Ах, ты мати моя: гулянки, пересуды, эйфория от возможности чем то удивить собеседника на теплой пьяненькой волне! Топают ногами, чокаются, несвязно желают неисполнимого или уже ненужного. Царит хаос сумасшедшего единения. Так и хочется отодвинуть бутылку и написать прыгающими буквами, вызывающий и обманчивый лозунг –«свобода,братство,любовь»!
И еще… ещё, рядом та - другая… Смотрит восхищенно, искоса зажигая взглядом пространство внутри и вокруг. Раскосые глаза. Смоляные и обманчиво влажные. Ночь становится теплее, и я уже слышу шум прибоя, невесть откуда появившегося за 200 километров от моря, незнакомый запах тропиков - любопытный и жутко завораживающий.
В глазах двоится большая холодная планета. Она словно отражение чувств: если тебе плохо, то ее свет освещает безмолвные кресты сельских кладбищ, мрачные часовни городских под жуткое обрывающееся уханье невидимых птичек. А если хорошо- это шелковая бело-голубая кожа, аромат ее, тепло ее… И вкраплена она в темноту. И никому, никому не увидеть, как я растворяюсь, распадаюсь на молекулы и атомы счастья, а затем плыву, не шевелясь и не соображая -где кончается моя «Я» и начинается её.
Я несказанно, неслыханно богат! «Соломоны» мне младшие партнеры по бизнесу, а я покупаю и продаю вселенные под аплодисменты единомышленников и скрежет завистников.
Я поворачиваю реки вспять, а в них плещутся райские птицы с бриллиантовыми глазами. Летит пух, и влажно дышит под ногами земля, устланная розовым цветом! Подвалы моего замка полны ее горячего шепота, сундуки трещат от озноба по коже…Свет снизу, свет сверху…отовсюду!
О, жаркие браслеты беспечных обязательств! О, грозные волны ласково трущиеся о ноги седых скал! Ко мне тянет лучи нечаянная звезда, и макнув золотое перо в сердце, я рисую дрожание воздуха от долгого поцелуя!
Ах, я такой! Ах, я разэтакий!
Я выхожу один против туменов Чингисхана…
…покуривая папироску, останавливаю безбрежное воинство Македонского…
…держу в левой руке цветок зверобоя, а правой небрежно отмахиваюсь от зеленых туч хлора на бельгийском берегу Ипра…
Я обладатель вечности! Богини юности и весны приходят ко мне занять счастья. А ты равна им! И платье у тебя моднее. И украшения. И перчатки. И зонт. Щелчок пальцев моих заставляет ночь полыхать рассветом в пол - неба…
А еще я куплю тебе большого плюшевого пса, чтобы он сторожил твои мечты и узнавая во сне лаял, катаясь от избытка чувств на огромной поляне , у столба подпирающего Бесконечность! Вот я какой! Звездное зеркало не в силах отразить свет души моей, и я плаваю, плаваю в нем важным китом, бросая взгляды в небо. И, хочу отразится в нем : крутобоким и огненно-всемогущим!
Но небо отразило «стоп-огни» чужой машины , в которой ты увезла все запахи мира. И забрала все весенние шорохи просыпающихся трав и возню птичек опившихся талой воды…
В моей вселенной гулко стучат твои остроносые сапожки, игриво вплетаясь в чужое эхо сопровождающих тебя, не моих шагов…
А затем, наверное, за дверьми поплывет запах кофе, и польются водопады одежд и поцелуев замешанных из морока. Мое место среди облаков занято. Ах, ты мати моя!…Ах, я гой еси… парень с худой котомкой- рязанский ивановский, малороссийский…соломенный! В гадких лаптях и драной шубейке на все времена года…Ах , я –флора и фауна: срезанный дуб, осенний листок, да затоптанный рябиновый цвет…Тонконогий олень ,винторогий покоритель пустынных скал…Сложночерепной отросток развенчанных слов и размазня яичных мечтаний по холодной сковородке будней!
И стучу я рогами в стену, и царапаю клетку кабинета, играя в прятки с эхом: «поделом тебе глупоглазый, мужланоликий не исполнитель чужих надежд, поделом!». Плачет, вытирая слезы от смеха мой светлоликий Ангел :«не садись на пенек, не торгуй мирами оптом и в розницу, не лови райских птиц на меды собственных обманов!
Не прыгай по перине уменьшающейся души в грязных сапогах дурацких надежд!
Не лезь пальцами в розетки черных глаз и сладких губ!
Не влезай на столбы бархатистых бедер!
Не стой под стрелой разящей в сердце!
Но, Господи! Я лишь бледная тень мудрости твоей.
Но, Господи! Я лишь призрачный намек Света твоего.
Но, Господи!
Я столько жег себя в печах паровозов-любовей.
Я столько рвал себя волчьими зубами сомнений.
Я столько вешал себя на веревке страстей-однодневок и топил в полночных болотах Солнце, которое Ты подарил единожды!
И прыгал я , аки зверь лесной по лесенкам дней, в чужие ночи, чужие дни… И я сам нес черное знамя порока, не оставляя побежденным Света твоего!
Ах, я пьяный… пьяный... пьяный…
Ух, я! Эх, я! Да, каблуки бы мне! Да, набоечки «стальные – победитовые». Ножками нетрезвыми, да, об лиственный пол столетний, звонкий, что злость моя! Да, волосы бы мне цвета ржаного, да, тряхнуть бы с них капельки пота загульного! Да, не проснуться бы никогда старому, а так и жить на фотографии в рамке , обнимая бор сосновый на берегу речки с веснушчатым названием «Псел».
Не досказать тебе самого важного, не допить тебя, не долюбить. Не собирать звезды в дальней стороне твоей! Не увидеть детей, которых родишь не от меня! Оборваться кометой с пышным хвостом твоей любви вслед, и не знать ее прогорклого вкуса в понедельник на утро, через нескончаемые дни ссор, молчания и обыденности.
Но, вижу тебя вновь и вновь: чужая машина и «стоп-огни»…
Стоп мне. Проход не мне. Цветы и острова с птицами - мне стоп. Розовые рассветы и огненные закаты - не мне, не мне, не мне!
Ах, я злой! Ах, я воинственный! Склоняюсь к луке, и молча блестит сталь холодная, жадная до крови твоей. Крылья башлыка хлопают, едва догоняя спину напряженную, по которой пот ледяной, словно змея вьется… Ангел праха имя моё, и несет меня бесцветный конь ярости, роняя пену алую. Я -ненависть, я -короткий взмах тонко дрожащего клинка! Песня дикая, неистово звучит в сердце моём, и ветер вторит ей - только бы скорее добраться, долететь…Успеть увидеть шею твою в крамольных пятнышках, не моими губами оставленными… И вложить в смертельную грань ночь эту проклятую, ни дна ей не покрышки: ни креста ни воспоминания…
И Остановиться через тысячу шагов ,задыхаясь от сладости мщения, и спрыгнуть в траву, раскинув руки , и упасть в ковыль побитый и…..пожалеть!
Ах, ты самовар мой трехведерный. Ах, ты пиво моё дармовое - янтарное! Ах, ты жизнь моя в рубахе с кнопками – алмазами… Погубил я тебя, Елизавета Александровна, погубил. Ни за понюх табака. Выветрил запах сиреневый кострищами,да, пожарами…
А глаза закрою и вижу брови твои, что ночь непроглядная, с капелькой крови поперек, да, вниз к губам спешащая - выть хочется! Упасть на колени , руки Создателя целовать в исступлении и молить до беспамятства о прощении за глупость свою мятущуюся. Тебя воскресить… глядишь, и сложилось бы…
Вот и понедельник. Все на свои места.
Развеялось.
Кто дышал тобой?
Кто жалел тебя?
Кто спал с тобой?
Кто погубил тебя?
Брехня все это, брехня.
Может луна? Свет ее неверный в обманы полночные крашенный? Выдумки нетрезвые от маеты, да, от страха неясного.
Ай, да, субботы с воскресеньями!))
Из зеркала только океан видно. Ни ряби, ни волны, сколько ни вглядывайся. Небо мусолит звездочками, тасуя зимние созвездия по черному бархату. Целится Стрелец, ждет Дракон. Стекает в вечность незримая вода из кувшина Водолея. У самого горизонта грезит Дева, готовая уйти в темноту. Маетно ей в холода. Сомнительно. Не рассветно до бесконечности. Машет палочкой Всевышний, вглядываясь в волшебные цвета превращений и тихо скользит первая снежинка, прячущая в непогрешимой своей геометрии чьи-то далекие слезы.
А по земле в сумерках свет из окон, чаи за ними, телевизоры.
Да, огоньки машин красные. Стоп-огни.
Кто едет в них? Кого увозят?...