Это было огромное сталинское здание какого-то бывшего министерства или ведомства. И хотя табличку перед гранитным подъездом давно сняли, если приглядеться, можно было увидеть невооруженным глазом прямоугольный след от вывески. Алексей постоял немного около подъезда, выкинул сигарету в проржавевшую урну и решительно взял двумя руками за деревянный поручень двери. Тяжелая дверь заскрипела, повеяло теплом и почему-то плесенью, и посетитель оказался в тамбуре. Он обстучал свои коричневые ботинки от снега, посмотрел на них, увидел бурые пятна от соли, и вспомнил, что собирался около станции метро купить губку для обуви, но забыл. Жаль, губка сейчас была бы кстати. Возвращаться к метро времени уже не было, встреча была назначена на пять, и ему совсем не хотелось опаздывать. Все-таки это было в его интересах.
Алексей заприметил глазок камеры под потолком тамбура. Он нажал на кнопку звонка и нарочито безразлично отвернулся от камеры. Охранник впустил посетителя и жестом пригласил его к металлоискателю. Алексей медленно прошел через рамку, и сработал неприятный, тревожный сигнал. Посетитель вернулся назад, вытащил из карманов куртки телефон, ключи и сигареты, положил их в красную пластмассовую коробку и снова прошел через аппарат.
— Все в порядке, — сказал охранник, и, показав на коробку, добавил. — Не забывайте свои вещи.
— Спасибо, — поблагодарил посетитель, вытащил содержимое коробки и рассовал его по карманам. — Мне сказали, где-то на первом этаже должен быть секретарь.
— Лобби находится прямо и направо, — ответил охранник и рукой показал направление.
Алексей слегка поморщился, он ужасно не любил иностранные словечки, тем более, когда находились вполне уместные русские аналоги. Не то что бы, он был заядлым русофилом, но засилье иностранщины в прессе и, самое главное, на улице, мягко говоря, его угнетало. Но охранник уже отвернулся и поэтому ничего не заметил. И, слава богу, подумал юноша. Он, как и любое другое гражданское лицо, всегда относился с почтением к людям с оружием.
— Лобби так лобби, — сказал про себя Алексей и пересек вестибюль.
Вестибюль, огромный и богато украшенный лепниной (кое-где Алексей заметил паутину), отделан был еще в советское время кричаще дорого, но весьма безвкусно, по-министерски. Мраморные скользкие полы в большую клетку, гранитная лестница с поцарапанными позолоченными перилами и балясинами, витиеватые выцветшие драпированные скамейки и огромные потускневшие зеркала с почерневшими окладами — все это навевало на гостей неизбывную тоску. Алексей посмотрел вверх и усмехнулся. Высокий зеркальный потолок и огромная пыльная хрустальная люстра о ста лампочках (три четверти, естественно, давно перегорели) довершили скучную картину. Совок и есть совок. Какое тут, к черту, лобби?
Алексей подошел к столу с табличкой «секретарь» и посмотрел в отражении зеркала, как симпатичная девушка играла в пасьянс. Завидев посетителя, она моментально свернула окно с косынкой и напустила такой строгий вид, что Леша чуть не прыснул от смеха, но сдержался, хотя это было и нелегко.
— У меня назначена встреча с Игорем Храмовым, — сказал посетитель, — На пять вечера.
— Здравствуйте, как вас представить? — спросила девушка.
— Смирнов, — ответил посетитель. — Алексей Смирнов.
Секретарша тянула гласные звуки в окончании слов, и Алексей сразу понял, что перед ней была обычная провинциалка из Тамбова или, может быть, Твери, однако строящая из себя столичную холеную штучку. Как быстро приезжие усваивают неторопливый «московский» говор, подумал юноша. Таких девушек в Москве пруд пруди, снимающих квартиру на троих и живущих от зарплаты до зарплаты, экономя на всем, чтобы в конце месяца купить себе модную, блестящую и желательно недорогую тряпочку. Девушка сначала посмотрела на посетителя с интересом, но искорки в ее глазах быстро потускнели, видимо, Алексей ни разу не был похож на принца на белом коне.
— Минуточку, — холодно сказала девушка и взяла трубку телефона. — Алло? Игорь Васильевич, к вам посетитель. Говорит, у него назначено на пять. Да, Смирнов Александр.
Алексей протестующе замахал руками, и девушка быстро исправилась.
— То есть, Алексей, — она закрыла ладонью телефон, буркнула, дескать, извините, и продолжила разговор. — Поняла. Игорь Васильевич, вы как всегда галантны! Спасибо. Спасибо. Хорошо.
Секретарша зарделась, видимо, мужчина на том конце провода отвесил ей какой-то комплимент. Она улыбнулась, щеки девушки вспыхнули и на них проявились милые ямочки. Звонящие обменялись любезностями, и разговор закончился.
— Седьмой этаж. Лифт там, — девушка показала рукой на лифт. — Аккуратнее, там кнопка «семь» заедает, жмите сильней.
И вернулась к пасьянсу.
***
— Вам что-нибудь известно о нашем проекте? — спросил ученый. — Мой сын о нем рассказывал?
— В общих чертах. Он сказал, что вы работаете на правительство и разрабатываете какое-то секретное оружие. Вот и все, что я знаю, — ответил Алексей. — Знаете, в последнее время я остро нуждаюсь в деньгах, а Сергей сказал, что у вас есть какая-то работа. Именно поэтому я и здесь.
— Расскажите вкратце о себе, — попросил Игорь Васильевич. — Чем занимаетесь? Чем, как говорится, дышите?
— Я учусь на физика, на последнем курсе. Но думаю, что вы об этом знаете, все-таки я и ваш сын — однокурсники, — начал рассказывать Алексей. — Несколько лет назад мои родители погибли в автокатастрофе, и я стал сиротой. Так получилось, отец перед смертью получил огромный кредит на развитие производства под залог имущества предприятия, и банк получил и бизнес, и недвижимость отца, а я оказался на улице без жилья и денег. Но я как-то выкрутился, и сейчас снимаю маленькую комнату на пару с однокашником, учусь и работаю на полставки лаборантом в своем институте.
— Когда это случилось? — спросил Игорь Васильевич.
— В смысле? — не понял Алексей.
— Когда погибли ваши родители?
— Три года назад. А почему вы спрашиваете? — удивился Алексей.
— Работа у меня такая — спрашивать, Алексей. Как вы пережили смерть родителей?
— На меня сразу столько навалилось проблем, что приходилось оплакивать родителей на бегу.
— Не было депрессии? Случайно не пили? — спросил Игорь Васильевич.
— Пить не пил, это точно. А что по поводу депрессии, знаете, я как-то даже об этом себя не спрашивал. Впрочем, я думаю, депрессии не было, — ответил Алексей.
— То есть, вы не склонны к рефлексии?
— Что вы, что вы! — засмеялся юноша. — В моем лексиконе и слова-то такого нет.
— Это хорошо. Извините, забыл вам предложить чай, — вдруг вспомнил хозяин кабинета. — Кофе у меня нет, знаете, врачи не разрешают. А чай есть, и хороший чай. Друг привез из Китая. Будете?
— Спасибо, это было бы кстати. Сегодня холодно, ноги замерзли, — пожаловался Алексей и тут же, вспомнив про грязные ботинки, убрал свои ноги под стол подальше.
Игорь Васильевич открыл шкаф, и на столе появлялись две кружки и пластиковый электрический чайник, он включил вилку в розетку и стал ждать.
— У меня тут небольшой беспорядок, — сказал ученый, извиняясь. — Секретарша ушла в декрет, а новую еще не подыскали. С этими женщинами одни проблемы, только привыкнешь к ним, а они раз — замуж и в декрет.
Он что-то поискал в тумбе, и вытащил из нее початую пачку рафинада, глиняный заварочный чайник и блюдце с чайной ложкой. Щелкнул чайник, Игорь Васильевич плеснул заварки от души и налил кипятка в кружки.
— Сколько сахара класть? — спросил он.
— Один кусок, — ответил Алексей. — Не люблю слишком сладкий чай.
— Зря. Для мозгов полезно, — возразил Игорь Васильевич, кинул кусок рафинада в кружку гостя, а в свою — четыре, и добавил. — Извините, но ложка одна, поэтому приходится выкручиваться.
Он помешал сахар сначала в одной кружке, потом — в другой, положил ложечку на блюдце, и передал гостю кружку.
— Ну как? — спросил Игорь Васильевич.
— Спасибо, чай и правда хорош, — ответил Алексей.
— Пожалуйста. Вы извините, Алексей, что я задаю бестактные вопросы, но, поверьте, это не праздное любопытство. Я уже почти подошел к самой сути, — сказал ученый. — Вы когда-нибудь слышали о психологическом оружии?
— Не приходилось.
— Предположим, потенциальный противник пошел на нас войной, всякое случается. Вылетает самолет, разбрызгивается, скажем, некий аэрозоль, и у неприятеля начинается тяжелая форма депрессии. Солдаты или офицеры, не важно, забывая обо всем на свете, плачут как маленькие дети. Я, конечно, немного утрирую, но в целом все верно. Врага можно брать голыми руками, если, конечно, у вас есть противоядие.
— Это очень интересно, но я-то тут причем? — спросил Алексей.
— Мне нужны добровольцы. Прежде чем дать ход своему детищу, мне необходимо поставить ряд экспериментов, — ответил Игорь Васильевич. — Именно для этого я вас и пригласил.
— Вы предлагаете мне выступить в роли подопытного кролика? — не поверил Алексей.
— В целом, да, — ответил ученый.
— Однако, — сказал юноша. — Если честно, я думал, что вам зачем-то понадобился физик, и вы предлагаете мне работу.
— Извините, Алексей, но если бы мне нужен был физик, я бы взял на работу своего сына, — честно ответил Игорь Васильевич. — И мы бы с вами сейчас просто не разговаривали.
— Да, это я погорячился, — ответил Алексей и задумался. — Извините, но я должен вам отказать, мне это просто неинтересно.
— Алексей, не стоит принимать мое предложение в штыки, — ответил ученый. — Вы слишком категоричны, тем более что мы еще не разговаривали о деньгах. Вы, кажется, говорили, что остро нуждаетесь, не так ли?
— Совершенно верно, но стать кроликом… Это не по мне, я все-таки почти без пяти минут ученый, — сказал Алексей.
— Знаете, Жак Понто — известный ученый, изобретатель противоядия от гадюки, между прочим, тоже делал опыты на себе и ничего, не умер. Наука требует жертв, Алексей — с пафосом сказал Игорь Васильевич. — Наука требует жертв!
— Не передергивайте, Игорь Васильевич, — парировал Алексей. — Жак Понто экспериментировал на себе ради своего изобретения, а вы предлагаете мне ставить опыты на себе ради вашего. Есть разница.
— Я знаю! И поэтому предлагаю за эту разницу хорошую компенсацию, — сказал ученый. — Извините за вопрос, сколько вы получаете лаборантом? Десять тысяч рублей? Пятнадцать?
— Восемь. Не забывайте, что я работаю на полставки. Плюс стипендия. Плюс грант от института. Получается около четырнадцати тысяч рублей. Не разгуляешься, конечно, но что делать, приходится экономить.
— Вот! А я предлагаю семьдесят тысяч, — сказал Игорь Васильевич, и у Алексея сразу засосало под ложечкой. — Семьдесят тысяч рублей и три дня вашего времени. Ну как?
— Если честно, не знаю, — сник юноша. — Получается, вы своим предложением меня покупаете со всеми потрохами.
— Господи, Алексей, да оставьте себе свои потроха. Мне они не нужны, — рассмеялся ученый. — Я понимаю, у вас принципы. Знаете, я дам вам добрый совет: иногда стоит закрыть глаза на принципы, особенно, в вашем-то положении.
— А не могли бы вы подробнее рассказать об этом эксперименте? — сказал Алексей.
— Могу. Но сначала нужно подписать одну бумагу, — ответил ученый. — Не бойтесь, это всего лишь договор о неразглашении секретной информации. Я вам доверяю, но таков порядок. У вас паспорт с собой?
— С собой.
— Отлично, — ответил Игорь Васильевич, взял кожаную папку со стола, открыл ее и передал гостю бумаги. — Ручка нужна?
— Да, — попросил юноша.
Пока Алексей читал договор, ученый подошел к окну и о чем-то крепко задумался.
На город надвигались сумерки, небо становилось сливочно-сизым, и только на горизонте виднелась узкая багряная полоска заката. Скоро новолуние; медленно двигались кучевые облака, и стареющий месяц зарывался в них все глубже и глубже, словно готовился умереть без свидетелей. Зажглись фонари. Внизу, на улице, кипела жизнь. К вечеру подмерзло, и люди, то и дело, падали. Около дома напротив спорила парочка, вдруг женщина отвесила мужчине пощечину и ушла. Тот помялся, помялся и побежал ее догонять. Трое рабочих в оранжевых куртках, чистящие снег, устроили перекур, побросав кирки и лопаты прямо посреди тротуара. Прохожие обходили стороной нехитрый инструмент, кто-то даже спотыкался, но замечаний почему-то никто не делал. Проехала скорая с сиреной, и водитель виртуозно закладывал виражи, несмотря на то, что было очень скользко. Видимо, подгоняли врачи...
— Готово, — сказал Алексей.
— Что простите? — спросил ученый, и было видно, что он еще витал в облаках.
— Я говорю, что я подписал бумагу, — ответил юноша.
— Ах да, извините, задумался, — сказал Игорь Васильевич. — Не хотите еще чая?
— Спасибо, что-то не хочется.
— Ну, тогда и я не буду, — улыбнулся ученый. — Ради гостя бы сделал, а так — лень. Итак, что касаемо эксперимента. В пятницу вы приходите к десяти утра, и в понедельник с утра вы уже будете на свободе.
— Ну, у вас и эпитеты, — заметил Алексей. — У вас тут случайно не тюрьма?
— Тюрьмы, конечно, нет, но зато в здании есть медицинский бокс на две палаты по последнему слову техники, — ответил Игорь Васильевич. — И вот там на окнах есть решетки. Для безопасности. Вы удовлетворили свое любопытство?
— Вполне.
— Так давайте тогда продолжать. В пятницу вы проходите полный медосмотр и потом показываетесь психологу. И если все в порядке, мы заключаем договор, и вы сразу можете получить ваш гонорар на книжку. Есть сберегательная книжка или пластиковая карта?
— Есть кредитка.
— Ну, значит, одной проблемой меньше. До понедельника вы будете у нас. В пятницу вы уже не сможете переночевать дома. Дело в том, что во время эксперимента вам нельзя пить спиртное. Не то чтобы я вам не доверяю, просто на всякий случай.
— Доверяй, но проверяй?
— Именно.
— А если мне станет плохо во время эксперимента, что тогда? — спросил юноша.
— У нас полно специалистов, не бойтесь, — ответил ученый. — Помогут.
— А что случится в этом случае с моими деньгами?
— Что ж, отрицательный результат тоже результат, — улыбнулся Игорь Васильевич. — Деньги останутся у вас.
— Как благородно, — не без сарказма сказал Алексей.
— Алексей, ну зачем вы так? — рассмеялся хозяин кабинета. — Это антинаучно. Вы же без пяти минут ученый, должны понимать. Вы хотите меня обидеть?
— Извините, больше не буду, — смутился юноша. — Продолжайте, пожалуйста. Я вас внимательно слушаю.
— Хорошо. В субботу вам дают одну таблетку, и с этого момента, можно сказать, и начнется эксперимент.
— Вы же говорили про какой-то аэрозоль?
— Я же говорил, я немного утрировал. Мы только в самом начале пути, и до аэрозоля нам, как до Китая пешком. Будет аэрозоль, Алексей, будет. А пока есть только таблетка.
— Понятно. Таблетка — так таблетка.
— В воскресение мы даем вам что-то вроде противоядия, и смотрим на ваше самочувствие, если нужно вам поставят капельницу, инъекция витаминов, легкие депрессанты и другие медицинские хитрости. В понедельник вы выходите из больницы полный сил и с вагоном хорошего настроения.
— А если мне придется задержаться? Вдруг что-то пойдет не так?
— Вылечим, не беспокойтесь.
— А деньги за лечение?
— У вас будет страховка, она покроет все расходы, — сказал ученый. — Ну как?
— Последний вопрос, что будет со мной в субботу? Чтобы я был готов ко всему. У меня начнется жестокая депрессия?
— Увы, Алексей, точно не знаю. И никто не знает. Знают только подопытные мыши и кролики, но они, сами понимаете, немы.
— Спасибо за честность.
— Ну что, по рукам?
— Была не была. По рукам
.
***
В полдень Алексею стало плохо, он начал орать как резаный, выкручивал себе руки и затем попытался перегрызть сухожилия на запястье, и санитары привязали его кожаными ремнями к медицинской кровати. Он был похож на затравленного зверя, и в его взгляде не осталось ничего человеческого. Юноша пытался освободиться от пут, выгибал спину так, что трещали позвонки, но силы его оставили, и он забылся тревожным истеричным сном.
***
— Игорь Васильевич, это просто нечеловечно, — сказал психолог. — Остановите эксперимент, иначе это сделаю я. Больным нужна срочная медицинская помощь.
— Если вы это сделаете, можете спарывать свои погоны и становиться в очередь на биржу труда, — отрезал ученый. — Кроме того, они все крепкие парни, здоровые, выдержат. В конце концов, мы же не можем руководствоваться только одними принципами гуманизма. Мы же ученые!
— Мы, прежде всего, люди. И только потом ученые, — парировал специалист. — Игорь Васильевич, я честный и прямой человек, знайте, я подам рапорт, где укажу, что этот эксперимент был поставлен с грубыми, непростительными нарушениями. Вы, конечно, извините, я штатный психолог или сбоку припека?
— Психолог, — ответил Игорь Васильевич.
— А раз я психолог, то почему я вдруг случайно узнаю от других людей о том, что вы изменили контрольную группу подопытных? Это как понимать?
— Не понял. Что значит, я взял и изменил контрольную группу?
— А так, у нас шесть случаев клинической депрессии и четыре человека из контрольной группы! Вы считать умеете? — сказал психолог. — Шесть и четыре! А должно быть поровну. Поровну!
— Вадим Сергеевич, я даже не знаю, кто из них попал в контрольную группу. Вы же сами знаете, подопытные принимают капсулу случайным образом.
— Не знаю, Игорь Васильевич, не знаю. Сами смотрите, — психолог подал Игорю Васильевичу дела подопытных.
— Мистика какая-то, — только и сказал ученый, не веря своим глазам. — Я разберусь. Это какая-то досадная ошибка.
***
Игорь Васильевич встал и подошел к посетителю, слегка приобнял его за плечи и подвел к креслу.
— Вам плохо? — спросил ученый.
— Терпимо, — ответил Алексей. — Если честно, это какая-то дикая жестокость.
— Я очень сожалею, Алексей, — сказал Игорь Васильевич. — Я не могу даже представить, что вам пришлось пережить. Может вам стоит остаться еще на пару деньков? Подлечите здоровье, нервы, в конце концов.
— Извините, но я не собираюсь здесь оставаться и пяти минут. Я пришел попрощаться.
— Я еще раз извините, Алексей. Если что, звоните, поможем, — сказал ученый. — Кстати, это простая формальность, но, все равно, откройте этот конверт.
— Что в нем? — вяло сказал юноша.
— Откройте. Говорю же, это формальность, — сказал Игорь Васильевич. — Вы должны узнать попали в контрольную группу или нет. Вы знаете, что такое контрольная группа?
— Конечно. Я только не понимаю, зачем?
— Таков порядок, — сказал ученый.
Юноша надорвал конверт и прочитал бумагу, встал и пошел к выходу.
— До свидания, Игорь Васильевич, — сказал Алексей.
— До свидания, Алексей. Всего вам доброго.
Ученый решил позавтракать в кафе, он уже надевал зимнее пальто и кашне, когда раздался звонок телефона.
— Алло! Что? Когда? Я ему этот пистолет в задницу засуну. Как можно взять и выхватить пистолет? Он охранник или идиот? Понял! Сейчас спущусь.
***
— Что ж, Игореша, рассказывай, что случилось? А то слухами земля полнится, вот я к тебе и приехал, — несмотря на то, что гость был в штатском, он обладал явно военной выправкой. — Ну, ты и наломал дров, дружище.
— Да что тут рассказывать? — сказал Игорь Васильевич. — Ты знаешь, что такое контрольная группа?
— Никогда об этом не слышал.
— Контрольная группа — это группа людей, не подвергаемых экспериментальным воздействиям. То есть, те люди, которым дают плацебо. Пустышку, — начал рассказывать ученый. — То есть настоящие подопытные, а есть мнимые.
— Зачем?
— Сложно объяснить да и потом долго. Просто возьми на веру, хорошо?
— Хорошо, и что дальше?
— А то, что тот парень, Смирнов, попал в контрольную группу. То есть ему дали пустышку, а он взял и по-настоящему свихнулся.
— Может, кто-то случайно подменил таблетки?
— Исключено. Брали его анализы, проверяли дважды — пустышка. Я думаю, дело было в том, что сработал ряд факторов: парень был почти нищий, плохо питался, родители погибли в автокатастрофе, опять же новолуние…
— Игорь, ты мне только зубы не заговаривай. Новолуние, — рассмеялся военный. — У меня дочка совсем с ума сошла на этих штучках: новолуние, полнолуние, вампиры, оборотни и так далее. Давай по существу.
— Хорошо.Так или иначе, все люди из контрольной группы «переболели» депрессией в легкой форме и были сильно испуганы, но они все были адекватными. Кроме Смирнова. Если честно, зрелище, конечно, было не для слабонервных. Те подопытные, которым давали настоящую капсулу, выли, ревели, орали, стонали... Ужас просто, — рассказывал ученый. — Я даже сначала не понял, как так получилось, что стало шестеро больных. Должно было пятеро тех и пятеро этих. А потом тот случай с охранником помог...
— Какой случай?
— Этот парнишка, Смирнов, пришел ко мне попрощаться. Я дал ему конверт, он развернул его и узнал, что попал в контрольную группу, и совершенно потерял рассудок. Хотя, чем черт не шутит, вдруг он понял, что было дело в нем, а не в капсуле. Знаешь, этот Алексей — очень смышленый юноша. Одно дело — поучаствовать в эксперименте и забыть его, как дурной сон, а другое — когда понимаешь, что у тебя начались необратимые реакции в психике. Так или иначе, но он вызвал лифт, спустился на первый этаж, выхватил пистолет у охранника из кобуры и выстрелил себе в висок.
— Ужас.
— Да все нормально, он не знал, что есть предохранитель.
— И что с ним сейчас?
— Попал в психбольницу.
— Да…дела…
Мужчины помолчали.
— А эксперимент?
— Эксперимент удался на славу, — сказал ученый.
— Это главное, — заметил военный.
18-20 января 2010