С утра Катерина паковала чемодан и нервничала.
Ужасно. Дико. Отчаянно.
Хотя поводов для этого не было никаких.
Тем не менее она теряла вещи, лежавшие на самом виду, и не могла найти того, что держала в руках.
- Да что же это? – с обидой воскликнула она, обнаружив через четверть часа поисков косметичку, которая давным-давно, оказывается, покоилась в чемодане. – Что со мной сегодня?!
В этот момент зазвонил телефон.
- Да, - ответила она слегка нервно.
- Здравствуй, моя радость, - зажурчал ей в ответ ласковый тенор, - как твои сборы, идут к концу?
Это был он, внимательный и заботливый мужчина ее мечты. По крайней мере, так она заставляла себя думать.
- Я буду у тебя через два часа, хорошо? – продолжал Денис. – Тебе хватит времени собраться или мне приехать пораньше и помочь?
Он всегда был готов прийти на помощь. Без упреков и битья в грудь. Отодвинув все свои дела. Послав всех к черту. И Катерина не могла этого не ценить.
Она собрала волю в кулак и ответила ему нежно:
- Не беспокойся, я буду готова. Только ты зайди за мной, а то я одна с чемоданом не справлюсь. Он жутко тяжелый получается.
- Конечно, Котенок! – мурлыкнул в ответ тенор. – Не буду отвлекать тебя, Испания нас ждет!
Катерина отключилась и бросила трубку на диван.
Испания! Как давно она мечтала о ней! Ее совсем не привлекал пляжный отдых, но объездить страну, о которой она грезила с детства, хотелось всегда. Каталония, Галисия – от одних названий у нее захватывало дух. Ей снился собор Гауди, и она просыпалась, как шальная, твердя названия его многочисленных башен.
Раньше всерьез задумываться об осуществлении мечты не приходилось. Слишком много было неотложных дел, слишком бурно она жила, слишком мало времени оставалось на себя лично.
Теперь – иное дело. Теперь у нее есть Денис. Красивый, надежный, любящий, внимательный, серьезный. Он думает о ней постоянно. Он воскресил желания, о которых она и думать забыла, а потом взял на себя их исполнение.
Он всё устроил. Договорился, что Сашка пока поживет у бабушки. Заставил Катерину взять отпуск на работе. Свозил ее в турагентство, чтобы она выбрала маршрут, который ей нравится. Купил ей новый чемодан. Свозил на модный показ, дабы обновить ее гардероб.
Он сделал всё. И через два часа они улетают в Испанию. Что может быть лучше?
Катерина наконец захлопнула чемодан, застегнула новенький визжащий замок и задумалась. Когда осуществляется давняя мечта, всегда чувствуешь себя немного растерянной. Это понятно.
Но почему она чувствует щекотку в носу? Катерина физически ощущает, что еще немного – и они, слезы, вырвутся на волю, затопив собой этот день. Почему она чувствует, что её – обманули?
Неужели виной всему вчерашняя встреча, от которой до сих пор дрожат ее коленки и пропадает голос? Что в ней было такого? Сотни женщин встречаются ненароком с бывшими мужьями – и ничего! Почему же ее, Катеринино, сердце трепещет, как испуганная птица?
Она встряхнула головой и еще раз воскресила в памяти вчерашний день.
На детской площадке было полно ребятни. Катерина с Сашкой вышли прогуляться перед расставанием. Сейчас Санька погуляет, потом приедет Денис и завезет малышку к бабушке. А потом – здравствуй, Испания!
Санька бегала среди малышни и ничуть не грустила, что мама с дядей Денисом уезжают на две недели. Она всегда была самостоятельной девочкой, совсем не склонной к меланхолии. Жизнь воспринималась ею как цепочка захватывающих приключений, к тому же что может быть лучше, чем пожить с бабулей?
Катерина с улыбкой глядела на девочку, тузившую (по-дружески) соседского Вовку, когда услышала автомобильный клаксон.
Она повернула голову и увидела Дениса. Он подбежал к ней, схватил в объятья, закружил:
- Привет, Котенок!
Пантера внутри Катерины уже привычно прижала голову, притворяясь милым домашним животным.
Подлетела Сашка, включилась в веселую игру. И тут среди всеобщего веселья они вдруг услышали холодный желчный голос:
- Привет, дочка!
Помертвевшая Катерина обмякла и увидела бывшего мужа, на которого уже успела забраться Сашка:
- Папочка приехал! – девочка повисла на нем, а тот сверлил ненавидящим взглядом Катерину и Дениса.
- Как дела? – спросил он наконец Сашку, и та, болтушка из болтушек, в минуту выдала ему всё: и про бабушку, и про мамин отъезд, и про Испанию, и про Дениса.
Бывший тихо поставил ребенка на землю и безлично спросил:
- А оставить дочь с отцом вам не пришло в голову?
После чего обжег злобой Дениса, зыркнул на Катерину, поцеловал дочь – и ушел.
- Куда ты, папочка? – пробовала остановить его Сашка, но ее уже снова подхватили, засунули в машину и повезли.
Денис заговорил на нейтральные темы, делая вид, что ничего не случилось, Катерина вторила ему изо всех сил, и ситуация вроде как-то утряслась. Пришла в норму.
Только ночью, оставшись одна, она поняла, что всё безнадежно испорчено. Летаргия закончилась. Акценты расставлены. Всё встало на свои места. И вот она – правда.
Она не получает исполнения желаний. Ибо всегда хотела поехать в Испанию с ним. С Колькой. И Денис тут совершенно ни при чем.
Катерина даже застонала от боли. Как же так случилось, что они стали чужими, потеряли друг друга?
Она была непостижимой. Для всех. Всегда. И это ей даже нравилось. В ней вполне мирно уживались два совершенно разных человека – и это было пленительно.
Умница из умниц, зануда в том, что касалось учебы или работы, – и совершенная оторва в часы досуга. Близкие пожимали плечами и отходили, даже не пытаясь ставить ей палки в колеса, а она неслась навстречу жизни, захлебываясь и дрожа от нетерпения. Всё успеть, ничего не пропустить – вот жизненное кредо Катерины Гусевой!
Преподаватели филфака не могли нахвалиться прилежной и ответственной студенткой Гусевой, которая не пропускала ни одного семинара, переживала трагедию Пастернака как собственную и никогда не упускала возможности выступить – эмоционально, с полным знанием предмета дискуссии и всегда оригинально. Смотреть на Катьку во время ее сольных выходов можно было бесконечно. Эмоции льются через край, глаза горят, черные волосы трепещут, очки то и дело норовят слететь с изящного носа – какая экспрессия! «Деточка, вам прямая дорога на кафедру», - кхекая, сказал ей однажды профессор русской литературы Колчанский, и Катерина запомнила его слова.
Страшно представить, что стало бы с бедным профессором, столкнись он со своей лучшей студенткой вечером, после занятий, когда мышкам с филфака положено либо сидеть в библиотеке, либо поддерживать огонь в домашнем очаге. Катерина не представляла, что ее день может закончиться столь бездарно. Умница-зануда уступала место искательнице приключений, которая ежевечернее выходила на охоту.
Вот Катерина идет по центральной улице города – берегись, пантера вышла на тропу войны! Очочков примерной студентки нет и в помине, зато глаза горят, волосы воронова крыла развеваются, как крылья, красная помада выделяет жемчужные зубы, а юбку подслеповатый профессор, вероятно, не сумел бы разглядеть ввиду ее исключительно номинального присутствия. Изо рта свисает сигарета, а против порочного взгляда настоящей женщины-вамп не смог еще устоять ни один мужчина!
О, юность, спасибо тебе за то, что бездумность и оголтелое веселье не вызывает пока чувства вины! Катерина веселилась, разбивала сердца, охотилась – а утром снова превращалась в прилежнейшую из студенток.
Когда университет был закончен, Катерине Гусевой было предложено остаться на кафедре. Она подумала – и отказалась. Её по-настоящему волновал Серебряный век русской поэзии, но и кушать хотелось тоже. Посему Катька выбрала негосударственный университет, где потихоньку начала преподавать и писать диссертацию.
Жизнь шла по-прежнему, и тут появился ОН.
Статный, красивый и обаятельный Николай шальным взглядом по-цыгански черных глаз обжёг Катерину во время очередной охоты – и она перестала замечать всё на свете. Бывший военный, а ныне бизнесмен, Николя (она сразу же начала называть его именно так) яростно набросился на Катьку – и она отдалась ему без остатка. Сразу.
Проснувшись утром в его постели, Катерина потянулась, как большая кошка, и мурлыкнула:
- Ты здесь, мой генерал?
«Генерал» в ответ хмыкнул, просыпаясь, и облапил строптивую некогда девушку так, что у нее не хватило сил и желания возражать.
Что это было! «Генерал» Раевский ухаживал за Катериной со всей силой своей звериной страсти – а она в ответ только млела. Он делал для нее свежевыжатые соки, принимал с нею душ дважды в день, делал ей массаж стоп, расчесывал ее волосы, готовил для нее – к черту рестораны! – только сам, пел под гитару потрясающе красивые гусарские романсы, дико ревновал ко всему, что движется, и не сводил с неё глаз. «Ты моя пантера!» - рычал он, и Катька всерьез думала, что находится в раю.
Они так идеально существовали вместе, что было даже страшно. Самозабвенно любили друг друга, не менее самозабвенно ругались – и были счастливы!
Через две недели Катерина отбыла в столицу. Ее диссертация требовала долговременного погружения в архивы Ленинской библиотеки. Лямуры были отложены на три месяца.
Раевский просил звонить ему «хоть иногда», но Катерина самонадеянно заявила, что свяжется с ним после приезда.
Однако через два месяца она в полном обалдении набрала заветный номер.
Раевский тут же ответил.
Катерина не дала ему ничего сказать, проявить эмоции – она сразу сообщила свою новость.
- Ты ничего мне не должен, - быстро добавила она, - но знать ты имеешь право, - и повесила трубку.
Отключила телефон. Заткнула уши. Забилась на диван, под свой любимый плед, с которым никогда не расставалась, и заснула.
Раевский появился через десять дней.
Он просто возник на пороге Катькиного номера и спросил:
- Можно войти?
Катерина пожала плечами и посторонилась. Истерика? Помилуйте, разве пантеры закатывают истерики? Можете быть спокойны, мы умеем держать себя в руках.
Только повода для истерики не было. Закрыв дверь, Раевский сгреб Катерину в охапку и прижал к себе:
- Надеюсь, это будет дочка?
Получив в роддоме кружевной конверт, глупо и счастливо улыбался и не знал, как себя вести.
Сашка оказалась ребенком проблемным, и беготня по больницам, молочным кухням и бассейнам сблизила Катьку и «генерала» гораздо сильнее, чем оба могли представить. Он настоял, чтобы Катерина не работала, пока малышка не подрастет, приходил к ним каждый день, но спать уходил к себе.
Катька мучилась страшно. Она воспылала к Раевскому настоящими чувствами и боялась, что он плевать на неё хотел, если бы не Сашка. Оба старательно делали вид, что дружеские отношения – это всё, чего им хочется. О том, что творится на душе у каждого, приходилось лишь догадываться.
Когда Сашке исполнился год, Катерина безапелляционно заявила, что выходит на работу. «Генерал» мигнул в знак согласия, а вечером перевез ее и дочку к себе. Катька счастливо выдохнула, выгнулась по-кошачьи – и «генерал» снова стал ее тигром. Ручным, страстным и норовистым.
Жить они начали довольно бурно. Николя еще не знал, что Катька – не только женщина-вамп и неистовая мамуля, но и занудный препод.
Когда она, зашиваясь в цейтноте, первый раз притащила в супружескую постель курсовые студентов с целью их немедленной проверки к завтрашним занятиям, - Раевский хохотал как безумный. На второй раз - выбросил их вон. На третий вежливо попросил Катьку «больше так не делать». А на пятый (упрямость Катерины Гусевой иногда граничила с ослиной) – забрал подушку и ушел спать на диван.
Карьера Катьки стремительно набирала обороты – и так же молниеносно рушился ее брак. Она пропадала в университете на дополнительных занятиях, писала диссертацию и ребенка видела теперь только спящим. Она отталкивала Раевского, когда он пытался поговорить и помочь, и просила – «временно!» - оставить её в покое.
Николя сначала терпел, затем очень огорчался, а потом – привык. Только больше не смотрел горящим взглядом и не хотел петь для нее под гитару.
Не стаскивал с ее носа очки и не смеялся, что в них она похожа на «учителку». Не щекотал ей пятки по утрам. Не принимал с нею душ. Не готовил для нее.
А потом перестал с нею говорить.
Сашке исполнилось два года, когда Раевский спросил Катерину, стоит ли им продолжать жить вместе. Может, он лучше заберет дочь, а Катька будет ее навещать, когда найдет время и силы?
Катерина зажмурилась и потрясла головой. И это он говорит ей? Предлагает матери оставить ее девочку? Да что он вообразил такое?
То, что высокодуховная мамаша забыла, что семье – мужу и дочери – тоже нужны внимание и забота. Что они не понимают, почему с ними живет вечно недовольный синий чулок, который так погряз в проблемах Серебряного века, что не заметил, как потерял своих близких. Она не гуляет с ними, не играет, не разговаривает. У них не осталось общих тем для бесед. Ее никогда нет рядом. Может, ему следует жениться на няне, с которой он гораздо больше чувствует себя семьей?
Катерина взбеленилась – и запустила в Раевского стулом:
- Женись, чертов урод! – проорала она.
Кто сказал, что ни одна женщина сроду не попадала в цель? Катерина попала. И «генерал» взбесился, ибо теперь ему долго предстояло ходить с синяком на скуле. Случился скандал, самая пошлая вещь из всех, что можно было представить. Они орали, пытясь зацепить друг друга побольней – и ненавидели. И – крепли в этой ненависти.
А когда всё закончилось, оказалось, что смотреть друг на друга больше не могут.
Поэтому Катерина уехала. Забрала Сашку и вернулась к себе.
Ее трясло при любом воспоминании о бывшем муже. Она знала все его недостатки. Все его гадкие привычки.
Он никогда не закрывал тюбик с зубной пастой. Разбрасывал повсюду свои вещи. Стягивал очки с ее носа. Забывал выносить мусор.
А эти его вечеринки с друзьями! Тогда он возвращался после полуночи, и от него пахло пивом. А футбол? А то, что Сашка пристрастилась к этому дикому виду спорта? А то, что ему всегда было плевать на поэтов-символистов?
Не-ет, правильно, что она ушла! И больше не желает даже слышать о нем!
Очень скоро на работе поняли, что в жизни Катерины произошли изменения.
За ней больше никто не заезжал по вечерам. Она перестала прятать шею, на которой раньше буйным цветом красовались синяки – следы от поцелуев. Она не рассказывала о безумствах «генерала», не жаловалась на его ревность. Не хохотала заливисто. И почти перестала краситься. Кому это надо?
Подруга Ирка была в курсе всех событий. Наблюдать, как Катерина всё больше хиреет, было ей не под силу. И через пару месяцев она предложила:
- Давай я познакомлю тебя с другом моего мужа. Красив, успешен, умен – и одинок. Детей нет. Соглашайся!
Катерина подумала и не стала отказываться.
Денис оказался именно таким, как обещала подруга. Он искренне заинтересовался Катериной и хотел как можно быстрей войти в ее жизнь. Такая яркая, умная, сильная женщина – и одна? Он готов был на всё, лишь бы заполучить ее. Он старался, и Катерина понемногу привыкла к нему. Она прониклась мыслью, что Денис – это ее человек, но никак не могла себя заставить переехать к нему. Она хотела жить у себя. А Денис пусть приходит.
И уходит.
Он не возражал. Его покладистости можно было только позавидовать. Он принимал все Катеринины условия.
- Видишь, всё делается к лучшему, - довольно говорила Ирка, недолюбливавшая Раевского, и Катерина, вздохнув, соглашалась.
В самом деле, чего еще было желать? Денис любил ее. Заботился о ней и о Сашке. Раз в неделю, по субботам, дарил ей роскошные дизайнерские букеты (раньше ей приходилось ставить в вазу хулиганские веники, надранные Раевским на городских клумбах - он не был скупым, но его здоровый авантюризм требовал выхода).
Раз в месяц вывозил в театр (всегда на самые модные постановки).
Освободил ее от еженедельных закупок продуктов, делая это самостоятельно (а как было весело раньше, когда они с Раевским и Сашкой носились по супермаркету и устраивали заезды на тележках).
Никогда не забывал предупредить, если задерживался на работе (а Раевский - постоянно).
Нанял помощницу по хозяйству (ей больше ни за чем не надо было следить, ведь дом теперь вела чужая тетя).
Почти ежедневно возил Катерину и Сашку ужинать в ресторан (а Раевский готовил для них сам, и они ужинали на кухне, болтая и хихикая).
Дарил только нужные и дорогие вещи (а Раевский – всякую милую ерунду, которой не было практического применения).
Купил ей линзы (никто больше не стягивал с ее носа очки!).
С его приходом в дом везде начал царить почти армейский порядок (она забыла о том, что носки мужа могут вдруг обнаружиться под подушкой. Или в сахарнице. Но всегда чистые!).
Он никогда ничего не забывал (зубная паста теперь ВСЕГДА была закрыта).
Терпеть не мог футбол. А также пиво. И с упоением слушал стихи символистов в исполнении Катерины (без комментариев).
Случайно услышав об Испании, занялся этим – и теперь Катерина с собранным чемоданом ожидала его прихода и готова была реветь от досады.
Ну, почему он? Почему Денис? Почему не Раевский?!!! Ведь это была их совместная мечта!
«Генерал» всегда представлял, как купит Катерине длинную испанскую юбку, она приколет к волосам яркий цветок – и ни один испанец не признает в ней иностранку. Катерина мечтала взять несколько уроков фламенко, чтобы танцевать на улицах Барселоны под стук кастаньет. Только для него. И они будут любить друг друга под синим небом и ярким солнцем благословенной страны!
А теперь с ней поедет – другой?!!
Тот, который никогда не забывает закрывать тюбик с зубной пастой. Не разбрасывает вещи. Не стягивает очки с ее носа. Не любит футбол. Слушает поэтов-символистов. Не щекочет ей пятки по утрам. Не принимает с ней душ. Не готовит для нее. Не шепчет на ухо веселые непристойности. Не поет для нее под гитару. И никогда не смотрит так, что душа уходит в пятки и мороз щиплет кожу!
Наверное, она зажралась. В конце концов, идеальных мужчин не бывает! Это Сашка пока может верить в сказки, а ее мама – взрослая женщина. И должна принимать жизнь такой, как она есть.
Катерина вздохнула – и услышала звонок в дверь.
Она расправила плечи и пошла открывать. Испания ждет. А идеальных мужчин НЕ БЫВАЕТ!!!
Открыла дверь – и обомлела.
На пороге стоял он – ее идеальный мужчина. Тот самый, который не закрывает тюбик с зубной пастой и от которого мороз по коже. Ну, и далее – по списку.
Неужели он?
Лицо небритое, веселое, злое. Никаких тебе цветов. Она не услышала «Здравствуй, Котенок!», которое уже успело набить оскомину.
Её просто взяли в охапку и вместе с ней прошли внутрь квартиры, аккуратно притворив за собой дверь.
- Чемодан уже собрала? – удовлетворенно пророкотал Раевский. – Это мне нравится, - он ухватил Катерину за кончик носа и слегка подергал. – Поехали домой? Сашка уже в машине, ждет нас. Ты готова?
Катерина улыбалась во весь рот и боялась поверить, что это не сон. Что Раевский не растает в воздухе и не исчезнет, подобно сумасшедшее прекрасным снам, которые она – сейчас-то можно в этом признаться! – так часто видела всё это время.
- К тебе? – наконец отмерла она.
- К нам! – поправил ее Николай и легко поднял совершенно неподъемный чемодан.
- Но как? – она всё еще не верила.
- Неужели ты могла подумать, что я могу отдать тебя какому-то ослу? – гневно вопросил «генерал» и довольно ощутимо шлепнул ее по попе. – С какой это стати я должен дарить мою жену и дочь?!! – он быстро достал из кармана и надел ей на палец то самое колечко, которое она, уходя, швырнула ему в лицо.
Пантера заинтересованно подняла голову и рыкнула: неужели можно больше не притворяться? Неужели можно на свободу?
«Генерал» рыкнул в ответ:
- Это я, «зеленый» до мозга костей, пришел освободить тебя! Выходи!
Пантера сладко потянулась и выскочила из клетки.
В лифте они безбожно целовались и не желали оторваться друг от друга. Раевский нажал на «стоп», и лифт завис на неопределенное время, не мешая им узнавать друг друга снова.
Когда они всё же поехали, Катерина сказала:
- Подумаешь – Испания, главное, что…
Но Николай не дал ей договорить:
- Как это – подумаешь?!!! – с возмущением заговорил он. – Чего еще ты придумала?!!! – достал из кармана кучу разноцветных книжечек и помахал ими перед носом Катерины.
- Значит, мы все-таки едем в Испанию? – расцвела она, боясь поверить. – Вдвоем?
- Втроем! - поправил ее невозможный Раевский, подталкивая коленом к выходу из лифта. – Неужели вы забыли, мамаша, что у вас есть дочь?!!