Глава 19.
- Нет, нет,- остановила его Матрона.- Чемоданчики ты оставь, где стоят. А то поселишься с чемоданами, потом тебя не выгонишь. А так – зашел и зашел. Посидим, поболтаем, по бокальчику с устатку дернем… Не бойся, никто их не унесет, чай не в Черемушках живем,- болтала она, давая домработнице снять с себя шубу и сапоги.- А ты сам разденешься, не маленький. И проходи вперед.
Матрона жила на широкую ногу: лимузин для поездок, пентхаус почти в 700 квадратов с зимним садом, антикварная венецианская мебель… Впрочем, все это не свалилось на нее с неба и не подарено безумным поклонником – сама скопила, заработала голосом, трудом, талантом, мятежной, рвущейся в каждой спетой песне душой.
- А скажи-ка мне, дружок, как ты докатился до жизни такой, что чемоданы оказались за порогом?- спросила она, вальяжно устроившись на огромном диване возле подвезенного домохозяйкой столика с напитками.
- На Руси же не все – караси, есть и ерши. Я из таких,- ответил Дивнов, присаживаясь в кресло напротив.
- И кого же ты теперь «наершил»? Говорят, привез из своих степей молоденькую кузину. И что, закружила? Любите вы, старые ерши, молоденьких плотвичек…
- Молоденьких-то не только плотвичек, но и птичек любят,- улыбнулся Дивнов, давая понять, что тоже кое-что знает о новом увлечении Матроны. И как бы, между прочим, спросил: - А где Скворцов, я что-то давно его не видел.
- А бес его знает, где его ветер носит? Приедет, расскажет, если еще лыко вяжет.
- А что, дело так плохо?- участливо спросил Дивнов.- Насколько я знаю, он, вроде, знал меру…
- А ты думаешь, я зря его к себе поселила и упросила Костю подменить тебя на Игре? Там хоть постоянно будет занят на записях, а не болтаться по корпоративам… Ладно, это моя забота, ты о себе давай: за что тебя выставили?
- Да, так… Сплелись любовь со страстью. Со страстью самовыражения,- уточнил он. -С одной стороны кузина, с другой – жажда сотворить на канале небывалое. Семья отошла на задний план. А когда одно рухнуло, другое обломилось, задний план поддал под зад. И теперь Дивнов оказался на твоем коврике в прихожей,- горько ухмыльнулся гость.
- Ну, уж коврик-то я найду и не в прихожей. А ты поподробней-то не можешь?
- Да все банально. Кузина ехала на деньги и рассчитывала, что поведу под венец. Так бы, может по глупости моей, и было, но у меня затеялся грандиозный проект. Я закрутился, она не поняла, что, в общем-то, я рабочая лошадь, а не магнат и не герой-любовник – фыркнула, как все фурсетки: «Ах, ты не уделяешь мне внимания? Я не на то рассчитывала…» И улетела в ночной клуб. И чтоб она там пропала…
-Окстись! А если и верно с ней там что-то случится?
- Не дай бог, конечно. Все равно завтра же оправлю к маме.
- А что за проект и что с ним?- заинтересованно спросила Матрона.
- Задумано было по-взрослому, мог большие бабки срубить, но не поняли. Один сразу обломил, другой проект принял, но оставил меня одного, некоторые отмахнулись, как от чертовщины. Измотался я биться лбом об стенки…
- Знакомо…Но пока лоб не разобьешь, хлебца икрой не намажешь. Должен, вроде, и сам знать. Тоже ведь битый…
- За битого обычно больше дают, а тут гоняли, как пацанчика.
- Но, может, ты все-таки скажешь, что за проект?- настояла Матрона, согревая в ладонях недопитый бокал коньяка.
- В двух словах так: у меня на ТОМ СВЕТЕ появился знакомый, который, представь, отвечает на вопросы электронной почтой.
- Господи! Какие у тебя знакомые-то!- вскинулась Матрона. – Я скольких знакомых уже проводила и ни один чего-то не пишет…
- Ну, и я хотел закрутить вокруг него грандиозное шоу: вопросы, ответы, ну, ты представляешь, как я умею. Но знакомый оказался занудой, отказался участвовать сам и не дал больше никого, с кем бы можно было связаться. Я плюнул на него и хотел сделать полностью постановочный вариант. Но наш Канал отказался от идеи, я сунулся к горбуну Кожарину, тот, вроде согласился, но все свалил на меня, не дав в помощь ни одного продюсера. И я спекся. Пару недель побегал по котам, но не поймал ни одного жирного. За это время Александра успела надуть губы, а супруга – собрать чемоданы и выставить их за порог. И вот я весь перед тобой. Помятый, как использованный презерватив.
- Как говорят, «картина маслом!» … Ну-ка, поподробнее о знакомом на том свете…
- Да!.. Зануда один. Вместе когда-то работали. Тогда был занудой и теперь – «Все должно быть по совести!.. За все человек отвечает при жизни!» Ну, и прочую муть несет.
- А чего? Все правильно: все должно быть по совести. И за все человек платит сам. А еще чего твой знакомый пишет?
- А хрен его знает! Я плюнул на него и больше ни разу на него не выходил,- отмахнулся Дивнов, чувствуя, как тяжелеет от коньяка его блистательно подвешенный язык.- Я устал. Где лежит твой коврик?
- Про коврик пока забудь. Сейчас ты мог бы выйти на своего знакомого? Я бы с ним поболтала…
- Выходи на него сама. Вот его простой до безобразия адрес,- Дивнов протянул ей скомканный листок. – А я пошел искать коврик… или лучше диван?
- Черт с тобой. Там, в комнате Скворцова есть свободная кушетка,- отмахнулась Матрона.
- А если я упаду в его кровать?- пьяно спросил Дивнов.
- Падай, хоть за кровать. Если явится сегодня, разберетесь, где кому спать.
Что-то еще бормоча, Дивнов уплелся вглубь квартиры, а Матрона, оставив коньяк, пересела за рабочий столик в углу гостиной, где под розовой атласной накидкой у нее стоял видавший виды стационарный компьютер. Все, кому доводилось видеть его, говорили, что пора эту рухлядь выбросить, сейчас ведь столько новых стильных аппаратов. Но Матрона, при всей широте своей натуры и внешней склонности к шику, любила некоторые старые вещи и не никак не поддавалась на уговоры и подначки. К ним относился и почтенный НР. В этом же доме, этажом ниже, у нее была студия звукозаписи, напичканная самой современной техникой. Есть там и мощные компьютеры для монтажа звука и клипов. Но она любила домашний НР, в памяти которого хранила много личного, по сути, весь свой архив, с тем расчетом, что если, когда-то засядет писать мемуары или кто-то другой возьмется за ее жизнеописание, все было у него под рукой.
Вообще, она уже чувствовала приближение этого времени, когда оставит свою публику другим, не менее настырным и заряженным на успех, а сама переберется в загородный дом и там без суеты, без нужды каждодневно выглядеть королевой, в одном халате и мягких тапочках сядет у экрана старого друга и будет думать, с чего ей начать писать. Приближение этого времени она ощутила недавно, когда ни с того, ни с сего вдруг начала оценивать каждый свой поступок: так ли он совершен и почувствовала потребность советоваться с кем-то, скорее даже не с друзьями, а с кем-то более добрым и мудрым. С мамой, например, давно уже покинувшей этот мир. Именно перед ней она недавно почувствовала потребность оправдаться за то, что привела в дом молодого, талантливого и избалованного всеобщим вниманием Скворцова. «Ты не подумай, я не для постели его привела,- говорила она. – У него нет никого из близких, а парень срывается, мне просто жалко, если погибнет. А меня он уважает почти как мать, и я стараюсь повлиять на него, если еще смогу…»
А вот Дивнов подкинул возможность поговорить с человеком с того света. Странно, что она ничего не знала о таких его связях. Чертовы гастроли, с ними потеряешь все на свете!
Она осторожно набрала оставленный Дивновым адрес и дрожащими пальцами отбила по клавиатуре:
- Здравствуйте. Мне сказали, что я могла бы …- она остановилась: «Что я могла бы?» и продолжила:- посоветоваться с Вами… Правда, я не знаю, как обращаться к Вам… Дима Дивнов дал мне только этот адрес… А я – Альбина Мирная… И еще все меня зовут Матрона.
- Здравствуйте, Альбина Ивановна,- отпечаталось на экране.- Я знаю Вас. И даже когда-то брал у Вас интервью. Если вспомните, это было после Вашей победы на фестивале «Золотой Орфей».
- Если честно… Я тогда очень многим давала интервью…
- Да, конечно. Всех невозможно запомнить. А я - Владимир Волгарь, точнее Душа Владимира Волгаря, погибшего в автокатастрофе. Чем могу быть полезен?
- Душа… Это что такое, как она, или, вернее - Вы - выглядите?
- Как выглядит моя Душа, я не знаю. Ее видят только другие Души. А их я вижу как пятна света. Что-то вроде солнечных зайчиков. Отличаются они интенсивностью света и пятнышками на нем. Есть совершенно светлые Души и есть запятнанные, почти темные. Как у живущих в вашем, мире. Там же говорят: «Светлой Души человек» или «У него Душа чернее ночи». Здесь все так же, как жил человек в земной жизни, такая у него и Душа.
- Меня интересует Душа моей мамы. Она где? И какая?
- Точно могу сказать: она Здесь, в Пространстве. А в какой его точке, надо искать. Вы представляете, сколько здесь Душ, если от сотворения мира на Земле жили более ста миллиардов человек, и все они переселились сюда.
- Все-все?- вырвалось у Матроны.
- Нет. На Земле сейчас живут шесть с чем-то миллиардов их потомков, чьи Души постепенно тоже прибудут сюда, а их место на Земле займут их продолжения. Жизнь непрерывна, вернее даже вечна, принимая только разные формы бытия – или в виде вашей частицы на Земле, или в форме Души – в Пространстве.
- Господи, как все сложно,- отстучала Матрона.
- Скорее, как все мудро устроено Творцом,- поправил Волгарь. –Ничто не исчезает, бесконечно обретая иные формы… Даже то, что сгорело в огне, превратилось лишь в иную форму материи…
- В солнечный зайчик?- спросила Матрона.
- И в солнечный зайчик. Это высшее творение Создателя,- подтвердил Волгарь.
- А почему моя мама мне ничего не пишет?
- Ну, почему же? Общаются ваши Души. Мама вам снится, вы мысленно говорите с ней. Вы – часть ее, а ваша живая Душа – часть ее Души. И вы же понимаете друг друга? Для этого разве обязательно писать так, как я? Я пишу скорее для нечутких Душ, чтобы пробудить в них голос Совести. А вы слышите его и без меня.
- Спасибо,- тихо сказала Матрона, уже не печатая слово на экране, и он погас.