Картинки с натуры...
20 сентября 2005 года ярко зеленели во дворе дубы, рябины, березы, черемуха, клены, напоминая о лете, но день был холодный, пасмурный, с налетающим моросящим дождем, как устоявшейся осенью. Пенсионеры-льготники города О принаряженные, как в былые времена парадов и демонстраций, дружными потоками приходили, приезжали на общественном и личном транспорте в управление пенсионного фонда. Там проводилась первая акция правительства по замене соц. пакета деньгами. Люди опасались, как бы их не обманули: вдруг откажутся, а деньги не дадут? В то же время по непонятным причинам многие пенсионеры не получали ни бесплатные лекарства, ни путевки в санатории. А тут вместо виртуального набора льгот можно получать на руки живые 450 рублей и самим покупать нужные медикаменты. Желающих оказалось уйма, народ спешил, чтобы не опоздать - отказы принимались только до 1 октября. Сотрудники пенсионного фонда работали в авральном режиме: до восьми часов вечера, а так же в субботу. Присутствовать в очереди было грустно и смешно.
Апартаменты фонда для работы с пенсионерами расположены в центре города на первом этаже девяти этажного здания заводской администрации, построенного в советское время. Когда завод работал в полную силу, все этажи были забиты до отказа администрацией, теперь пустующие площади сдают в аренду. Направление в 26 кабинет показывает жирная стрелка на стене главного коридора. Поворот налево – и там второй такой же просторный коридор. Вдоль стен стоят скамейки, занятые стариками. Кому мест не хватило, те стоят или расхаживают по коридору. К специалистам вызывают по три человека, но очередь продвигается медленно из-за длительной процедуры оформления заявлений. Уже прошло больше трех часов в тягостном ожидании. От нечего делать люди молча разглядывают друг друга. Даже не верится, что не так давно такими же, как они, исполинами создавалась мощнейшая в мире экономика, как тогда говорили, для будущих поколений. Они пели песни, с детьми ходили на демонстрации. А теперь по закону природы стали жалкие и смешные: толстые и тонкие, с палками, в очках, с пакетами из пластика. Одеты в короткие светлые плащи времен советского дефицита, в поношенные куртки своих детей или внуков, на головах помятые и выцветшие фетровые шляпы, береты, летние ситцевые кепочки. По центру коридора в одиночку или парами, поддерживая друг друга, чтобы не упасть на скользком линолеуме, беспрерывно двигались люди, как на былых демонстрациях. Так и хочется назвать эту в пух и прах разодетую публику парадом старины. На городских улицах и в магазинах старики растворяются в общей массе народа, их не замечаешь, а тут всех собрали, как на смотр.
Высокий старик с седой головой, в старенькой светленькой курточке, очевидно, подаренную сыном, спокойно дочитывает выпуск «Комсомольской правды». Неожиданно к нему направляется миниатюрная старушка в малиновом плаще, в малиновом платке, из-под которого выглядывает челка седых волос. Садясь рядом, она радостно восклицает: «Это вы?!»
- Да, это я. А что я?!
- Помните, мы с вами в детском садике за пенсией стояли в очереди. Тогда ремонтировали почту, ее временно перевели в детский сад. Там тесно, стульев мало, народа много, стоять тяжело.
- При чем тут я?
- Да как же? Вы такой смешной! Я дома рассказала, все так смеялись!
- Шутить я люблю, но тут же все забываю.
- Ну что вы? Вы пришли и спросили у меня, кто последний?
- Что же тут смешного? Каждому из нас приходится стоять или сидеть в очередях».
Бабуля не отступала, ей хотелось либо время убить, или вспомнить действительно приятную встречу в детском садике. Она продолжила: «Вы спросили, кто последний, я назвала себя. А вы: «Такая молодая и уже пенсионерка?», а мне 81 год, какая же молодая?»
Мужчина улыбнулся: «Теперь вспомнил! Из-за маленького роста вы больше похожи на пионерку, чем на пенсионерку, поэтому и ошибся. Вы были в вязаной кофте. У вас сахарный диабет, вам сладкое нельзя. Вы с пенсии конфеты и пряники покупаете внукам. Еще вы сказали, что Путин хороший, только его не слушаются. Мужчина в линялой фетровой шляпе спросил: «А что вы с детьми делали, когда не слушались? Наверное, ремешком?» Вы ответили: «Не без этого. Дай им волю, они на головах ходить будут»
За этим оживленным разговором незаметно подошла очередь малиновой бабули, которая с оханьем поднялась со скамейки и заспешила к заветной двери. Туда же направилась неизвестно откуда взявшаяся забавная старушка-одуванчик: в пальтецо из давно позабытого кримплена, в синей вязаной шапке набекрень, в очках с толстыми линзами, с неотесанной палкой. Вид этой дамы был грозный. Она беспрерывно ходила по коридору на короткие дистанции, поглядывая на дверь в 26 кабинет. Очередь разгадала ее намерение, занервничала, раздались голоса: «Женщина! Что вы тут маячите? Сядьте, места есть». «Я не могу сидеть, я вся больная: у меня радикулит и ревматизм, я без палки жить не могу. Мне только спросить», - оправдывала она свое некорректное поведение.
Видя натиск у двери, подошел дед с большим животом и категорически объявил: «Я за тем, который в черной кепке».
- А я за тем, который в белой кепке», - подала голосок малиновая старушка.
Пока шло уточнение очереди, из кабинета один за другим вышли последние посетители и сообщили, что у сотрудников перерыв на обед. По коридору к выходу на улицу двигалась удивительная пара: старуха в светлом коротком плаще, у которой едва застегивались пуговицы на животе, и тощий старик в добротном темно-синем костюме и берете. Непонятно, кто из них кого поддерживал, но оба не поднимали ноги, семеня по гладкому линолеуму.
- Что же над народом издеваются!» - выдохнул кто-то, задетый за живое видом стариковской четы.
- Народ сам захотел такой власти», - отозвался тощий мужчина с крупным носом, в шляпе пирожком.
- Да нет, - возразила моложавая пенсионерка.- Народ просыпается, вон Немцова и Хакамаду не выбрали.
- Чем Хакамада «плохая»? Почему Ходорковского осудили? Я за него хотел голосовать», - произнес мужчина с дальнего конца скамейки.
- Все по закону», - подвела итог диспута женщина, заметившая новую тенденцию избирателей.
Грузный мужчина, занявший очередь «за тем, который в черной кепке», нарушил возникшую тишину. Обращаясь то ли к соседям по скамейке, то ли ко всем присутствующим, рассказал свою историю: « Мы после войны жили плохо, хлеба вволю не ели. Отца на войне убили. Нас у матери пятеро детей. Не до учебы было. Я в 11 лет прицепщиком работал. Один раз ночью пахали, мы с трактористом вместе с трактором и плугами в болото провалились, как только не утонули? Пришел домой – вымок с ног до головы, в грязи. Мать как глянула, так и обмерла, догадалась, что мог утонуть. Долго Богу молилась за то, что помиловал, в живых оставил кормильца семьи. Когда подрос, стал трактористом. Пахал до самой пенсии, стаж 42 года. Сколько людей хлебом накормил – не сосчитать. А теперь за бумажками гоняют, сиди в очередях, кланяйся каждому столбу! У меня диабет»
- У меня тоже сахар высокий, - вздохнула старушка в малиновом плаще, обращаясь к трактористу, и жалостно добавила: «Никому мы теперь не нужны».
Ее веселый знакомый по детскому садику свернул «Комсомолку» и решил поддержать беседу, добавив в нее долю юмора: «Это точно! Потому что теперь мы не можем строить ни железные дороги, ни Братскую ГЭС, куда я по путевке комсомола приехал после армии. Теперь нас даже в бандиты не возьмут, потому что из автоматов стрелять разучились. Если только на переподготовку призовут, тогда, может, пригодимся».
Тракторист забеспокоился: «Меня не возьмут, потому что катаракта, один глаз совсем не видит».
- Это хорошо: все равно один глаз закрываешь, когда целишься!»
Дед не обиделся. После порции смеха люди оживились, повеселели, но одна расфуфыренная дама с неестественно большой копной крашеных белых волос брезгливо сказала: «Какой маразм!»
- Да вы что, шуток не понимаете? Если люди будут больше шутить и улыбаться, в обществе станет меньше злобы и ненависти», - защитила соседа малиновая оптимистка. Однако чудик и не думал обижаться, объяснил свою позицию: «Я не люблю, когда люди хмурые, не улыбаются. Мне их жалко!» Его внимание привлек сидевший неподалеку и ни с кем не общавшийся тощий мужичок в стиранном и отглаженном пиджаке, в ситцевой помятой кепке-чепчике в полоску. У него на коленях лежал тонкий пластиковый пакет с целующейся парочкой. Дед часто заворачивал на левой руке рукав пиджака, с интересом смотрел на часы, нажимал кнопку, подносил их к уху и слушал, как приятный женский голос всякий раз объявлял ему время. Окружающие стали переглядываться, их раздражала игра дедушки с часиками. Читатель «Комсомолки» пришел на выручку, отвлекая соседа от его интересного занятия. Кивнув на пакет, спросил: «Что, взятку несете?»
- Да нет, что вы? Посмотрите!» - засмущался старичок и развернул пакет для всеобщего обозрения. На пол посыпались важные для него документы, которые он насобирал за годы хождений по различным кабинетам: бумажки, большие и маленькие, белые, синеватые. От двери раздался грозный окрик расфуфыренной дамы: «Мужчина в белой кепке, я за вами! Обед кончился, ваша очередь, а вы с часами играете, дома не наигрались! Зачем вы мусор собираете? У них для этого есть уборщица. Идите скорее в 26 кабинет, не задерживайте очередь!»
Сотрудники пенсионного фонда возобновили прием отказников, а в коридоре продолжался парад старины.