Чеснокова Г. Д.
Фразы и сверхфразовые единства в английском тексте В. В. Набокова
(на материале мемуаров «Conclusive Evidence» )
Иностранные термины, составившие ключевые слова заголовка статьи, требуют некоторого пояснения. Под фразой в данном случае понимается синтаксическая единица, соответствующая предложению с его выраженными признаками предикативности и коммуникативности. Сверхфразовое единство, или сложное синтаксическое целое, как правило, оформляемое на письме абзацем, определяется в новейших исследованиях как «синтаксическое построение, характеризующееся двуступенчатостью коммуникативно-мыслительного процесса, в котором на низшей ступени сочетается несколько отдельных коммуникативных единиц (предложений), образующих самостоятельные минимальные акты общения, а на высшей ступени происходит объединение этих единиц в одну единицу высшего уровня, составляющую единый коммуникативный акт и оформленную по законам данного языка» (Чесноков П. В.). Как отмечают авторы, в основе ССЦ лежит концепция динамического синкретизма, характеризующегося переходом языкового построения от одного качества к другому в процессе его формирования.
Прозаический текст воспоминаний В.В. Набокова «Conclusive Evidence», по нашим наблюдениям, представляет собою неиссякаемый источник информации о так называемом «динамическом синтаксисе», который в последние годы является предметом исследования в русистике (Арутюнова Н. Д., Бабайцева В. В., Буров А. А., Золотова Г. А., Покусаенко В. К., Чесноков П. В. ,Штайн К. Э.) и почти не известен под таким названием в английской филологии.
Как отмечают авторы, динамичность языка есть его направленность на поиск новых состояний плана выражения (Косериу Э.). Усложнение любой синтаксической структуры открывает путь к качественно новому раскрытию семантического потенциала в процессе функционирования единицы (Буров А. А.). Осмысление синтаксических связей и отношений с позиций их динамики, проникновение в глубину языковых категорий важно для понимания закономерностей организации коммуникативных единиц того или иного языка. Для русского языка характерна, как отмечают авторы, тенденция к усложнению синтаксической системы и постоянным внутренним преобразованиям её единиц. В языках аналитического типа, одним из которых можно считать английский язык, с одной стороны, наблюдается тенденция «экономии» языковых средств. С другой стороны, многие авторы отмечают расширение синтаксических построений в английских текстах модернистского типа за счёт деконструкции классических единиц синтаксиса, введения полупредикативных элементов, имплицирования предикативности, использования синтаксических параллелей, внесистемных элементов и др. приёмов (Манаенко Г. Н.,Улыбина Е. В. Чеснокова Г. Д. и др.).
В.В.Набоков, как известно, автор двуязычный. Мемуары «Conclusive Evidence» уникальны тем, что их текст даёт возможность сопоставить одинаковую (или схожую) в плане коммуникации информацию в двух вариантах её выражения- по-русски и по-английски. В. Набоков, по его словам, научился читать и говорить на английском ранее, чем на русском ( I learned to read English before I could read Russian). Свои произведения он писал одинаково талантливо на обоих языках. Прожив почти всю жизнь за рубежом и большую часть- в США, он владел английской речью даже лучше, чем родной русской. В этой ситуации интересен вопрос, как сочетались в одной голове две языковые ментальности, два языковых сознания, как функционировали разные по своему типу языковые системы, и прежде всего, системы связей и отношений между языковыми единицами, в сознании одного человека. Существовали ли они параллельно, переплетались ли они и взаимопроникали, создавая нечто третье-новую систему языкового мышления полиглота? Не навязывал ли В. Набоков динамичность русского синтаксиса английскому? Ответить на эти и другие вопросы можно в том случае, если изучить проблему на материале многих англоязычных авторов, таких же модернистов, как В. Набоков, его современников, отличающихся от него только своим «native language» и своим « national consciousness». С другой стороны, возможно, справедливо называть авторов, подобных Набокову, «Russia born American writer» ( Encyclopeadia Britanica), имея в виду интернациональный характер его жизни и творчества. В литературоведческие исследования о творчестве В. В. Набокова проникли довольно меткие термины, характеризующие художественный мир автора: «двоемирие» и «биспациальность» (по-видимому, от морфем bi и space- Г. Ч.) ( О. Дарк, М. Я. Дымарский, Ю. И. Левин). Думается, что понятие набоковского «двоемирия» можно отнести и к языку писателя: паритет, т.е. взаимососуществование в его творчестве английского и русского языков с их индивидуальными системными отношениями, дву- и многоязычие автора, языковая вариативность текстов и др. М. Я. Дымарский, говоря об особенностях модернистского нарратива В. Набокова и других авторов, ссылается на коды (поля), обнаруженные Р. Бартом в текстах О. Бальзака. Приложенные к текстам В. Набокова, эти коды , по мнению учёного, удваиваются, утраиваются, потому что «мультипликации подвергается количество точек отсчёта» (герменевтический «голос истины», семический «голос личности», символический «голос символа», акциональный «голос эмпирии», референциальный «голос знания и культуры» и др.).Известный автор, исследователь семантики нарратива Е. В. Падучева пишет: «…каждый голос ( точка отсчёта, код, ячейка- Г. Ч.) вводится с помощью эксплицитной модальной рамки), и этими рамками виртуозно манипулирует повествователь…Целостность композиции обеспечивается единством стоящего за текстом сознания- это сознание повествователя».
Уместно задать вопрос: каков механизм обеспечения единства сознания автора и связанной с ним целостности композиции его творения? Известно, что мифологическое сознание и практически все первые литературные тексты, даже грамматики и религиозные тексты, обретали свою целостность в форме стихотворной речи, основой для которой служил ритм и уже затем- некоторые синтаксические модуляции. Прозу характеризует сложное сознание с развитой системой логико-грамматических построений, связей и отношений. Чем сложнее и изощрённее мыслительные процессы, тем сложнее и изощрённее синтаксис прозы. Подобная взаимозависимость, на наш взгляд, может существовать до определённого предела, достигнув которого, мысль (сознание) должна “кодировать” информацию, создавая символы и идеографику. Чтобы выразить оттенки своего сознания, автор должен проникать в глубины языка, искусно владеть всем арсеналом языковых средств, манипулировать ими. По-видимому, не существует чётких критериев, по которым можно было бы отличить, что создаётся механизмом языковой грамотности повествователя, а что- его чутьём и интуицией. Здесь, на наш взгляд, лежит ключ к различению классических структур и индивидуальных, авторских, лежащих в основе модернистского синтаксиса, создающего некий барьер в тандеме «автор- читатель». «Восприятие художественного текста,- считает Ю. М. Лотман,- всегда борьба между слушателем и автором». Согласимся, что В. Набоков- трудный автор для читательского восприятия.
Проникновение в механизм авторского сознания, оформляемого синтаксическими построениями, не может осуществляться без изучения единиц синтаксических построений. В аппарате отечественной грамматики текста утвердились называния классических единиц: предложение (фраза) и сложное синтаксическое целое, или сверхфразовое единство как комплекс коммуникативно и темпорально связанных между собой предложений. Понятие сложная синтаксическая конструкция принимается не всеми и по сути определяет различные виды сочетаемости предикативных единиц и отношений между ними. Некоторые авторы пытаются номинировать текстовые понятия диктемы, кумулемы и клауземы (от англ. clause – предикативная единица- Г. Ч.) , установить взаимоотношения между « строчным единством», каким является абзац, названными единицами и предложением (Блох М. Я.). Учитывая малую разработанность и относительную новизну теории элементарных и предельных единиц номинации, предикации, тематизации и стилизации текста, мы остановимся лишь на внешних, формальных особенностях соотношения предложения (фразы) с единицами более высокого (сверхфразового) порядка, функционирующими в тексте.
Как отмечалось выше, материал текста «Conclusive Evidence»- благодатная почва для синтаксических изысканий, которые мы начали со статистического анализа строевых единиц текста и последующего их описания. Статистика дала следующие результаты:
1. Английский текст «Conclusive Evidence» содержит 15 глав, каждая из которых разделена автором на части в количестве 5, 4, 5, 4, 7, 6, 3, 5, 4, 6, 5, 5, 4,3, 3 в каждой главе соответственно.
2. Каждая часть (всего их в тексте 69) структурно делится на абзацы (они же – ССЦ, они же- «кумулемы») от 3 до 11 в каждой части .
3. Наибольшее количество частей и абзацев- в главе 5 , условно названной нами «Мадемуазель» ( 7 частей и 36 абзацев в них).
4. Наименьшее количество частей и абзацев- в заключительной главе 15 (3 части, 15 абзацев).
5. Средний показатель количества абзацев в главах- 22.
6. В некоторых случаях части и абзацы совпадают (часть 4 главы 5, части 4 и 5 главы 6, часть 5 главы 8, часть 3 главы 12- всего 5 случаев).
7. Кривая, если мы таковую представим в геометрическом пространстве текста и его структурных единиц, показывает наименьший объём частей (кумулем) в центре текста (глава 7) и в его конце (главы 13, 14, 15). Наибольший объём занимает текст 5 и 6 глав, посвящённых воспоминаниям о гувернантке Набокова и его энтомологических походах детства.
Количественный анализ соотношения структурных единиц текста, сопровождаемый анализом их тематизации, может дать исследователю необходимый материал для определения степени важности для автора того или иного эпизода или временного периода, зафиксированного в его памяти.
Следующим этапом анализа структуры текста явилось определение типов предложений, составляющих абзац, с позиций их отношения к предикативности. Для анализа были взяты абзацы, равные по объёму части главы. Таковыми явились 5 частей в главах 5, 6, 8, 12. Условные названия частей-«Мадемуазель», «Бабочки», «Ловля бабочек», «За столом», «В пролетарском поезде». Каждая часть-абзац содержат от 5 до 21 предложений (соответственно-10, 11, 11, 9, 21). 29% всего количества предложений составили предложения с одной предикативной связью, 50% составили полипредикативные единицы, 21% -переходные единицы с разной степенью осложнения и скрытой (имплицитной) предикативностью, выраженной, в основном, предикативными конструкциями чисто английского типа (герундиальные, причастные, инфинитивные конструкции и абсолютные конструкции, вербальные и невербальные). Таким образом, с учётом тяготения переходных конструкций к полипредикативным, общее количество «сложных» конструкций составило 71%.
Помня высказывания известного новатора в области английского синтаксиса Вейхмана Г. А. «Так ли просто простое предложение?» и «Сложное предложение: факт или фикция?», мы обратили внимание на почти полное отсутствие среди простых предложений В. Набокова единиц с классическим единичным набором членов предложения. Как правило, несмотря на свою монопредикативность, простые предложения осложнены двухкомпонентными подлежащими, сказуемыми двойной ориентации, эмфатическими оборотами (так называемые псевдосложные предложения), второстепенными членами, выраженными придаточными предложениями (клауземами), и их однородностью.
Мы исследовали также предикативную структуру предложений, составляющих по 2 абзаца в каждой части текста. Таковыми явились абзацы-части 5 главы 1, абзацы-части 3 главы 5, абзацы-части 4, 5, 6 главы 10. Общее количество таких абзацев-10, количество предложений-81, из них монопредикативных-24, полипредикативных-51, в том числе содержащих сложные синтаксические конструкции, или сложные предложения смешанного типа, предложений переходного типа-6. В процентном соотношении 63% составляют предложения сложные, большая часть которых перегружена конструкциями сверхсложного типа, получившими весьма неопределённое название- сложные синтаксические конструкции, которые, в отличие от сложного синтаксического целого (ССЦ), или сверхфразового единства, оформлены как одна минимальная коммуникативная единица с соответствующими знаками препинания.
Предпринятый нами количественный анализ структуры композиционных единиц приводит к выводу о необходимости тщательного системного изучения минимальной коммуникативной единицы-фразы ,или предложения и её роли в создании единиц более высокого коммуникативного (и когнитивного-!) уровня, одной из которых является ССЦ, или сверхфразовое единство. В заключение приводим пример одного из набоковских ССЦ и определяем параметры его синтаксической сложности (глава 7, часть 1, абзац 11, предложения 1 и 2):
Next morning, wet fields with misshapen willows along the radius of a ditch or a row of poplars afar, traversed by a horizontal band of milky-white mist, told one that the train was spinning through Belgium. It reached Paris at 4 p.m. and even if the stay was only an overnight one I had always time to purchase something- say, a little brass Tour Eiffel, rather roughly coated with silver paint- before we boarded, at noon on the following day, the Sud-Express which, on its way to Madrid, dropped us around 10 p.m. at the Le Negresse station of Biaritz, a few miles from the Spanish frontier.
Оба предложения в ССЦ объединены временем и пространством: в начале абзаца- указание на время, общее для всего отрывка (Next morning), в конце- указание на место назначения поезда (Biaritz, a few miles from the Spanish frontier). В середине текста- промежуточные показатели времени (overnight,4 p.m.,10 p.m.) и пространства (Belgium,Paris, Le Negresse ).Подобные дейктические
(указательные) качества текста являются основанием для объединения двух или более мелких единиц текста (предложений) в более крупную единицу- сложное синтаксическое целое (Дымарский М. Я.), или кумулему (Блох М. Я.), даже если они не будут выделены автором в абзац (параграф).
Композиционная последовательность членов предложения в конструкции может быть наглядно представлена следующим образом:
Предложение 1:
обстоятельство времени --- группа подлежащего ---простое глагольное сказуемое --- косв. дополнение --- прямое дополнение, выраженное клауземой, т.е. предикативной единицей.
Предложение 2:
подлежащее --- простое глагольное сказуемое --- дополнение ---обстоятельство времени --- and
обстоятельство условия, выраженное клауземой, --- подлежащее --- сказуемое ---дополнение , выраженное инфинитивным словосочетанием с парентезой и причастным оборотом внутри него --- обстоятельство времени , включающее в себя предикативные единицы (клауземы) с разными синтаксическими отношениями , обособленные единицы и уточнения, исполняющие функцию определения.
Подобное прочтение конструкции по принципу тема-рематического членения предполагает возможность выражения членов предложения предикативными единицами. Такой подход не отрицается грамматистами, но ставит под сомнение целесообразность выделения членов предложения только в простых конструкциях (Кобрина Н. А., Вейхман Г. А.) . Безусловно, обе фразы (оба предложения) являются сложными по количеству предикативных центров и единиц в них. Однако классическое построение с правильным порядком слов и отсутствием красочных распространителей характерно только для начала второй фразы :
It reached Paris at 4 p.m. and….. I had always time to purchase something…
Остальное пространство текста занято развёрнутыми единицами, содержащими в себе различные виды определений, нанизываемых на одну нить повествования, обстоятельств, вставленных не совсем в положенное для них место предложения, уточнения и вводные обороты, называемые обычно парентезой.
Структурное сопоставление текстовых единиц В. Набокова может порой дать довольно интересную информацию к размышлению не только относительно теоретических положений английской грамматики и индивидуального стиля автора, но и о внезапных, посреди гладкого мемуарного повествования, отступлениях от основного текста, оформленных лексически и синтаксически в одну единицу, название для которой ещё предстоит придумать грамматистам и стилистам текста. Такова небольшая текстовая единица из столь же небольших 3 абзацев, составляющих часть 4 главы 3 набоковского текста «Conclusive Evidence» ( кстати, этот пример демонстрирует , что понятия ССЦ , абзаца и кумулемы не совпадают, что смена художественного дискурса на публицистику возможна в рамках одной главы и что языковое сознание автора возвращается к классическим нормам и традициям языка, если не включаются воображение и синэстетствующая память):
The following passage is not for the general reader, but for the particular idiot who, because he lost a fortune in some crash, thinks he understand me.
My old (since 1917) quarrel with the Soviet dictatorship is wholly unrelated to any question of property. My contempt for the ;migr; de Kickovski, who «hated the Reds » because they «stole» his money and land, is complete. The nostalgia I have been cherishing all these years is a hypertrophied sense of lost childhood, not sorrow for lost banknotes.
The general reader may now resume.
Резкость и категоричность всего высказывания, которое названо автором «passage», обеспечивается «классическим» построением
текста, целевой преамбулой к основному тезису и резким, категоричным заключением, оформленным простым нераспространённым предложением, если не считать general и now, которые могут быть включены в состав субъекта и предиката соответственно. Единственное отличие синтаксической структуры английского текста от его возможного перевода ( не варианта! ) – использование бессоюзной подчинительной связи, не характерной для русского языка и столь обычной для английского.
Таким образом, текст мемуаров «Conclusive Evidence» характеризуется развитой синтаксической системой, динамичной в её функционировании, использующей коммуникативные единицы разной степени сложности: простые, осложнённые, сложные предложения и комбинации их сочетаний с явлениями последовательности, взаимопроникновения, инверсирования и расширения (распространения) главных и второстепенных членов предложения, введения внесистемных элементов, полупредикативных единиц и др. Исследователи английского синтаксиса и синтаксических систем текста вплотную подбираются к установлению новых синтаксических единиц на уровне текста, к которым они относят, вслед за сверхфразовым единством (ССЦ), единицы более высокого уровня- диктему, кумулему и др. Иерархия синтаксических единиц текста ещё не сложилась в науке , она вариативна и несколько расходится в английском и русском языкознании и у разных авторов. Дело не только в разных наименованиях , но и в оттенках понимаемого значения терминов.
Анализ синтаксических построений В. В. Набокова даёт
богатый материал для исследования стилизации модернистского
текста и наблюдений над динамическими процессами в сознании
автора как языковой личности. Предпринятое нами исследование
является начальным этапом системного изучения семантики и структуры
синтаксических единиц текстов В. Набокова, которое может быть
осуществлено в рамках научно-исследовательской работы студентов и
аспирантов факультетов иностранных языков.