11. 1. До последнего патрона!

Михаил Кивенсон
        Когда-то где-то я читал о том, как во времена восстания Костюшко повстанец спрятался от жандармов на чердаке деревенского домика среди разного хлама. Жандармы преследовали его, но мужественному парню удавалось  уходить от них, отстреливаясь.
В пистолете у повстанца оставался один патрон и, когда он услышал, как жандармы зашли в хату, в которой он спрятался, приставили лестницу и один из них полез по ней, чтобы проверить не на чердаке ли повстанец, бедняга застрелился, чтобы избежать пыток.
То ли лестница затрещала под тяжестью дородного жандарма, то ли в голове у него шумело после ночной пьянки, но он выстрела не услыхал и сказал напарнику, что на чердаке никого нет. И они поехали дальше.
Мораль – нельзя терять надежду, если остаётся хотя бы один шанс.

                *     *     *

       Примерно в 1963-м году летом, мы с женой подбросили сына бабушкам, а сами на своём новеньком “Москвиче-407” мотанули на Кавказ, на Чёрное море. Мы ограничивали себя во всём, собирая деньги на машину, и этим летом решили расслабиться, отдохнуть как следует.
В Туапсе мы приехали засветло и решили в нём заночевать. Поставили машину во дворе какого-то дома, а сами пошли в ресторан поужинать.
Заказали бутылку вина, кое-какую закуску. Жена, которая была закопёрщицей посещения ресторана, вино только пригубила, поэтому мне пришлось выпить всю бутылку, чтобы добро не пропадало, тем более, что до утра мы ехать дальше не собирались. Но вскоре жена передумала, Туапсе показался ей пыльным и скучным, и она предложила ехать дальше с тем, чтобы остановиться где-нибудь в кемпинге и уже следующим утром купаться в море.
- Но я же бутылку вина выпил, мне нельзя за руль!
-  А ну-ка дыхни!
Я дыхнул. – Ничего не слышно! – сказала жена. – А как ты себя чувствуешь?
– Чувствую-то я себя хорошо, но если гаишник нас остановит, штрафом не отделаемся!
- Не бойся, поехали!
После того, как гаишник, прятавшийся в кустах от жары, проводил нашу машину подозрительным взглядом, к жене вернулась её природная осторожность и она попросила меня ещё раз дыхнуть в её сторону.
- Фу! От тебя несёт вином, как из винной бочки! – вскричала она. – Нужно срочно заесть!
И она стала давать мне остатки наших припасов, завалявшихся в сумке и бывших свежими несколько дней назад.
Я считал свой желудок закалённым после детдомовского детства и студенческой жизни на одну стипендию. Мой друг говорил, что я могу съесть и подошву от старого ботинка, если её чуть-чуть покипятить. И я сам и мой друг явно переоценили возможности моего организма.
Ни один гаишник нас не остановил. Но в моём желудке творилось что-то невообразимое. Что-то  взрывалось и осколки колотились в его стенки. От этих взрывов я весь дёргался, ноги выбивали чечётку на педалях и машина двигалась рывками. Желудочные соки, смешавшись с выпитым вином, плескались в кишечнике и с шумом Ниагарского водопада куда-то обрушивались.

                *     *     *

Когда мы въехали на территорию Адлерского кемпинга, я отдал жене документы, чтобы она шла оформляться, а сам вышел из машины и принюхался. Запахи моря и тропической растительности не могли заглушить ароматов от общественного туалета. Взяв носом след, я решительно пошел вперёд и вскоре  в вечернем полумраке метрах в ста от конторы среди вековых эвкалиптов увидел искомый объект.
Я направился к нему ускоренным шагом, превозмогая  желание перейти на постыдный бег. Я не буду отвлекаться на описание архитектурных особенностей богоугодного заведения, в которое я заскочил. Скажу только, что перегородки его строители считали архитектурными излишествами. Было темно. И было некогда. Я принял позу орла и, да простят меня дамы, стал получать удовольствие.
Мой кайф нарушили мужские голоса за стеной. Выручила природная сообразительность - я сразу  понял, что ошибся входом и попал в женское отделение. Я переборол свой страх. В конце - концов, какая разница!
Но мне потребовалось всё моё мужество, чтобы не вскочить и не спасаться бегством, когда я услышал приближающиеся женские голоса.
Мне было очень страшно. Но я вспомнил повстанца из отряда Костюшко и не покинул свой пост.
Нельзя терять надежду, если остаётся хотя бы один шанс.

 Женщины прошли мимо.