Она скормила последний вялый кусок мяса бездомной собаке, скрывая свою беспредельную любовь к ней за маской дрессировщицы.
- Пойдём со мной, ты помнишь, о чём мы договорились? – он подошёл ближе, почувствовав запах мокрой псины.
U выпускала в осенний сумрак молочные облачка спокойного дыхания, продолжая поглаживать хромого кобеля, который жался к её худым ногам мокрым израненным боком. Смотрела, не моргая, сквозь его плечо, не отвечала на звонок, доносившейся из нагрудного кармана старенькой куртки.
…Они медленно ехали по зеркально мёртвому асфальту, не выключая подогрева сидений. U молча рассматривала правую обочину и тихо плакала. Своего рода ритуал, дань каждому зря прожитому дню.
- Тебя что-то беспокоит? – он нервно щёлкнул зажигалкой.
U убрала с лица мокрые от слёз прядки тёмных волос, промокнула кончик носа салфеткой и запела старинную норвежскую песню. Закашлявшись, она прекратила петь и спрятала покрасневшее лицо в обветренных ладонях. Дыхание её было сбивчиво и хрипло отзывалось в каждом дрожащем выдохе.
- Хочешь выпить? – безнадежно поинтересовался он.
Она затянула второй куплет уже более чистым голосом. Уронив салфетку в ноги, она полезла вниз, не прекращая напевать грустный мотив; в исходном положении U победоносно посмотрела в сторону управляющего машиной и снова залилась слезами. Истошно выкрикивая имена и даты, она почти падала лицом в колени.
- Не могу больше…
Он свернул через два переулка и остановил машину возле паба. По понедельникам там тихо и безлюдно. U сиганула за столик, что располагался в самом дальнем углу заведения, по пути опрокинув два табурета возле барной стойки.
Алкоголь горячим ручейком струился по пищеводу, обещая освободить голову от напряжения. Поношенные джинсы, которые U натянула с утра в темноте, начали ему нравиться.
- Миром правят секс и деньги, - заявил он, тупо уставившись на её грудь, что двумя холмиками выпирала из-под серой толстовки, - а на тебе, скорее всего, застиранное нижнее бельё в мелкий цветочек.
U больно пнула его под столом грубой подошвой сапога, оглядываясь по сторонам.
- Что есть красота? М? Всего лишь симметрия и здоровье, - продолжал он, похлопывая её по плечу.
Она закусила нижнюю губу почти до крови, чтобы не зарыдать, но не удержалась. На шёлковой скатерти остались два тёмных мокрых пятна, края которых безудержно расползались, впитываясь в благодатную среду.
- Пахнет плесенью…сыростью…Тобой пахнет…
Он опрокинул ещё четверть стакана виски и пьяно улыбнулся.
- Нам, пора, надевай куртку…
Стёкла в машине запотели от его разгоряченного дыхания, он резко схватил U за воротник и притянул к себе; её тело содрогалось от рыданий, истерика пульсировала в набухших висках. Он гладил её спутанные волосы и вытирал тыльной стороной ладони мокрое лицо.
- Поешь, я совсем забыл, прости меня, даже не заказал еды.
Он открыл бардачок и вынул пакет с сушеными финиками. Она жадно проглатывала тёмные куски вместе с косточками, отвернувшись в сторону двери.
- Дать тебе денег? У меня их много. Я даже однажды…хм…в туалете…ну, это не важно…
Он достал влажные бледно-зелёные бумажки из заднего кармана и засунул их ей в капюшон. U облизала липкие пальцы и залезла языком внутрь пакета.
- В следующий раз будет много шоколада. И не выкидывай деньги, на них можно купить что-то: еду, тёплое пальто….что там ещё необходимо девицам…
U погладила его по голове и одобрительно закивала – то ли его обещанию угостить шоколадом, то ли грязным купюрам. Она уже начала зевать и прикрывать глаза, надеясь поспать в тепле на обратному пути. Он устало вздохнул и развернул машину в сторону окраины города…
- Проснись, приехали, - он толканул её в бок, вглядываясь в темноту леса.
Она вышла из машины, ёжась от прерванного сна, и, не попрощавшись, двинулась в сторону кукурузного поля. Где её дом, он не знал, не уверен был и в том, что U будет ждать его во вторник, не намеривался рассказывать о ней друзьям, сомневался, что она существует, надеялся, что умер вместе с ней.
22/01/2010