Холодок марципановый
у границы весны,
у соседки Степановны
зазеркальные сны.
И за что ей так маяться?
Снился б Ваня, моряк.
Не успела покаяться -
прибирает сквозняк.
Трёт пятно запредельное
наяву и вовне,
и нечленораздельное
шепчет: - Ты не ко мне!
Так измаялась, бедная -
мир бездонен и пуст,
ей являются медные
трубы в зареве уст.
Петербург опрозраченный
в дымке вешних огней.
Время переиначено,
запрокинуто в ней.
В невесомость безлюдную,
где идея креста.
Страшно молвить прилюдно ей,
как нежна высота.
От порога до пламени,
что в квартире и сне,
в недоверчивой гавани,
в предрассветном окне.