Рентген, профессор, и Дроздов.
Юрий вмиг проснулся, его трясли за руку.
- Просыпайся, - услышал он. Перед ним стоял Фасолин в полосатой пижаме. - Чего дрыхнешь? Вставай. Надо было с собой трубу взять, тебе побудку играть.
- Ты чего с цепи сорвался? - спросонья, спросил Вихров.
- Что! Что! Линять надо в темпе, отсюдова. - Куда линять?
Вихров потряс головой, и окончательно проснулся.
- Ты, чего встал? Тебе нельзя вставать, у тебя повреждение костей таза. - Это было вчера, сегодня я здоровый.
- Здоров? Как? - не понял вожатый.
- Просто, ты меня вылечил, Забыл?
- Когда?
- Когда рукой работал.
- Шутить, изволите? Это правда? Без трёпа, ты здоров?
- Правда, правда, пока нет никого, бежать надо. Достань мне что-нибудь. Смокинг по приличней, а то я, как из Освенцима, полюбуйся. Мне штаны разрезали, футболка в крови, я её выбросил. Всё на выброс. Плавки в рентгеновском кабинете. Вот нацепил на себя, что нашёл. Маловата кольчужка, надо побольше и получше. Пижамные штаны малы, для недоразвитого первоклассника, куртка, наоборот, на дебила десятиклассника. Смотри, на кого я похож.
- Видок, что надо. Бок зажил?
- Зажил, я его два раза мазал. Юрка задрал куртку, показал бок. Тело у Фасолина было гладкое, никаких ссадин, и прочих следов Вихров не увидел.
- И, правда, - удивился он, - зажило, так быстро, а штаны маленькие.
- Я же говорю на первоклассника, на задницу еле натянул.
- Опять во сне летал?
- Летал в Лигурию. А что?
- Это где? Далеко?
- Пиза на Арго, Ливорно налево, а Лигурия направо. Понял, Ватсон? А что? Интересует?
- Летаешь, значит, растёшь.
- Да, летаю, заодно и расту.
- Вижу, что растёшь не равномерно, штаны малы. За минуту всё выросло.
- Не ври, за две. Видишь, а не знаешь, по утрам у всех парней так. Мне эти штаны малы. Жмут, прямо здесь. На себя по утрянке в зеркало, посмотри. Испугаешься.
- Да, я в двенадцать лет вообще не рос, ни днём, ни ночью.
- Ой, ой, иди папе с мамой расскажи, не рос. Ладно, не отвлекайся, в чём я с тобой подамся в бега? В этом? Ты, вот что, Идём в туалет, и снимай свои плавки, они мне в самый раз уже, а ты и в джинсах хорош, тебе не привыкать. Пошли. Мне эти штаны до колен, стыдоба.
- Тебе моих плавок достаточно?
- Кончай острить, ещё что-нибудь раздобудь. Идём. Цигель, цигель, ай лю-лю.
Мальчики зашли в туалет. Фасолин мигом стянул с себя больничные штаны, и ждал, когда Вихрик соизволит снять с себя джинсы. - Плавки тебе велики.
- Не рассуждай. Долго я тут должен стоять? Мне видней, что мне впору.
Вихров снял плавки, протянул Фасолину. С ухмылкой спросил.
- И долго это будет у тебя продолжаться, стоячая забостовка.
- Сколько надо, столько и будет. А что? Пить захотелось? А то, я с утра терплю.
- Юрка, почему твоя моча была вкусная?
- Она и сейчас вкусная. Не стесняйся, мне для друга, ничего не жалко.
- Нет, не хочу, я так спросил, Спасибо, вон горшок.
- А то, давай, не пропадать же добру.
- Честно, не хочу, - ответил старший.
- Как хочешь.
Фа-Фа подошёл к открытому окну и …
- Смотри, выше своего роста, ты так умеешь? Учись, салага... Струя устремилась прямо в окно.
- Нет, лучше красоты, чем пи-пи с высоты.
- С высоты второго этажа.
- Ага, могу и с крыши высотки. Юр, вчера по телику концерт был. Эдита Пьеха пела «Летний дождик», это она про меня пела. Хорош дождик?
В коридоре раздались легкие шаги. Вихров выглянул в дверь.
- Атас!!! Медсестра идёт.
Фасолину пришлось переключить свой «дождик» из окна в унитаз.
В туалет вошла пожилая медсестра. - Что, вы здесь делаете, мальчики?
- Пи-пи, - сказал Фа-Фа.
- Вы, из какой палаты?
- Мы из коридора, мы вчерашние.
- Из коридора? Там должен быть один с переломанным тазом. А вы?
- Так, это я. Я уже поправился. Всё срослось.
- А ты, молодой человек?
- Я с ним, сопровождающий.
- Какой ещё сопровождающий? Мне про тебя, ничего не говорили.
- Я у него сопровождающий.
- Ничего не знаю, все сопровождающие внизу в вестибюле, в приёмном покое.
- Мне разрешил врач переночевать.
- Ничего не знаю, выходи, иначе охрану вызову.
- А ты, больной, иди, ложись. С переломанным тазом ходить в туалет нельзя. Врач будет ругаться.
- Так я выздоровел, у меня ничего не болит.
- Не положено, в постель, а ты выходи…
- Мы вместе уйдём, я поправился.
- Больной, не говори ерунду. Иди, и ложись, сколько раз говорить.
- Я не больной, и не называете меня больше больным, у меня есть имя и фамилия.
- Много вас тут, и все с фамилиями. Каждый день новые. Не успеваешь за вами убирать. Мне не положено.
- Вы, медсестра. Вы должны в истории болезни поинтересоваться, как меня зовут.
- Он прав, - вступился за младшего Вихров. - У нас в лагере, сам начальник всех знает в лицо, и по именам, а новеньких в обязательном порядке. Вы, что не заглянули в историю болезни?
- Что в неё заглядывать, я посмотрела ДТП, перелом таза, мне твоя фамилия не нужна. Вас вот сколько! Все горлопаны. Тебе ещё ничего не прописано, когда пропишут, другое дело…
- На вид, вы такая добрая…
- Я и есть добрая. Клавка с вами, не так разговаривала бы. Иди, ложись, без разговоров. В одиннадцать профессорский обход. А ты мне поможешь завтрак разнести лежачим.
- Ладно.
- И я помогу, я же не лежачий.
- Ты лежачий, иди, ложись.
Ничего не оставалось делать, как Фасолину пойти, и лечь в постель в коридоре.
- Молодой человек, ты очень молодой для сопровождающего.
- Я его пионервожатый. Мы из пионерского лагеря "Дзержинец"
- Сколько, тебе лет, вожатый?
- Мне 14, ой уже 15.
- Так сколько?
- Пятнадцать, а три месяца назад было тринадцать.
- Сколько? Сколько? Тринадцать?
- Да, тринадцать.
- Ты, я и смотрю, тоже пострадал в ДТП, у нас нервное отделение на третьем этаже, а здесь травма конечностей.
Кто дёрнул Вихрова за язык неизвестно, но он начал говорить этой пожилой медсестре, как его два дня тому назад, насмерть двинули доской по голове, двое свидетелей, но всё равно это был не он, но голова болела до утра…
- Ты к нам с третьего этажа пришёл? Заплутал? Иди, в конце коридора направо лестница. Нам здесь «таких, с головкой» ещё не хватало.
- А завтрак помочь?
- Хорошо, после завтрака к себе пойдёшь.
- Куда к себе?
- Не помнишь? Я тебя сама отведу после завтрака. Ты из какой палаты?
- Я не больной.
- Не больной, а не знаешь, сколько тебе лет. Доской по голове … представляю. Помнишь, имя своё?
- Помню, Юра.
- А сколько лет, не помнишь.
- Так, это другая история. Когда, я болел …
- Чем болел?
- Да, ничем, я с чердака упал …
- Головой вниз?
- Да, ну, вас… - виновато, сказал Вихров.
Вихров принёс завтрак своему другу, Юрка умудрился заснуть, за эти десять минут. Пришлось, будить. - Овсянка, сэр.
Юрка открыл глаза. - Я что, заснул?
- Вроде бы. Овсянка, сэр.
- Они с ума сошли, я вчера, даже не ужинал. Сейчас, я должен эту дресню есть? Ты же знаешь, я овсянку не ем.
- Я причём?
- Ступай, принеси, что-нибудь другое, вкусненькое.
- Кончай выпендриваться, сейчас медсестру позову.
- Ой, только не это, я её тоже кушать не буду. Это что такое?
- Сказали, чай сладкий.
- Боже, куда я попал?
- Куда мы попали?
- Согласен, куда мы попали? Кофейку не могли приготовить. Булки, сволочи, два кусочка положили. Юр, хочешь, ешь эту овсянку, только отвернись, я тебе ещё кусок булки дам, и пол чая,
- Пей, ты больной.
- Что, ты сказал? А ну, повтори!
- Пей, сам сказал.
- А ещё?
- Больной.
- Ты видел таких больных, как я? Ладно шучу. Тебе, как я понял, завтрак не полагается, так я по-братски. А кашу ешь всю. Ещё давай думать, где одежду достать. Мне твоих плавок мало.
- Малы?
- Ты, в самом деле, с третьего этажа свалился.
- Я шучу.
- Шутя, и свалился, головой вниз.
- Ты спал и слышал, о чём эта карга со мной говорила?
- Я без карги, всё про тебя знаю….
Вихров помог другу справиться с завтраком, отнёс посуду к медсестре на стол. Фасолин замахал руками, подзывая вожатого к себе.
- Слетай на кухню, может, что-нибудь раздобудешь, а то мне эти пол кружки, на пол пи-пи не хватит. Нам, обязательно, сегодня надо быть в лагере, иначе мой гениальный план под угрозой срыва.
- Хочешь, именно сегодня его выявить?
- Да, с отцом Акимом. Я разгадал тайну клинка. Спасибо Арамчику, умный грузин растёт. Ступай на кухню.
- Меня обратно сюда не пропустят.
- Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты меня жди в приёмном покое на диванчике, я к 12 часам выйду.
- Тебя к 12 часам выпишут из больницы.
- Не твоя забота, я тут ещё наведу порядочек. Как детей лечат, кормят. Я им всё припомню, чай не сладкий на двоих.
- Почему не сладкий? - спросил Вихров, - даже очень сладкий.
- А, а это ты дал мне чай, не размешал его? Сам всю сладость выпил. Ты с ними заодно. Ещё друг называешься.
- Мог бы и сам себе чай разрешать. Лентяй.
- Надо было сделать по-другому...
- Как?
- Сначала, чтобы ты пил, вот так, а я потом, размешал и пил. Вы как-то к своим обязанностям не по уставу. Не проверишь вас, и напьёшься не сладкого чая. Иди, жди 12-ти часов.
- Юрка! Последний раз спрашиваю, ты, в самом деле, выздоровел? Что-то быстро.
- У тебя голова, тоже быстро срослась.
- Не понял, ты про что?
- Про то. Голова не жопа, быстрей срастается. Ступай. …
Вихров спустился на первый этаж, в приёмное отделение. Фасолин улёгся в свою постель, обдумывая план побега. Вскоре на этаже началось оживление, Забегали врачи, нагнали ещё медсестёр. Двери в палатах так и хлопали, а к нему, так никто и не подходил.
«Кому я здесь нужен? Место, только занимаю. Никто и не заметит, если меня не будет. Как уйти? Вещей нет. Как в милиции, шнурки отнимают. Надо думать Фа-Фа. Интересно, что там в лагере? Спят, наверно, до сих пор, я им подъём не играл, вот повезло. Я тоже выспался за целое лето разок. Во! Это ко мне. Целая делегация. Вспомнили обо мне наверно, я им тут мешаюсь на проходе?».
К нему подошёл другой новый врач и две медсестры. Доктор уже что-то писал в историю болезни, и изредка смотрел на рентгеновский снимок.
- Здравствуй, молодой человек… Юра Фасолин, - заглянув на обложку истории, поздоровался врач. - Дела твои, не ахти какие, жить будешь, а вот в гипсе придётся, полежать. Сейчас боли сильные? Сестра, раз в сутки обезболивание, на ночь.
- У меня всё зажило, можете проверить.
Медсестра сняла одеяло.
- Рубаху вверх, выше. Теперь, ноги в коленях можешь согнуть? Не спеши, потихоньку. Разведи в стороны, по одной, не разом. Хм!
- Я же вам говорю, я уже поправился.
Юрка стал поднимать, сгибать ноги, и по одной, обе сразу…
- Постой, ты Юра Фасолин? - врач посмотрел на медсестру.
Медсестра посмотрела историю болезни.
- Мальчик, как тебя зовут?
- Да, Фасолин Я, Юра, из «Дзержинца», ДТП, повреждение костей таза. Это я.
Врач открыл листок истории болезни, прочитал предварительный диагноз. - У тебя трещина в крестце сквозная поперечная, и ещё смещение костей таза, сам смотри, отчётливо видно, два сантиметра.
- А я вам, отчётливо показываю.
- Ты Юра?
- Да, Я Юра Фасолин, меня вчера привезла «скорая» с дорожно-транспортного происшествия. Меня бревном ухнуло…
- И ничего не болит?
- Ничего.
- Не может быть. Что я скажу профессору? Что ты здоров? Он меня и уволит сразу за такой диагноз. Девочки, срочно, на рентген его, повторно. Сразу в проявку, к одиннадцати, чтобы было готово.
- Я могу и сам пойти.
- Вот уж, этого делать не надо. Лежи, девочки отвезут.
Медсестра накрыла мальчика, и они втроём переложили его на другую каталку.
- Чем эта каталка плоха? Спросил Юра.
- Она не с нашего отделения.
- Я сам пойду, она холодная.
- Лежи, развалишься.
- Хотите, я сам пойду.
- Лежи, перед профессором будешь прыгать, а передо мной не стоит, я отвечаю за тебя. Девочки держите его крепче, а ты не дёргайся, привяжем.
В кабинете его бережно переложили на тот же пластмассовый холодный стол. Подошла врач рентгенолог. Второй врач, который держал историю болезни, давал указания.
Врач-рентгенолог стала опускать вниз большой фото-увеличитель. - Лежи и не шевелись.
- А передник? - спросил Юра у врача.
- Учёный, какой - всё знает. Снимок, только тазовую область, всё остальное вне зоны облучения. Не волнуйся.
- Как не волнуйся? Положено, прикрывать передником, я не хочу стать евнухом.
- Тебе, ещё раз говорим - «это» мы не затрагиваем. «Это» ниже, сам не дёргайся, тогда, точно евнухом станешь.
Все вышли в другое помещение. Юра лежал и не шевелился.
- Приготовиться, - послышалось из другого кабинета.
Юра в долю секунды спрыгнул со стола, подбежал к двери другого кабинета.
- Я на вас жаловаться буду. Вас уволят, и на пушечный выстрел не подпустят к больным. У меня знаете, папа кто? Вам это боком обойдётся, - быстро скороговоркой высказал Юра врачихе.
- Что, ты себе позволяешь? Я чуть не включила установку. Иж, воспитали на свою голову, нас учить вздумал. Твой папа никто. Если он кто-то был, тебя сюда не привезли бы. Иди, раз здоровый, Посмотрим, что будет, герой нашёлся.
- Что случилось? - в кабинет вошёл другой врач.
Врачиха побледнела. Фа-Фа понял - это профессор.
- Товарищ профессор, они мне не дали свинцовый передник, собирались делать рентген таза.
Профессор строго посмотрел на врача, выжидая объяснения.
- Я не нашла передник.
- Вы, так приготовились к работе? Это что?
- Это?
- Да, это!
- Он, какой-то резаный, деформированный.
- На склад лень идти, сестру пошлите...
- Доктор, - сказал, осмелевший Юра, - мне ничего не надо, я уже здоров, а вчера мне специально сделали из этого передника, и всё обезопасили.
- Так, ты говоришь, здоров? А снимочки, это чьи? Твои. Давай, сынок, ещё разок сделаем снимочек, со всеми предосторожностями.
- Нет, уж, извините, я ей не доверяю.
- Хорошо, ложись сюда на топчан, на живот. Юра лёг.
- Где болит?
- Нигде.
- А здесь? - профессор надавил на поясницу.
- Честно, не больно, и не болит.
- Вижу, а здесь? Доктор кулаком надавил на крестец.
- Можете со всей силой, ничего не болит.
- Давай на спину. Мальчик перевернулся.
- Согни ноги в коленях, и держи сильно, сильно.
Юра согнул ноги. Профессор пытался раздвинуть ноги в стороны, но не удалось.
- Убедительно. Вставай, попрыгай … так… присядь. Отлично. Там нигде не тянет?
- Нет.
- Ушибов там не было?
- Нет.
- А так не больно?
- Щекотно.
- Ты, и в правду, здоров, лишний раз облучать нет необходимости. Как тебя? - профессор посмотрел историю болезни.
- Юра.
- Да, Юра, на выписку под амбулаторное наблюдение.
- Доктор, у меня вещей нет, меня вчера на «скорой» привезли. Всё, что было на мне пришло в негодность, мне надо позвонить, чтобы за мной приехали.
- Всё сделаем, - кивнул профессор, - а вы, ко мне в кабинет в 2 часа. Я вас жду.
Седовласый профессор повернулся к Юре.
- Пойдёшь, и из приёмного отделения позвонишь, а мы все бумаги подготовим. Все бы так выздоравливали. Хочу заметить, редчайший случай в травматологии.
- А консилиум?
- Какой ещё консилиум? - удивился профессор, - я сам тебе консилиум, его собирают по другим случаям. Ты здоров, ступай, радуйся жизни, бесёнок.
- Меня и в лагере, бесёнком иногда называют.
- Вот, видишь, я прав оказался.
- Доктор, у меня к вам большая просьба …
- Если, только большая, тогда давай. Слушаю, тебя Юра.
- Я вчера не ужинал, а геркулес я, вообще, не ем.
- Вот, это уже зря. Геркулес очень полезная каша.
Юра состроил такую гримасу, что профессор улыбнулся.
- Понял, накормим тебя по спец заказу, как министра.
- Я могу заказать, что хочу?
- Я тебе диетолога пришлю.
- А можно две порции? И пирожков с повидлом.
Профессор заулыбался. - Я готов всех детей кормить тем, что они любят, лишь бы поправлялись. Ты, не стесняйся, заказывай, что душе угодно.
- И у вас в больнице всё есть?
- Не беспокойся, всё в наличии, чего нет, вмиг достанем. Птичье молоко есть.
- Я догадался.
- О чём догадался?
- Вы знаете, кто мой папа.
- И кто твой папа? - поднял брови профессор.
Мой папа, мой папа… простой милиционер, - ответил мальчик.
…
- А в Каширу, можно позвонить?
- Нет, нельзя, - ответила медсестра в приёмном отделении - это междугородний телефонный звонок. Разрешил профессор, звони, только в город.
Юрка подмигнул Юре, который ожидал его на диванчике. Фасолин набрал номер.
- Алло! Дядя Коля, здрасте! Это я, Юра Фасолин, ваш сосед. Я из больницы звоню… Нет, всё нормально, я здоров. Папка в лагере, а меня выписали уже, я не могу приехать, нет вещей. Вы не могли бы за мной и товарищем заехать? … Он мой пионервожатый, он со мной здесь ночевал, я из дома позвоню папке… Отлично, дядя Коля, мы вас ждём.
Фа-Фа повесил трубку. - Вихрик, через час за нами приедет дядя Коля Дроздов, на «Волге», и будет здесь снимать кино из жизни животных.
Юрка подмигнул тёзке. Вихров улыбнулся, и ответил кивком головы.
- Это какой Дроздов? - спросила мед сестра, - из телевидения, что ли? Я его знаю. В субботу передача была.
- Да, да из мира животных, Николай Дроздов. Он самый.
Регистраторша достала зеркальце, поправила причёску, покрутила губами, позвонила по местному телефону.
- Григорий Александрович, сейчас к нам приедут из телевидения, а я санитарку уже отпустила. Вы, ту бабулю из «первого отделения», попросите в «приёмном» пол помыть. Да, да, через час приедут.
- Кто здесь Фасолин Юра? - в вестибюль вошла высокая пышная женщина в белом халате, как Светлана Александровна.
– Я, - ответил Юра.
- Идём со мной, в процедурной комнате твой заказ.
- Нас двое.
- Я и принесла заказ на двоих.
Фасолин и Вихров зашли в соседний кабинет, и не поверили глазам. На столе, издавая вкуснейший аромат-запах, на двух подносах лежало по половине жареной куры с пюре, на других тарелках салаты из овощей, осетрина с чёрной икрой, фрукты, бананы, два ананаса, минеральная вода. От всего увиденного у ребят потекли слюнки.
…
Через полчаса Вихров отнёс подносы с грязной посудой на кухню. Вернулся, развалился на диване. В вестибюле, кроме них никого не было. Он поглаживая живот, сказал, - давай ещё на обед и на ужин останемся.
- Ты, сюда жрать приехал?
- Я пошутил. Фафаня, смотри. Это, наверно за тобой. Похож, на Дроздова.
- Точно. Это он и есть.
Фасолин подбежал к Николаю Дроздову, и как взрослый поздоровался за руку.
- Здрасте, дядя Коля, как вы, быстро. Мы готовы.
- Где твой товарищ?
- Вот он. Он мой друг.
Вихров вежливо поздоровался кивком головы. Дроздов протянул Юрию руку.
- Здравствуйте. Вы готовы, тогда поехали. Юрка, ты в таком виде?
Юрка развёл руками. - Мы же не в троллейбусе поедем. Дома найду, что надеть.
- Скажите, а вы, что будете сегодня снимать? - громко на весь вестибюль спросила регистраторша у популярного телеведущего.
- Сегодня ничего. Извините, здравствуйте.
- Вообще, не будете?! А мы пол вымыли. Надо же…
- Сегодня, мне некогда.
- Тогда, идите сюда, распишитесь за ребёнка, что забираете - и она небрежно кинула на край стола журнал регистрации.
- Это зачем?
- Вы, что? Так везде, так положено, - и она ткнула пальцем в открытую книгу.
- Вот здесь.
- Мне некогда, я ему не отец.
- Без разницы. Вы родственник?
- И не родственник.
- Кем, вы приходитесь ребёнку, если вы, даже не родственник?
- Я? - смутился Дроздов - Я. Я. у нас гаражи рядом с его отцом, я даже не сосед им.
- Новости ещё, даже не сосед, знакомый с улицы.
- Мы хорошие знакомые.
- Откуда я знаю, что вы хороший знакомый. Может, вы вот с этим похищаете ребёнка? У того паспорта ещё нет.
- Уверяю вас, я не похититель детей, он мой знакомый, его отец мне во всём доверяет. Да, и он сам не грудное дитя, он сам мне позвонил, чтобы я приехал за ним. Хорошо, я распишусь.
- Ещё отдельную расписку. У вас есть какой-нибудь документ?
- Это устроит?
Регистраторша взяла удостоверение, стала тщательно изучать.
- Печать телевидения не чёткая, и само удостоверение потёртое.
- Оно действительное, не просроченное.
- Укажите номер в расписке и адрес. Куда забираете мальчика?
- Юра, говори адрес, я не знаю.
- Странно!? И адреса не знаете, а ты молодой человек, знаешь адрес мальчика? А ты, молчи.
- Нет, не знаю, - моргал Вихров.
- Всё, ясно, сговор. Обождите, не трогайте ребёнка, уберите руки от ребёнка, говорю я вам.
Мед регистраторша стала набирать номер телефона. - Алло! Милиция?
- Юрка, - тихо сказал Вихров, - все твои бумаги у меня.
- В чём дело, тогда? - и они рванули к двери.
Николай Дроздов в недоумении положил ручку на стол, так и не расписавшись, пожал плечами, пошёл за мальчиками к выходу.
- Держите их, ребёнка похитили!Милиция!!! - кричала из своего окошечка регистраторша. Она выбежала в вестибюль, и далее на улицу. Всё, что она видела - это, как хлопнули двери синей «Волги» и облачко из выхлопной трубы.