
- Представь себе, Винсент, эта старушка и ее племянница смогли одурачить самого Артура-Патрика Сенака, графа Абидонского! То есть меня. Я как последний идиот ищу реликвии для симпатичной девушки, которой необходимо сделать доклад об истории Абидонской монархии. Дана Уэллс, – какая изощренная ложь!
- Ваше негодование понятно.
- О, да, она моя почти что родственница, к тому же использует меня в своих интересах.
- Но то, что вы нашли и еще найдете, станет дополнением к уже имеющимся экспонатам вашего музея. Для вас, граф, выгода тоже очевидна. – Винсент неуверенно пожал плечами. – Что вы намерены с этим делать?
- Пока ничего. – Артур покачал головой. – Я дам ей возможность самой сказать мне правду. Если она на это осмелится. А ты, Винсент, поезжай обратно и жди меня, не хочу, чтобы она что-то заподозрила. Пока это ни к чему.
Дана ждала реакции Артура. Он подозрительно смотрел на нее, молча обдумывая услышанное.
- Это невозможно. – Наконец произнес он.
- Ну, я же сказала, – я знаю, где искать голубую розу.
- Конечно, тебе во сне поведали об этом. – Артур старался оставаться серьезным, но сон – это просто смешно! Он не верил в силу и пророчество снов.
- Сон это зеркальное отражение реальности, – терпеливо проговорила девушка. – Я найду розу, я знаю, что она там.
- Ладно, будь по-твоему, – сдался Сенак. – Только не говори об этом остальным, потому что, если розы там не окажется, тебя просто засмеют.
- Поверь мне, она там, – улыбнулась в ответ Дана. – Могу в этом поклясться.
- Тогда вперед, ясновидящая. – Артур придержал полу палатки перед девушкой.
Снаружи их ждали. Сегодня роза должна была увидеть солнечный свет. Дана была уверена в своей правоте, как никогда прежде. Во сне ее словно вели духи предков, а мертвые не стали бы лгать.
Порой уверенность чрезмерна, она заставляет забыть об осторожности. Ведь была здесь и другая сила. Сила черная, злобная, ибо проклятье еще не было снято. Эта темная сила ощутила, что близится конец, дух мщения, непокоренной алчности задействовал все свои ресурсы, чтобы помешать исполнению пророчества.
Дана первая ступила на каменные ступени лестницы, ведущей в подземелье дворца. Девушка почувствовала знакомый запах сырого камня, ржавчины и плесени. Подошвы ее спортивных ботинок заскользили по гладкому камню. Она вынуждена была опереться рукой о стену. Стена, как и в ее сне, была шершавой, покрытой влажной холодной испариной. Дана отчетливо вспомнила, как во сне уперлась спиной в холодные сырые камни, как стена преградила ей путь. Превозмогая брезгливость и безотчетный страх, девушка продолжала спускаться вниз. Далеко позади нее шел Артур Сенак, а за ним и остальные. Их фонари светили ей в спину. В руке Дана тоже держала фонарь, но он совсем не был ей нужен, она взяла его по настоянию Артура. Ее память не нуждалась в свете, она вела девушку уверенно и верно. Ее ноги будто знали весь путь – во сне она уже прошла его почти до конца. А сам сон, словно еще и не кончался, он витал где-то рядом, продолжая владеть сознанием девушки. Дана продвигалась равномерно, призрачно-плавно, как сомнамбула. В ее голове стоял приглушенный шум, он то нарастал, то стихал и, затихая, порождал до боли знакомую мелодию. Девушка знала эту волшебную, тоскливую мелодию и в то же время была уверена в том, что слышит ее впервые. Она словно бы раздвоилась и одна ее часть не принадлежала другой. Мелодия в ее голове внезапно оборвалась. Девушка почувствовала, что каменная опора уходит из-под ног.
- Дана, остановись!!!
Крик Артура настиг ее раньше, чем она смогла понять, что происходит. Каменная ступень, на которую она только что ступила, завибрировала, зашаталась под ногами. Еще несколько секунд и девушка была бы на верхней прочной ступени, но она не успела. Каменная глыба под ногами отъехала от верхней ступени и вместе с Данной. Девушка вскрикнула и выронила фонарь. Она хотела уцепиться за следующий камень, но в кровь ободрала пальцы. Каменная глыба полетела вниз, увлекая за собой Дану. Еще несколько осколочных камней обрушились следом, расширив образовавшийся провал.
Оглушенная падением Дана ударилась об каменную кладку пола, одновременно правую руку и плечо пронзила сильная боль. Прогнувшись от нестерпимой боли назад Дана, ударилась затылком о выступающий камень и ее поглотило небытие.
А сверху Артур, дрожа от страха и бессилия, направлял луч своего фонаря в чернеющую пасть провала. Все кто был с ним, тоже направляли свет фонарей в провал. Тусклым пятнышком во тьме угадывались очертания тела девушки – она была неподвижна.