1
Веселье пирующих – знатное дело,
Кругом звук оркестра и музыки стон.
И в танце кружащее стройное тело.
Желаньем единым народ окрылен.
Играет гитара, и вторит ей флейта
И гром барабана, над небом немым.
Как звуки молитвы, звучащие с неба,
И свет, что казался тогда золотым.
Снуют скоморохи, средь блуда людского,
Ища средь безумных, кто разумом слаб.
Кто рока, доселе не зная иного,
Продолжит сей пир, словно раненный раб.
И лица свои скоморохи откроют,
При свете десятка сгорающих свеч
И в образе страшном, как волки завоют,
И молния явит карающий меч.
Широким узором, цветастой поляны,
Здесь ломится стол, от еды и вина.
Телячьи бока – запечены, румяны,
И битая дичь, в самом центре стола.
По краю, где свечи, игриво мигая,
Безумную пляску, творящий огонь.
Безмолвные слуги, бокалы меняя,
Разносят над пиром пьянящую вонь.
На кресле широком, обитом мехами,
В халате зеленом, как древа листва.
Хозяин сидел, окруженным рабами,
На каждого, здесь, он взирал свысока.
Он пил все и пил, лишь желая забыться,
И отблески пламени, в сердце ловил.
Ведь боле уже, не мечтал измениться,
Но волей своею, он мир изменил.
За здравие, гости, пируя, хвалили,
Хозяина, стол и чудесную ночь.
И музыку дивную в сердце открыли,
Молитвой прогнали невзгоды все прочь.
И кушая яства, взирали на небо,
Где свет тысяч звезд, им маячит в ночи.
И в мыслях своих понимающе слабо,
Как те далеки от зияющей тьмы.
Вот ворон кричит, в тишине неизменной,
За дальней стеной, где деревья стоят.
Он смерть возвещает, могилою тленной,
И вслед за собою зовет умирать.
Он машет крылами, и корчиться болью,
В зрачках-угольках его пляшет пожар.
На клюве слюна перемешана с кровью,
А в крики безумия дышит кошмар.
Ему собеседник, на дереве страшный
Без воли и жизни, висит хладный труп.
Хозяина враг был до боли опасный,
И ныне был мертв, оттого что был глуп.
Он смотрит на землю, пустыми глазами,
И дышит он смертью, уже не дыша.
И раны на теле, немыми словами,
Рисуют картину, извечного сна.
В разгаре веселье, пьянящей волною,
Охватит собою, безумием пир.
И в шепоте странном, звучала порою,
Безмолвная песня, измученных лир.
Все выше костер, разгорается страстно,
И с каждой секундой, все выше, сильней.
И гром ему вторит, безудержно властно
В искании вечном потерянных дней.