Когда война закончилась, у меня было два немедленных желания: выздороветь и уехать домой демобилизованным. В исполнении первого я преуспел после того, как врачи в Генте идентифицировали заразивший меня вирус, и еще больше преуспел, когда майор Морган, «коновал» Королевского полка, заботливо мобилизовал ящик виски и, в нарушение правил всех госпиталей мира, контрабандой доставил в мою палату. Он ободряюще таился под моей кроватью, пока я полностью не поправился, что совпало по времени с опустошением последней бутылки.
Демобилизация заняла чуть больше времени.
Меня направили обратно в батальон, располагавшийся теперь в Амерсфорте и Дорне, в Голландии, и охранявший двадцать тысяч немецких военнопленных. Службу трудно было назвать утомительной, главной заботой стала реабилитация и поддержка боевого духа солдат. Настроение офицеров было превосходным и соответствовало нашим бытовым условиям. Роты B и D имели собственную офицерскую столовую в одном из замков Дорна, где для восьми офицеров кроме ротных поваров готовили еще и два голландских шеф-повара! В яхт-клубе на близлежащих красивых Лострехских озерах мы организовали центр досуга . Голландцы излучали дружелюбие и благодарность. Привлекательные юные леди, коих было немало, проявляли к нам, канадцам, большой интерес. Наши застолья – восполнение потерянного времени – были поистине запоминающимися событиями.
В довершение этих радостей мне была оказана высокая честь. Мой командир, Стив Летт, позвонил и сообщил, что мне предлагается должность командира 1-го батальона Собственного Королевского полка. Трудно было бы представить большую награду и более соблазнительное предложение. После пяти лет в полку я глубоко привязался к нему, с годами это чувство не угасло. Командовать одним из его батальонов было весьма заманчивой перспективой и высокой честью.
Однако, множество причин побудило меня отказаться от этой чести. Я не собирался делать военную карьеру, так что это назначение и, следовательно, присвоение звания подполковника не было так важно для меня с точки зрения перспективы. Кроме того, я хотел вернуться в Торонто, где в моей помощи крайне нуждался наш семейный бизнес.
В ответе Стиву Летту, с сожалением отклоняющем столь лестное предложение, среди аргументов был упомянут еще один. Я объяснил, как возмутила меня информация о том, что британские военные корабли охотятся за судами, перевозящими в Палестину выживших в концлагерях иммигрантов. После того, как стало известно об этой акции британского правительства, сказал я ему, меня часто посещала мысль об увольнении из армии в знак протеста. Командир выслушал меня с глубоким пониманием, но посоветовал не увольняться, аргументируя тем, что я намного больше помогу евреям в качестве заслуженного канадского офицера. Он выразил уверенность, что средний канадец симпатизирует сионистам, и в этом оказался прав.
Была и еще одна причина отказа - 1-й батальон должен был дислоцироваться в Германии. Сама мысль о службе в этой стране вызывала отвращение. В течение короткого времени, проведенного на германской земле в качестве боевого офицера, я не возненавидел забитое и напуганное гражданское население, с которым там столкнулся. Я не испытывал большой злобы к взятым в гарнизонах немецким пленным, которых мы охраняли. Для меня это были обычные солдаты. Я чувствовал, что они, в общем, лишь немногим хуже большинства людей, с которыми конфликтовали евреи. Если есть какое-то особое чувство, которое я питаю к немцам, то это сожаление об их наивности, столь дорого обошедшейся миру и им самим.
Без сомнения, однако, я ненавижу нацистов. Я ненавижу элитные нацистские организации – "Гитлерюгенд", дивизию "Герман Геринг", СС, "Зеленых Рубашек" и им подобных. Эти не заслуживают снисхождения. Продвигаясь по Европе, наши наступающие части сталкивались с такими проделками нацистов, что виденное на поле боя казалось менее ужасным. Один за другим были освобождены нацистские лагеря смерти, в которых из миллионов загнанных в этот ад мужчин, женщин и детей осталось несколько десятков тысяч похожих на скелеты созданий. Как и весь мир, я, оцепенев от ужаса, разглядывал сделанные там фотографии зверств, выходящих за пределы всякого здравого смысла. Еще большее негодование вызывало то, что огромная часть этих замученных были евреями, как и я сам. У меня не осталось ничего, кроме отвращения к нацистским извергам, творившим эти «искусные» зверства, и я не хотел служить в стране, где свободно и безнаказанно разгуливали многие из этих людей.
Как ни странно, я ни разу не посетил ни один концлагерь, будучи в непосредственой близости от них. Стив Летт, зная мои глубокие еврейские чувства, предложил транспорт для самостоятельной поездки туда и, наверное, был сильно озадачен, когда я не принял предложение. У меня просто не хватило духу для такого кошмарного зрелища. Хотя я не объяснил почему, Стив был слишком умен, чтобы настаивать. Сам он побывал там, но никогда не рассказывал об увиденном.
Каким-то образом близость этих лагерей дала толчок к осознанию тяжелого положения моих собратьев-евреев. Если когда и нуждались евреи в помощи, то именно сейчас. Выжившие каким-то чудом в лагерях или просидевшие всю войну в укрытиях, жалкие остатки европейских евреев снова вышли на свет божий. Понятно, что большинство хотело уехать с континента, на котором миллионы евреев были затравлены до смерти. Понятно, что они хотели жить среди собственного народа, в таком месте, где чувствовали бы себя в безопасности. Поэтому десятки тысяч еврейских беженцев отправились в Палестину.
Однако это было легче сказать, чем сделать. Белой Книгой* 1939 года консервативное правительство окончательно отменило обещание Британии евреям относительно Палестины. Закрыв перед евреями, спасающимися от Гитлера, последнюю открытую дверь, Британия установила политику ограничения еврейской иммиграции, а потом через пять лет запретила ее совсем. Ограничения для евреев на покупку земли в Палестине сделали невозможным расширение существующих поселений и строительство новых.
В то время лейбористская оппозиция остро критиковала политику Белой Книги, клянясь аннулировать ее с приходом к власти. На первых послевоенных выборах в июне 1945 года лейбористы набрали внушительное большинство голосов, и евреи мира были счастливы. Они надеялись, что новый лейбористский кабинет выполнит предвыборные обещания и вернется к просионистской политике декларации Бальфура 1917 года на основании мандата Лиги Наций на управление Палестиной.
Довольно быстро стало понятным, что лейбористское правительство не собирается менять политику своего консервативного предшественника по отношению к Палестине. Опять еврейские надежды превратились в прах. Официально еврейская иммиграция в соответствии с Белой Книгой не должна была превышать 15 тысяч в год. Но еврейские беженцы («перемещенные лица», как они теперь назывались) слишком долго должны были преодолевать юридические препоны. Многие из тех, кому не удалось получить драгоценный иммиграционный сертификат, начали искать нелегальные пути в Палестину. Со всех портов южной Европы утлые маленькие рыбацкие суденышки и речные пароходы с потушенными огнями, набитые сотнями беженцев, пересекали Средиземное море.
Британские власти не могли игнорировать такие нарушения закона. Кораблям военно-морского флота было приказано перехватывать эти суда. Убитых горем потенциальных иммигрантов депортировали на Кипр, где содержали в лагерях для интернированных. Еврейская община Палестины, Ишув, с оружием в руках поднялась против британской политики. Хагана**, еврейское подполье, помогла организовать поток нелегальных иммигрантов. Иногда, если отряды Хаганы охраняли причаливающие иммигрантские суда, происходили вооруженные стычки с британской полицией и армией.
Британцы дали сдачи. Положение об обороне 1945 года давало властям почти неограниченные полномочия, используемые в полной мере. Был осуществлен широкий поиск складов оружия Хаганы. Подозреваемые члены Хаганы и других подпольных еврейских групп – Этцель и Лехи*** – были брошены в тюрьмы вместе с многими лидерами Ишува. Однако, эти репрессии не смогли сломить еврейскую оппозицию. Наоборот, сопротивление стало более жестким и яростным.
Новости из Палестины занимали все более заметное место на первых страницах газет. Мои послевоенные развлечения в Голландии продолжались, но возникло какое-то беспокойство, появилось ощущение, что скоро я понадоблюсь где-то, и нетерпение по поводу демобилизации возрастало. Я с радостью сел на транспортный военный корабль, который повез нас обратно через Атлантику, на этот раз с большим комфортом.
Прямо с поезда из Галифакса батальон построился на станции Юнион в Торонто. Было 17 декабря 1945 года – морозный зимний день. Солдаты могли немного шевелиться, я же, находясь во главе своей роты, должен был держать строй. Поэтому стоял совершенно неподвижно, как приросший к месту. У меня замерзали пальцы, становилось все более неприятно.
Не говоря ни слова, один солдат вышел из строя и подошел ко мне. Вручив мне свои перчатки, он промаршировал обратно в строй. Ничего не было сказано, но это было последним красноречивым актом того простого товарищества, которое осталось моим самым приятным воспоминанием о Собственном Королевском полку.
От станции мы прошли небольшое расстояние по Университетской авеню к Арсеналам. Короткая церемония и в последний раз:
«Ра-зой-дись!»
__________________________________________________
* Белая Книга (White Paper), отчет о политических мероприятиях британского правительства, представляемый парламенту. Прим. перев.
**Еврейская подпольная военная организация, созданная с целью самообороны. Прим. перев.
***Еврейские подпольные антибританские террористические организации. Прим. перев.
==========================================================
Глава 16. Плохие новости из Палестины http://www.proza.ru/2010/01/25/200