Бег Ауф закрыв дверь, сказал:
-А пошли бы вы....и горько так, рванул за ворот, и пуговица -Хрясь, Бац об стенку!
У меня теперь есть много времени - так думал Бег Ауф - у меня теперь вся моя жизнь, сяду под липку прям на задницу и буду так сидеть на зеленой траве, и смотреть на жизнь и радоваться как идиот. Пусть меня ужалит в зад муравей, пусть ужалит оса, пусть подойдет и грустно посмотрит мне в глаза собака, я буду вдыхать свежий воздух весны, а потом - жар и испарение летнего июльского дня. И пошли бы вы все...
Так он и сделал: зашёл в глухой городской парк, сел у липы в траву...и всё, стал вот так сидеть прям на заднице, оперевшись спиной о ствол липы. Сидел и тупо смотрел в одну сторону и думал о чём-то ни о чём и дышал свежими майскими одуваничиками и листвой, и сиренью.
Подошла собака, со знанием дела обнюхала Ауфа, и заглянув пристально и печально в его глаза, села рядом, став, таким образом, совершенно без спроса его верным и преданным другом.
Шли годы, проходили десятилетия. В парке ничего не менялось, кроме естественной смены лета на осень, а осени на зиму, а зимы - на весну, и весны - на лето, и заново. Бег Ауф и его преданный друг сидели возле липки и неотрываясь смотрели туда, где спокойно и мудро текла жизнь. Бек Ауф совсем постарел и ссутулился, жидкая прядь белых седых его волос выбилась из-под обвисших полей выцветшей с годами шляпы и опускалась на ворот истлевшей с годами сорочки. Собака его была тощая и седая, но по-прежнему верная.
Нет, никто не проходил мимо них за все эти долгие годы, только птицы, улетая на Юг, приветственно курлыкали им, словно сдавая свой пост часовым времени. Бывает так.