В городском зоопарке жила-была наблюдательная обезьянка. Она сидела на ветке сухого дерева, что в самом дальнем углу клетки, и смотрела, смотрела, смотрела...
Долго обезьянка смотрела на мир обезьяньими своими глазами и в памяти своей обезьяньей откладывала она всё, что казалось ей благоразумным. Благоразумного видела из своей клетки наблюдательная та обезьянка, как ей думалось, больше чем просто достаточно для того, чтобы однажды, "переплюнув" всех своих сородичей, сделаться равной живущим за клеткой. И надо отдать обезьянке той должное, ибо она была очень терпелива и последовательна в своём намерении. Ни в дождь, ни в снег, ни в зной не оставляла она своего поста - всё сидела на ветке сухого дерева, всё наблюдала и запоминала. В час же, когда другие обезьянки затихали, погружаясь в сладкую обезьянью дрёму, обезьянка-наблюдательница оставляла свой пост с тем, чтобы изобразить всё то, что ей довелось видеть и запомнить...
Сколько минуло времени с той поры, когда наблюдательную ту обезьянку впервые посетила мысль уподобиться живущим вне клетки, сказать наверняка нельзя. Однако судя по всему достаточно много прошло с тех пор времени, ибо уже этой весною, едва белые снега обнажили лик суровой земли и песни небесных птах окрасились нотками тёплого восторга, обезьянка-наблюдательница приступила к воплощению задуманного. К этому моменту у неё, у обезьянки этой, были кое-какие вещи, которых, в принципе, у обезьян быть не должно - наручные часы, которые не ходили; галстук, длиною до колен; коричневый ботинок с левой ноги сорок третьего размера без шнурка и детский, совсем крошечная сандалия ярко красного цвета с белыми горошинами; дамский чулок чёрного цвета и матерчатая шляпка на девочку лет десяти, а ещё зонт и изрядно потрёпанная книжка в мягком переплёте...
Поскольку, как было уже сказано не однократно, обезьянка была особой очень наблюдательной, то всем имеющимся у неё вещам она, в общем-то, нашла подобающее применение...
Так, задние лапы обезьянки очень скоро оказались обуты в башмак сорок третьего размера и детскую сандалию. Матерчатая шляпка увенчала обезьянью голову, а галстук синим удавом в крапинку обвил тоненькую обезьянью шею, несколько сдавливая горло. Часы, как и положено, закрепились на руке, правда не на запястье, но на плече, а чулок был надет сразу на обе лапы и превратился в очень неудобную узкую юбку...
Стоит ли удивляться тому, что обезьяньи сородичи, завидев наблюдательную обезьянку в таком облачении, подняли такой шум, что всё зверьё зоопарка встревожилось. Что же касается посетителей зоопарка, которые тоже по-началу не на шутку запаниковали, но которые, впрочем, уже очень скоро успокоились и обратили встревоженные свои лица в сторону зачинщицы всей этой суматохи, были подобны тем, кто находился по ту сторону клетки. Люди, видя необычную обезьянку, стоящую прямо напротив них, опираясь на зонт, все как один изменились в лице. Все как один они принялись издавать какие-то непонятные звуки, (наподобие тех, которые обычно издают приматы) с тем, чтобы обратить внимание обезьянки на себя. Некоторые даже строили неприятные физиономии и били себя руками в грудь, скача вдоль клетки туда-сюда. Наблюдательная же обезьянка, глядя на тех, кто был с той стороны клетки и на кого она так хотела быть похожей, вдруг подумала о том, что, пожалуй, живущие на свободе ничем не отличаются от них, живущих в клетке...
Да и вправду сказать, в тот момент наблюдательная обезьянка была права - люди были подобны животным, стоило им только на мгновение показать что-то, что выходило за рамки привычного...
С тех пор обезьянка остаётся сама собой и более не стремиться походить на живущих вне клетки, ибо она видела, что они только притворяются разумными, а на самом деле - что случись, и все они становятся глупыми животными, обуреваемыми инстинктами...
К сожалению, та наблюдательная обезьянка не видела других и поспешила сделать вывод из того, что видела собственными глазами. Печально, конечно, но в чём-то она права...
/22.01.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи/