В далекой пустыне, у диких равнин
Был город построен большой Арравим.
В нем счастливо жил и трудился народ,
Отшельником был лишь старец у ворот.
Однажды понял старец, что приходит конец
Его жизни тоскливой и долгой.
Что за столько-то лет он не видел свет,
Не испробовал жизнь свою толком.
Поклялся в сердцах, что пока его прах
Остается земле этой бренной,
Он узнает ту цель, что скрывал этот мир –
Тюрьма для души его пленной.
Зачем это сделал, старый дурак.
Возраст почетный, а ведет себя как?
Он ушел навсегда,
Взял с собой только память.
Но, как лед на жаре,
Она стала таять.
Отчаялся муж, проклинал он себя,
Что помчался на поиски жизни.
Встал на колени, закрыл он глаза,
Начал думать о жалкой отчизне…
Нет, она не смешна…
Нет… Не жалкая вовсе она…
Вспомнил жизнь он свою и начал вдруг петь:
Как же я – великий мудрец, не могу я терпеть,
Чтоб какая-то падаль и мразь
Погребет меня здесь – в раскаленную грязь.
Накричался он вдоволь, потешил лишь птиц,
Что слетелись и ждут его смерти.
Посмотрел он на стадо глупых лиц
И сказал: «Не дождетесь, поверьте…».
Странный старец…
Зачем он бьется, ведь близок конец.
После трех дней блужданий по мертвым полям,
Повалился, не в силах поднять себя сам,
Наш старик, приготовился ждать,
Когда же начнут друзья те клевать…
Вдруг искомая цель стала плоской,
Простой и неброской,
Сновало их множество рядом:
Сморщившись, бегают стадом.
Цель будет ценной, когда
В поте лица за ней гонишься дико.
И если поймаешь – только тогда
Она станет большой и великой.
Сама жизнь - цель и важно,
Чтобы гнался за ней
Ты за сотню морей,
Не бездумно, но очень отважно.
Только понял старец,
Как вонзился конец
Клювом смерти черной, крылатой.
Но монстра вдруг,
Одолел испуг –
Улетела та участь всем стадом.
А старик сквозь радости слезы
Смотрел на свой труп, как на розы.
Он жив! Наконец,..
Наконец-то он жив!
И рукой отодвинул невзгоды, как миф.
Идет старик в Арравим.
Идет весел и невредим.
Уроком стал вихрь жизненных бед.
Старик идет – а ему двадцать лет…