ИЗО-ФОРМУЛА ТОНИНО ГУЭРРЫ И АНТОНИНЫ КРАСНОВОЙ
В ТАНЦ-СПЕКТАКЛЕ «СТАЯ ПТИЦ»
Когда стая птиц выпархивает из головы, остается танец
В марте итальянскому писателю и сценаристу Тонино Гуэрре исполняется 90 лет. К столь круглой дате хочется отметиться всем. Ставить его произведения берутся известные режиссеры и дебютанты. И сцены для спектаклей – разные. На Таганке Юрий Любимов ставит ностальгическую поэму «Мед». На площадке «Открытой сцены» Антонина Краснова уже дает драматический танц-спектакль «Стая птиц», поставленный по повести Гуэрры «Сто птиц».
ОСТАЕТСЯ ТАНЕЦ
Танц-спектакль, родившийся в результате творческого союза Тонино Гуэрры и Антонины Красновой, вызывает зыбкое ощущение полета. Изящная какофония звуков: говорящая реклама, сирены машин, крики вспугнутых птиц – создает вязкую среду города. И среди незримого хаоса на сцене распускается два цветка. Он и Она. Два хрупких летучих тела, связанных в танце незримой нитью человеческих отношений. Стоит захотеть – и мысли в вашей голове тоже превратятся в танец. Взгляните на сцену: у Гуэрры и Красновой люди – летают. Несколько точных па, казалось бы, беспомощных взмахов крыльями-руками и мы – птицы.
Повесть «Сто птиц» – сложенное из обрывков мыслей коллажное полотно. Собирая звуки, записывая их, главный герой повести – сеньор Пиладе - пытается собрать рассеянные мысли-птицы в одну стаю. Но ему это никак не удается. Свою жену он тоже периодически теряет – даже если она находится в соседней комнате. Несмотря на фрагментарность текста, танц-спектакль Антонины Красновой выглядит на удивление цельным. Сам Гуэрра считает, что ей удалось достаточно точно перевести его литературу на язык хореографии.
В насквозь символическом тексте Гуэрры много такого, что не выразишь словами. За скобками остаются чувства, эмоции. Их заменяют возникающие при прочтении невербальные знаки-символы. Они повисают в воздухе как иероглифы, означающие счастье присутствия близкого человека или горе его потери. Именно невербальное высказывание Гуэрры – легко, как посланный именно ей через время мячик – и вылавливает из воздуха Краснова. А затем точно воплощает в спектакле через язык тела посредством игры танцующих актеров.
На удивление, лишенный всех своих вербальных высказываний, то есть литературы, Гуэрра в спектакле не беднеет, а приобретает телесную иероглифичность и духовную знаковость-притчевость. Четко выписанная жестная конструкция не кажется жесткой. В причудливо изогнутом пространстве слово-пластики на наших глазах сходятся параллельные прямые писателя и режиссера-хореографа, вызывая в местах контакта вспышки прозрения. Сценически прописанные позы-иероглифы читаются как стихи. Посредством них режиссер-хореограф и взывает к глубинам психики.
Какофония становится музыкой сближения образов, общечеловеческой притчей. На ее фоне «мужской» вербальный символизм Тонино перекликается с «женским» пластическим символизмом Ан-Тонины. Соединяясь в танце актеров на фоне отчаянья и землетрясения, они становится парой – со-авторами. Интонация Гуэрры уловлена, акценты смещены – и следует трактовка Красновой. Мозаичная звуковая дорожка выстилается безошибочными танцевально-драматическими мизансценами.
В философских воззрениях Тонино все связано. И Антонина вторит ему, но по-своему. Для нее эффект бабочки выглядит проще: невнимание к жене способно привести к вселенской катастрофе. Поэтому так логично и чередуются: крик вспугнутой птицы и звуки землетрясения. В каких зазеркальях материализуются горестные мысли, в каких страшных образах предстанут? Птица-человек-женщина вылетает в другую в реальность. Превращается в бомжа. Его проклятия обрушиваются на мир снежной лавиной. Во всем мире идет снег. Наступает абсолютная тишина. Отношения холодеют как тело покойника.
Психологизм, драматизм и, наконец, – трагедия. А раз трагедия, то и катарсис. Катарсис как большая невидимая птица витал над сценой. Сердце замирало, когда возникало ощущение катастрофы – полностью исчезал звук и выключали свет. И екало, когда из темноты – заново – расцветал танец. Как подтверждение цикличности смерти и возрождения. В спектакле танец и драма – неразделимы. По сути, танц-спектакль «Стая птиц» – разговор по душам и о душе Антонины Красновой с самим Тонино Гуэррой. И это – новый и одновременно древний язык разговора Режиссера Танца с Автором Текста. Антонине Красновой все же удалось собрать – пусть не «Сто птиц», но хотя бы три из них – в «Стаю птиц». Поэтому можно даже перефразировать эпиграф к повести. Когда стая птиц выпархивает из головы, остается – танец.
ВСЕГЛАВНЫЕ
Целая стая птиц на сцене сыграна тремя актерами. Поэтому все они – главные. Главного героя – сеньора Пиладе, собирателя звуков, играет Павел Жуков. Танцевальный актер с большим запалом на будущее. Только что получил грант (на конкурс посылал фрагмент из «Стаи птиц») на обучение современной хореографии в Италии. Жену сеньора Пиладе играет бывшая ученица Красновой – Евгения Долгалева. Сейчас она уже и сама преподает. С Антониной у них получается как режиссер в режиссере: импровизации – в каждом спектакле.
Евгения Андрианова играет бомжа, в интерпретации Красновой – бомжиху. И настоящий Гуэрра начинается именно с нее. С шуршания листьев под ногами. С шаркающей походки рассказчика, незримо пронизывающей все сцены. Ей органично удается сочетать игру, танец и современный перформанс. В ее образе сам Тонино то мастерски проклевывается из «бомж-пакета», то шатается на ветру, то сыпет на головы бумажный снег.
С миру – по звуку, свету и видео. Современный музыкальный дизайн В. Каема и Р. Норвила с использованием записей Y. Tirsen - R. Sakamoto символично передает разлетевшиеся по миру человеческие мысли-птицы. Собиранию птиц в стаю - на заднике сцены - спобствовали видео-дизайнеры А. Быков и Ю. Скирда. На совести последнего и периодические отключения электричества, сигнализирующие зрителям о наступлении «конца света».
________
Фото Татьяны Зоммер