Галчонок - пешеход
Всегда приятны лыжные прогулки по подмосковному лесу. Холодное яркое солнце слепит глаза, и мириадами искр рассыпается по сугробам.
Снег везде. Он пушистым ковром лежит на полянах, оврагах, сглаживая все неровности склонов. Темно-зеленые ели полностью в снежном плену, от толстых нижних лап-веток до макушки. Только тонкие веточки березы и рябины, прогибаясь под тяжестью снега, постоянно освобождаются. На ветке березы остался один листик. Он почернел и едва держится, вздрагивая от любого дуновения ветра. И только темно-бронзовой корой выделяются высокие сосны.
Прогулка на лыжах начинается прямо от платформы. Через несколько секунд лыжи на ботинках, а за спиной небольшой рюкзак с бутербродами и горячим чаем. Всего-то остается переждать отходящую электричку, перейти насыпь, и ты в лесу.
Гул электрички стих и меня окружает лес и тишина.
Я стою перед лесом и наблюдаю за природой. Рядом с тропинкой растет рябина. Кисть ярко-красных ягод резко выделяется на фоне белого леса. Я сорвал одну веточку. Ягоды холодны и на вкус слегка сладковаты.
Недавно была оттепель, но дорогу накатали снегоходами, прочный слой наста держит лыжи и скользить легко. Через минуту я оставляю дачи за спиной.
Маршрут старый, уже не первый год хожу. По тропинкам добираюсь до родника, далее вдоль речки, что начинается от родника, до железнодорожной насыпи. И наконец, по прямой, до платформы. Всего чуть более пятнадцати километров. Два часа неспешной прогулки.
Мой путь лежит до родника, над которым стоит старая верба.
Путь накатан до родника, скольжение легкое и мягкое, рядом с родником есть небольшой, но резкий спуск вниз и чтобы не врезаться в вербу приходится резко поворачивать в сторону. Но вербы все не было и не было, и я пропустил резкий спуск вниз. Не рассчитав сил, быстро скатился, врезавшись в пенек.
Только выбравшись из сугроба, я понял, в чем моя ошибка. Оказалось, что старая верба под тяжестью мокрого снега упала, и теперь ее нельзя было увидеть, так как она полностью скрылась под снегом.
Долгое время верба стояла над родником, и ветки, касаясь воды, замерзали и леденели, все больше и больше склоняясь к земле. Наконец ствол не выдержал тяжести льда и рухнул. И остался только один пенек, и тот скоро был занесен снегом. Так что я не мог увидеть старой вербы. И потому промахнулся мимо поворота.
К тому же, оказалось, что пополам сломалось крепление на левой лыже. И теперь мне предстоял долгий путь до платформы пешком. Ведь на одной лыже далеко не уедешь.
Я присел на поваленный ствол и достал бутерброд и горячий чай из рюкзака.
И тут заметил две тонких цепочки птичьих следов, к пеньку и обратно, к корням поваленного дерева. Я проследил взглядом до ели и неожиданно увидел, как из-под корней сосны вышла небольшая птичка. Это был молодой галчонок. Черный, как смоль, глазки-бусинки, лапки серые. Маленький и худой, он смело вышагивал ко мне на встречу. Остановившись в двух шагах, он посмотрел на меня сначала одним глазом, потом другим.
Но тут я не удержался на пеньке и свалился в сугроб. Галчонок быстро развернулся и убежал обратно под дерево.
Чертыхаясь, я вылез из сугроба и отряхнулся. Меня очень заинтересовала эта птичка, которая только ходила. И я решил посмотреть, где же она обитает. Перед деревом я опустился на колено и увидел маленькую выемку между корнями. Немного поискав, я пальцами наткнулся на птицу и осторожно вытащил ее на свет. Галчонок не вырывается из рук, только испуганно моргал темными глазками. Он был слаб и очень худ, тонкие перья были в беспорядке, и многих не хватало, я чувствовал, как едва слышно бьется его сердечко
От хлеба галчонок не отказался и даже немного оживился, но после нескольких крошек он затих, глазки его подернулись пленкой, и он, согревшись, мгновенно заснул прямо у меня на руке.
Я осторожно переложил его в шапку и отправился вместе с ним домой. Не мог же я его оставить одного в лесу замерзать.
В квартире он освоился быстро. Когда я выложил на стол, он тут же принялся что-то искать, ворошил бумажки на столе, заглянул в поддон для цветов, прошелся по клавиатуре. И наконец, нашел то место, которое ему больше всего понравилось. Галчонок уселся на большой карандаш, что был сделан из ветки березы.
У меня на столе разложена коллекция карандашей из веток различных деревьев. Писать такими карандашами неудобно, но зато они красивы и нет одинаковых. Так как все они все из разных городов.
Галчонок выбрал самый большой, из березы. Он уселся на карандаш и посмотрел на меня. Я быстро сходил на кухню и принес ему кусочек белого хлеба. Он оживился и принялся быстро теребить хлеб. Потом он выпил немного воды из цветочного поддона и вновь сел на карандаш. Глазки его закрылись, и он опять заснул. Сидя на карандаше, он превратился маленький черный шарик с хвостиком.
Его ничего не пугало, даже звук работающего компьютера не разбудил. Зато в интернете я нашел много информации о том, что птицы едят, как их можно содержать дома, и где они обитают в лесу.
Но я так не и не нашел ответ на свой вопрос: почему мой галчонок не летает?
Теперь Черныш – так я его назвал, живет у меня дома. Правда он по прежнему не может летать. Он неспешно ходит по столу или сидит на карандаше.
Один раз я невысоко подкинул Черныша над диваном. Но он просто упал и даже не попытался раскрыть крыльев.
Я переложил его любимый карандаш поближе к окну, чтобы Черныш мог наблюдать прилетающих к кормушке голубей.
Через месяц Черныш подрос, набрал полный вес, перья заблестели и стали вороно-черными. Иногда он разговаривает с радио, пытаясь передразнивать диктора. И уже наверняка не вспоминает холодный зимний лес.