Душе, совершившей грех, не будет прощения. Даже если это грех во спасение любимого человека…
- Вот гад! Бей его!
- Чёрт, такую вечеринку обломал! Получай.
Пинок в живот. Опять… наверное, уже двадцатый по счёту.
И боль. Тупая боль, пульсирующая во всём уже почти агонизирующем теле. Перед пинками были удары битой, поэтому тело онемело. Все звуки доносятся как сквозь подушку.
- На, гад, на! Чтоб тебя!
Бейте, бейте, сколько хотите, но она вам не достанется. Одна эта мысль заставляет меня улыбаться. Хотя улыбаться – это сильно сказано: лицу тоже сильно досталось, самый огромный из драчунов ударил по нему своим огромным кулаком несколько раз. Не знаю, остались ли у меня ещё зубы или громила выбил их все… Мне уже всё равно.
- И вот ещё! Это тебе за Эдда!
Апатия накатила внезапно. Всё равно… Мне всё равно… Она жива и в безопасности. Большего не надо.
Сильный удар по голове. Громкий хруст и полнейшая темнота. Без звуков, запахов. Вот какая ты – смерть. И совсем не страшно…
Всепоглощающая тьма. Она принимает меня к себе. Я чувствую себя так, будто меня несёт течение спокойной реки.
Боюсь открыть глаза. Смешно. Чего мне бояться теперь? После того, как я уже умер. Ничего…
Лёгкий порыв прохладного ветерка. Мимолётное ощущение, однако, такое родное и приятное. Как будто я ещё живой.
- Открой глаза, душа, совершившая грех.
Голос? Невозможно определить, кому он принадлежит: мужчине или женщине. Интонация спокойная, можно даже сказать, что равнодушная. Из-за этого голоса становиться не по себе. Открывать глаза не хочется ещё сильнее.
- Долго мне ещё ждать тебя? Открой глаза, глупец.
Величественному тону нет сил сопротивляться. Я открываю глаза.
Неужели это и есть загробный мир? Тёмные нечёткие фигуры деревьев, грязно-белый туман в мире, где царит вечная ночь. И посреди этого пейзажа – чёрный единорог. Высокий, жилистый мифический зверь, чей слабо святящийся на кончике рог служит единственным источником света. Глаз зверя не разглядеть за пеленой тумана и густой отросшей чёлки иссиня-чёрной гривы.
Он – зверь-проводник во Тьму?
- Ты совершил грех, убив другого человека. За это твоя душа никогда не попадёт в мир Света, – мифическое существо медленно направлялось ко мне, высоко подняв голову. – Хочешь ли ты узнать, что тебя ждёт?
Что меня ждёт? Бессмысленно. Теперь, когда я не с ней, мне без разницы, где быть.
- Не стоит. Вряд ли это хорошая судьба. – Голос. Мой голос! Невероятно…
- Ты умён. Зачем же ты совершил грех, понимая, что тебя ждёт?
Единорог стоит в шаге от меня – бесплотной грешной души. Теперь я могу видеть его глаза. Они черны как сама Тьма, бесчувственны. Вряд ли он поймёт, почему я так поступил. Но я всё равно отвечаю:
- Я защищал ту, которая мне дорога. Я решил, что нести грех за убийство мерзавца после смерти лучше, чем отягощать свою жизнь грехом о том, что не смог защитить любимую.
Выражение чёрных глаз не изменилось. Правильно. Какая разница, за что попали сюда души, которым уже нет прощения? Тьме выгодно поглощать их и за малейшие грехи.
- Вот значит как. Тогда твоя судьба ещё не решена. Ты ведь хочешь увидеть её хоть раз? Свою любимую?
Бесчувственная статуя.
Это шутка? Пристально смотрю на единорога. Он – на меня, ожидая чего-то.
Глупый вопрос. Конечно, хочу увидеть. Хотя бы просто увидеть. Один раз, издали. Но она никогда не попадёт сюда…
Последняя фраза, оказывается, произносится мною вслух. Впервые я вижу на морде зверя эмоции. Слабые, но, тем не менее, настоящие эмоции.
- Глупец. В мире живых почти нет тех, кого может забрать себе свет. Перевелись чистые души. Все они погрязли в грехах. Жадность, лень, бессердечие, предательства… - лёгкое презрение и усталость в глазах единорога. - Материальное стало для них наивысшей ценностью. Исключения очень редки. Блеск золота и роскошной жизни манит всех. Многие, не дотягиваясь, умирают в нищете, единицы достигают успеха. Однако грешны они все. Каждый из них идёт к цели, пренебрегая чужими интересами, мнениями и жизнями. Мир прогнивает. Скоро Тьма не сможет принимать к себе грешные души, и никто не знает, что случиться тогда. Ладно, это неважно сейчас. Ведь ты хочешь увидеть любимую? Всего один раз?
- Да!
Соглашаюсь без раздумий. Хуже ведь уже не будет.
- Хорошо. Твоя воля.
Преклоняя одно колено, единорог касается кончиком рога того места, где, будь у меня тело, находился бы лоб. Глаза зверя больше не тёмные – постепенно, с усиливающимся светом его рога, их цвет проясняется. Вот спадает плёнка отрешённости, и на меня смотрят пронзительно-голубые глаза. Их цвет июльских васильков напомнил о глазах любимой. Почудилось, что силуэт зверя расплавился и на его место пришёл другой. Моей любимой. Её ни с кем нельзя спутать – эти глаза, длинные прямые светлые волосы, нежные и тёплые руки пианистки, обнимающие меня один короткий миг. Её тёплая улыбка и слова, сказанные на ухо, родным и любимым голосом: «Спасибо… и прости. Я просто хотела быть с тобой». Свет становится невыносимо ярким.
На берегу очередная душа. Плачет и умоляет вернуть её обратно. Обещает что-то и клянётся во всём сразу, ударяясь головой о землю в земных поклонах.
Глупая. Сделанного не воротишь. Грех есть грех, Неважно каковы его мотивы. Ради спасения любимой, ради денег или ради куска хлеба.
Чёрным единорогам всё равно кого забирать. Проводниками становятся души-самоубийцы, после смерти заключившие договор с Тьмой ради одного-единственного желания. Такие души Тьма поглощает первыми, сразу забирая из мира живых. И всегда выполняет их желания…
…- Подожди немного меня, хорошо?
Прижимаюсь из последних сил к твоему окровавленному телу. Ты давно не дышишь. Любимый… прости. Я заставила тебя пойти на этот шаг. Мне нет прощения. Сейчас… он где-то здесь. Судорожно роюсь по карманам. Скоро мы снова будем вместе. Только дождись меня. Хорошо?
Перочинный нож бьёт в сердце. Трясущиеся руки не промахиваются.
Дождись меня. Ведь я так хочу обнять тебя в последний раз…