Роман Янушевский
"Вести", приложение "Окна",
5 ноября 2009 г.
Имя Гилада Шалита у всех на слуху. Его родители стали знамениты и фактически превратились в общественных фигур. Ноам Шалит, отец похищенного солдата, встречался с президентом Франции Саркози, Цви Шалит, дед Гилада - с папой римским Бенедиктом XVI. Это интеллигентная ашкеназская семья. А знаете ли вы о бедуине Уде Тарабине, который уже девятый год сидит в египетской тюрьме? А о друзе Фарджесе Уйдате, пропавшем без следа в Сирии семь лет назад?
Истории этих людей менее известны по ряду причин. Отец Уды Тарабина Сулейман, живущий в поселке, граничащем с беэр-шевской свалкой, практически не знает иврита, у него не связей, потому его практически и не видно на телеэкранах. История галилейского друза Маджди Халаби, пропавшего без вести на окраине своего поселка Далият аль-Кармеля, пожалуй, получила наибольшую известность. А вот семья Фарджеса Уйдата живет в Мадждаль-Шамсе – прямо под Хермоном, они из голанских друзов, которые боятся напрямую заявить о своей принадлежности Израилю и получить израильский паспорт.
Многочисленные правительства пытались заключить мир с Сирией, а, как известно, ключ к миру с этой страной находится именно на Голанских высотах. Местные друзы знают – откажись они от израильского гражданства, им ничего не будет. Перестань они постоянно подчеркивать свою верность Сирии, рано или поздно они могут оказаться под ее властью, и тогда злопамятные сирийцы все вспомнят. Так что дешевле и безопаснее официально быть против Израиля. За это не убивают.
В бедуинской общине тоже не все ладно. Часть бедуинов честно служит в армии следопытами, но и они стараются не афишировать факт воинской службы государству, в котором живут. Когда во время операции «Литой свинец» погиб солдат-бедуин, его родственники настоятельно просили не публиковать его имя. А его однополчане из окрестных бедуинских поселков рано поутру выходят на окраину ловить попутку до базы и подолгу стоят там - им мало кто останавливает. Часто бывает, что мимо проезжают их двоюродные братья, оставляя после себя пыльный след. Они боятся остановиться и подвезти. Честь и имидж внутри общины – дороже всего. Поддерживать Израиль все еще считается плохим тоном.
Поэтому когда в эти общины приходит беда, родственники пострадавших, как правило, плохо говорящие на иврите, не выходят к толпе журналистов, и не проводят никаких громких акций и голодовок. Они остаются со своим горем наедине, в сторонке. Часто их не понимают даже в их собственной общине, что уж говорить про израильтян-евреев, занятых своими заботами.
Более того, когда речь идет о депутатах Кнессета - бедуинах, мусульманах и христианах, эти народные избранники не торопятся помогать своим соплеменникам. Еще бы, ведь вмешавшись, они будут вынуждены выступать в переговорах представителями Израиля, защищая его жителей, а тому же Ахмеду Тиби такое может присниться только в ночном кошмаре. Как и его бедуинскому коллеге Талебу Эльсане. Все их зажигательные речи в прекрасном неподалеку про оккупацию Израилем Палестины пойдут насмарку.
Часто бывает так, что депутаты – христиане и бедуины, оказавшись в такой неудобной для них ситуации, не могут защищать интересы своей общины, и тогда они обращаются к депутатам - галилейским друзам (большинство голанских друзов не имеют израильского гражданства, и потому не могут избираться в кнессет). Потому что их позиция известна априори – нет больших сионистов, чем они. Они не боятся рубить правду-матку в лицо кому угодно и «врубаться» не только за соплеменников, но и за другие малые народы.
Уда Тарабин
Клан Тарабин происходит из Саудовской Аравии, оттуда он регулярно откочевывал на Синай, чтобы вернуться через полгода-год. Период кромсания подмандатных территорий на государства застал хамулу Тарабин в Негеве. Сегодня часть ее живет под Беэр-Шевой, часть – в Лоде.
Члены семейства помогали Израилю не раз, особо не афишируя этого, но на Ближнем Востоке это относится к категории, где тайное всегда становится явным. И когда египетские власти прознали о том, что Сулейман Тарабин каким-то образом сотрудничал с израильскими властями, ему этого не простили. Сулейман был заочно приговорен египетским судом к тюремному сроку за шпионаж – 15 лет. Естественно, с тех пор путь на Синай был ему заказан, хотя там живут родственники.
А еще Ближний Восток славится долгой памятью. Особенно в плане несведенных до конца счетов. Когда сын Сулеймана Уда отправился в очередной раз навестить семью на Синае, его, восемнадцатилетнего пацана, арестовали за шпионаж в пользу Израиля. И по странному на самом деле никакому не совпадению ему дали те же пятнадцать лет. Чтобы он вернул «долг» отца.
Маджди Халаби
Как-то рано утром в мае 2005 года Маджди вышел на окраину Далият аль-Кармеля, чтобы после выходных вернуться на военную базу, сел на попутку в сторону Хайфы, и с тех пор его никто не видел. Через несколько часов его родителям позвонил обеспокоенный командир и спросил, что случилось. Командир знал, что Маджди - дисциплинированный молодой человек, и только что-то особенное могло заставить его не явиться вовремя.
В 2007 году за любую информацию о его местонахождении была обещана награда в 10 миллионов долларов. Во многих газетах, в том числе и в «Вестях» было напечатано объявление об этом. Все друзские города и поселки были завешаны подобными плакатами, и один из них до сих пор висит на въезде в Далият аль-Кармель. Семья потратила много денег на частных детективов, этим делом занимались полиция и ЦАХАЛ, но все тщетно.
Надежда узнать о судьбе Маджди появилась этим летом. Назми Халаби, его отец обратился в организацию, занимающуюся розыском похищенных израильских солдат ЛеХофеш нолад (Рожденный свободным), представители которой распространили в израильских тюрьмах листовки с его изображением и историей исчезновения.
Через некоторое время Назми позвонил палестинец из мест не столь отдаленных и сообщил, что Маджди похищен, и что он и еще один заключенный знает, где его содержат. По его словам, тот был похищен представителями палестинской террористической организации для обмена на террористов, и прячут его где-то в районе Шхема. Эту версию делает убедительной знание им некоторых деталей - например, того, что Маджди курит сигареты L&M. Но полиция Северного округа настроена достаточно скептически, подвергая сомнению информированность заключенного.
Фарджес Уйдат
Сирия прикармливает голанских друзов – те получают возможность учиться бесплатно в лучших вузах Дамаска, им платят весьма неплохую по местным меркам стипендию – сто долларов. Друзы изучают, в основном, медицину, ветеринарию, фармацевтику. В Израиле такие специальности им почти не доступны – и дорого, и поступить непросто. Весь год друзы с Голанских высот проводят в учебе, а домой им разрешено ездить только во время летних каникул. И никак иначе. Девушку, отец которой умер во время учебного года, не пустили на его похороны.
По окончанию учебы они должны определиться, где остаться – в Сирии или Израиле. Оставшись в Сирии, выпускники-друзы сжигают за собой мосты – отныне они будут поддерживать связь с семьей только посредством Интернета и телефона. Потому что пересечение границы – это билет в одну сторону, а исключение делается лишь для студентов - друзов и то только на период учебы.
Девять лет назад в Дамаск поехал учиться молодой друз Фарджес Уйдат. Он проучился там пару лет, каждое лето проводя с семьей в Мадждаль-Шамсе, который находится практически на границе с Сирией. Но в какой-то момент связь с ним прекратилась. Его родственники - из тех, что живут в Дамаске, один из них судья, а другой - офицер сирийской армии, узнали от соседей, что через некоторое время после его отсутствия, сотрудники сирийских спецслужб привезли Фарджеса домой. Там его избили, провели обыск, забрав часть вещей, а затем увезли, и с тех пор о нем ничего не известно. Видимо, его заподозрили в шпионаже в пользу Израиля.
Так это работает на Ближнем Востоке – человека арестовывают и бросают на долгие годы в тюрьму. Человек может умереть там, ведь никто ничего о нем не знает, а если и знает, то отказывается давать любую информацию. Так это, по-видимому, случилось с Роном Арадом.
Особенно рискуют граждане Израиля, которых в сопредельных странах по умолчанию считают израильскими шпионами и предъявляют им счет по полной. Поэтому семь лет родственники Фарджеса Уйдата не обращались к израильским властям, опасаясь за его судьбу. Лишь однажды они позволили себе попросить Азми Бешару, лидера радикальной партии БАЛАД разузнать хотя бы месторасположение молодого человека. Азми, скорее всего не захотел помочь, лишь сделал вид, и позже сообщил родственникам, что у него не получилось узнать ничего нового о судьбе пленника.
А весной они связались с Аюбом Карой, тогда еще простым депутатом Кнессета от партии «Ликуд», и тот через Международный Красный крест направил официальный запрос в Сирию.
Обычно на такие запросы либо вовсе не дают ответа, либо говорят, что понятия не имеют, о чем идет речь. Информацию о своих пленниках на Ближнем Востоке всегда скрывают, и только под давлением или в результате какой-то сделки можно узнать правду.
Азам Азам
Так было в случае с Азамом Азамом – галилейским друзом из деревеньки Кфар-Марар, пропавшим без вести в Египте в ноябре 1996, чья история уже завершилась, и завершилась счастливо. Азам Азам работал техническим специалистом на текстильном заводе «Тефрон», выпускающем женское нижнее белье – он отвечал за аппаратуру и был докой в своем деле.
Поэтому когда в руководстве было решено открыть в Египте филиал, туда направили именно его – и как эксперта, и потому что его родной язык – арабский. Поначалу Азаму Азаму сопутствовала удача – меньше чем за полгода он побывал раз семь-восемь в Египте, приступил к обучению персонала.
Пока однажды вечером, возвращаясь в свой номер в отеле «Эль-Барун», находящемся в модном квартале Каира «Новый Египет», на входе в гостиницу его не скрутили четверо людей. На глаза надели повязку, чтобы не видел, куда его везут, а на руки наручники. Естественно, никто не стал представляться, но вскоре Азам понял, что это представители спецслужб.
Азама Азама привезли прямиком в кабинет к главному прокурору Египта Хешаму Бадауи. Тот начал задавать странные вопросы, из которых Азам понял, что его подозревают в причастности к Моссаду.
- Естественно, я пытался защищаться, приводил разумные аргументы, но все напрасно, никто меня не слушал. Они заранее все решили по поводу моей судьбы.
- Вам предъявляли какие-то доказательства вашей «шпионской» деятельности?
- Когда проходил суд, судья Маруан Дарвиш заявил мне, что я передал нижнее белье кому-то, кого задержали египетские спецслужбы. Это белье было пропитано особой жидкостью, которую можно использовать для ведения разведывательной деятельности. Короче, бред какой-то. Никогда не слышал до этого, что такая жидкость существует в природе.
- На сколько вас осудили?
- Пятнадцать лет.
- Израильское правительство пыталось вас освободить?
- Надо отдать должное, несмотря на то, что было отдано личное распоряжение президента Египта Хусни Мубарака держать меня в темнице, за меня сражались. Депутат кнессета Аюб Кара навещал меня в тюрьме, моим делом занимались Биби и Барак. Но самый крупный вклад, и фактически моего вызволения добился Ариэль Шарон, за что я ему премного благодарен.
Тут рядовой депутат кнессета, конечно, не мог много поделать – все происходило на правительственном уровне. Меня выпустили в качестве «жеста доброй воли», а на самом деле в обмен на шестерых так называемых «студентов», которые, вооруженные до зубов перешли границу на Синае, чтобы осуществить теракт в Израиле, но были задержаны, и еще ряд уступок. И вот 6 декабря 2004 года я вышел на свободу, и с тех пор считаю этот день своим вторым днем рождения.
- Какие условия были в египетской тюрьме?
- Просто нечеловеческие. Я провел 2950 дней или восемь лет и один месяц в одиночной камере размером полтора на полтора метра. В ней не было элементарных удобств – ни душа, ни туалета, ни матраса – первые полгода я вообще спал на полу. Животные в зоопарке живут в гораздо лучших условиях, чем пленники в египетских тюрьмах. Через полгода вмешался израильский МИД и правительство, а через год мне даже разрешили свидания с семьей – раз в месяц.
- Вас не били?
- Били на допросах и пытали. Пытали током, вешали вверх ногами, чтобы кровь приливала к голове, морили голодом, не давали пить. Выбивали признание в том, чего я не делал. Но это все до суда. В тюрьме физически было легче, но меня терзали душевными пытками.
Например, сменился начальник тюрьмы, новым начальником стал Эхад Фарад. Он попросил, чтобы к нему привели знаменитого пленника, и у нас состоялся разговор.
«На сколько тебя посадили?»
«На пятнадцать лет»
«То есть, ты отсидел пять, и осталось еще десять?»
«Да»
«Даже не мечтай выйти на свободу – пройдет пятнадцать лет, на тебя заведут новое дело еще на столько же»
Вот эти слова было тяжело слышать, ведь я оставил дома жену, четверых детей. А младшему сыну тогда только исполнилось год и пять месяцев. И хотя не начальник тюрьмы определяет срок, его характеристика может сыграть роковую роль. А тут еще кругом все тебя ненавидят, никто, ни одна душа не скажет слова ободряющего.
Но все рано или поздно заканчивается, в том числе и плохое. Поэтому важно стиснуть зубы и держаться. Я хотел бы обратиться к Гиладу Шалиту и его семье, поддержать их. Знайте, кто бы что не говорил, вся страна поддерживает вас, и все премьер-министры делают все для освобождения Гилада. Израиль не бросает своих на поле боя, это правда. Я молюсь о том, чтобы он вернулся домой живым и здоровым.
- Чем вы занимаетесь сейчас?
- До недавнего времени я был менеджером филиала магазина сети хозяйственных товаров «Эйс», а сейчас, к своему огромному стыду вынужден признаться, что временно безработный, ищу вот работу.
- Наверное, непросто было сначала, когда вы вернулись домой?
- Да, было очень тяжело. Даже нет чего-то такого, что бы особенно мешало, но все вместе было тяжело – привыкать к свободе, к тому, что за окном открывается вид на природу, быть папой, мужем, жить нормальной жизнью. Ко всему этому пришлось приспосабливаться с самого начала.
***
Друз Аюб Кара – не просто замминистра по делам Галилеии и Негева, он еще добровольно взял на себя обязанность защищать интересы своей общины. А также общин других малых народов. Себя Кара считает своеобразным мостиком между израильским еврейским истеблишментом и «малым Израилем».
Все началось с дела Азам Азама, в котором Аюб Кара принял самое деятельное участие. Отчасти и благодаря ему улучшились условия содержания Азам Азама, и - как следствие - Уды Тарабина в каирской тюрьме. Азам Азама выпустили на свободу в 2004 году, Уда до сих в заключении, но он теперь получает египетские газеты, слушает радио.
Азаму Азаму повезло родиться друзом в Галилее – его соплеменники всегда стоят горой за своих, и тут вся община выступила в его защиту, была проведена успешная кампания в прессе, евреи тоже активно ее поддержали. Бедуинам и израильским арабам в подобной ситуации везет меньше. Их община не станет защищать их. Хотя бы потому что того же Уду обвинили в шпионаже в пользу Израиля, а это тяжелое обвинение в арабских странах.
Аюб сейчас ведет переписку с Мубараком по поводу обмена заключенными. Дело в том, что когда у мусульман заканчивается священный месяц Рамадан, сразу же наступает праздник Ид эль-Фитр. В этот день принято помогать людям, давать милостыню. Как правило, к этому сроку в арабских странах приурочивают помилование некоторых заключенных. Так собирается поступить в этот раз Хусни Мубарак – отпустить на волю группу осужденных за уголовные преступления.
Аюб Кара обратился к нему с просьбой об освобождении Уды в качестве жеста доброй воли. А Израиль в свою очередь передаст Египту семьдесят заключенных – египтян, арестованных на территории Израиля за различные уголовные нарушения, а небольшая часть – и за нарушения в сфере безопасности, находящихся в израильских тюрьмах.
- Можно ли это дело как-то связать с делом Шалита? Влияют ли они как-то друг на друга?
- Непосредственной связи нет, но можно попробовать связать одно с другим. Получить обоих. Египет тоже заинтересован сыграть роль региональной державы, поэтому он и занимается посредническими услугами с Хамасом. Мы можем сыграть на этом, сейчас удачный моментум.
- Как вы думаете, высока ли вероятность, что такая сделка совершится?
- Думаю, что да. На Мубарака давят члены семей этих египтян. И для него это будет хороший жест для укрепления репутации регионального лидера.
- Почему вы считаете, что сделка по освобождению Уды Тарабина может состояться?
- Было несколько добрых знаков. Египтяне изменили подход к делу. Если изначально речь шла о шпионаже, то на последней нашей встрече нам дали понять, что основная обвинительная статья теперь другая. Мубарак не может же заявить своим гражданам – вот, мол, смотрите, я отпускаю последнего израильского шпиона. Уду теперь обвиняют в уголовном преступлении – незаконном хранении оружия. Это уже будет «продать» гораздо легче. Почти у каждого египтянина дома хранится незарегистрированное оружие.
- Подождите, когда Уду задержали, у него было при себе оружие?
- Про это ничего не известно точно пока. Вот выпустят его, тогда и узнаем.
- В Египте за незаконное хранение оружия дают 15 лет тюрьмы?
- В зависимости от обстоятельств. Например, если оружие было направлено против страны, то наказание будет тяжелее. Здесь другая ситуация. Государство должно занять однозначную позицию и заявить четко – это израильский гражданин, не важно, какой национальности, и поэтому он должен вернуться домой.
Тем более что речь идет о маленьком человеке, о простом бедуине. И еще его семье, которая сделала много полезного для нашей страны. Пришло время государству защитить их.
Или взять историю Фарджеса Уйдата. Я подал запрос через Красный крест – на предмет, есть ли у них такой человек. Они признали, что он сидит в сирийской тюрьме. Через два месяц мы вновь обратились через Красный крест, чтобы передать Уде посылку, и министр иностранных Египта начал отрицать факт того, что Фарджес находится у них. И это при том, что они сами уже подтвердили, что он находится у них!
На Ближнем Востоке во всех странах кроме Израиля вопрос прав человека вообще не стоит на повестке дня. Человек может гнить в тюрьме годы, а его родные даже не будут знать, жив он или мертв. Есть хороший старый фильм «Полночный экспресс». Фильм старый, да вот только ничего не изменилось с тех пор в наших палестинах. Такие условия в арабских тюрьмах до сих пор, без всяких преувеличений.
- Как мусульманская, христианская и бедуинская общины относятся к тому факту, что пропавшими без вести и похищенными занимаетесь вы, а не избранные в кнессет представители их общин?
- Сулейман Тарабин пригласил их всех к себе домой, чтобы попросить о помощи, и никто кроме меня не приехал. Нужно было слышать, как он клял их последними словами. Фактически это оскорбление. Арабские депутаты не захотели портить себе имя и репутацию за границей, занимаясь такими вопросами. Зачем им защищать «израильских шпионов», когда можно просто закрыть глаза?
Уже сами арабы начинают просыпаться и понимать, что их избранники, кроме разжигания ненависти ничем не занимаются. Когда нужна их помощь, этих «защитников» не дождешься. И тут нам дается уникальная возможность перетянуть эти общины к себе. Изначально и бедуины, и христиане, и часть мусульман относятся к нам хорошо, просто они разочарованы и боятся. Если государство займет однозначную позицию и станет на деле помогать им и развивать окраины, улучшать условия их жизни, результаты не заставят себя ждать.
И вот эту ношу я взвалил на себя – постоянно езжу по всем этим поселкам и рассказываю им про то, что Израиль им поможет, что государство нужно поддерживать, оно ведь принадлежит и им тоже. Надо перетянуть их в наш лагерь. Сказать им – идите к нам навстречу, а мы пойдем к вам. Только так это и работает. Если бросить их там, где они находятся, их умами овладеют радикалы, как сейчас царствуют в бедуинской общине исламисты. Нам нужно выйти и открыто протянуть им руку. Это должна быть всеобъемлющая общегосударственная программа.