Виталий Александрович Довбыш был участковым инспектором милиции с незаурядной внешностью: ростом около двух метров, косая сажень в плечах. Он был больше похож на былинного русского богатыря, чем на работника правоохранительных органов, но при этом очень начитан и образован. Ему было чуть за тридцать лет, но из-за своей принципиальности был только «старлеем». На его памяти сменилось много руководителей, но он всегда оставался при своем мнении, что ужасно раздражало начальство.
20 апреля 199.. г. он заступил на суточное дежурство. Вместе с ним дежурил водитель Владимир Кошкин. Интересная личность. Невысокого роста, среднего телосложения... Он постоянно шутил. Улыбка не сходила с его уст. В милиции был уже более двадцати лет и уже мог уйти на пенсию, но работа ему нравилась, да и график устраивал. Однажды очередной начальник райотдела приехал на работу чуть раньше обычного и увидел такую картину: Кошкин сливал с «дежурки» сэкономленные им за дежурство несколько литров бензина, чтобы заправить свою «ласточку» – синий «ушатый» запорожец. От возмущения несколько секунд он не мог ничего сказать.
Наконец, справившись с собой, он закричал:
- Кошкин! Твою мать! Так вот, куда девается бензин! Вы мне жалуетесь что мало дают, а сами…
- А я это…на зажигалочку… она у меня бензиновая, вот он и кончился…
- Несколько литров на зажигалку? - спросил начальник.
- Ага, у нее большой расход, и я, это, в последнее время больше курю… поэтому не хватает…
Начальник улыбнулся и сказал:
- Так, смотри чтобы я больше этого не видел… А то на спички переведу.
С того момента, если на «дежурке» раньше времени заканчивался бензин, он в шутку говорил: «Идите к Кошкину, пусть с зажигалки сольет».
В дежурке зазвонил телефон.
- Алло, милиция?
- Да, что у Вас случилось?
- Я студент медуниверситета, гражданин Марокко, вместе со своим земляком, тоже студентом медуниверситета, гуляли по о. Хортица. Вместе с нами были две девушки. Вдруг мы увидели, что по дороге идет колонна молодежи с нацисткой свастикой. Увидев нас, они достали палки и начали бежать к нам. Я залез на дерево, у меня есть мобильный телефон, вот вам и звоню.
- А где друг?
- Рядом со мной, на соседнем дереве.
- А девушки?
- Их не тронули, они ушли.
- Хорошо ожидайте.
Дежурный набрал по внутреннему телефону Довбыша.
- Виталик, бери водителя и поезжай на о. Хортица. Там скинхеды на деревья двух студентов медунивера, марокканцев, загнали. Наведи там порядок.
- Хорошо… А чего это они там сегодня собрались? Какое сегодня число? Точно, они отмечают день рождения Гитлера. И нужно же было именно сегодня студентам дружественной страны, но с темной кожей, пойти прогуляться на Хортицу.
Через полчаса милицейский УАЗик ехал по Хортице. Вынырнув из-за крутого поворота, водитель резко затормозил: перед ними появилась колонна скинхедов возрастом от тринадцати до восемнадцати лет. Их было немного, человек двадцать, но все выбриты налысо и одеты в униформу со свастикой. Несколько человек несли фотографии Гитлера и скандировали нацистский лозунги. Увидев милицейский автомобиль, бросились в рассыпную.
- Володь, открывай заднюю дверцу, принимай «скинов»! - крикнул Довбыш и выпрыгнул из еще не успевшего остановиться автомобиля. Он, как большой медведь, хватал их за шиворот и по несколько человек тянул к машине. Через минуту все было кончено.
- Вова, сколько у нас лысых?
- Семеро!
- Хорошо, поехали в райотдел, только спроси у них, где и на каких деревьях марокканцы сидят?
Вскоре они подъехали к двум высоким деревьям, стоявшим на обочине дороги. Виталий Александрович вышел из автомобиля и крикнул сидящим на деревьях марокканцам, чтобы они слазили. Когда те слезли, Довбыш спросил, будут ли они писать заявления в отношении «скинхедов». Те отрицательно закачали головой, пояснив, что боятся мести.
- Тогда следующий раз с девушками идите в кино или цирк. Нечего по лесу шастать, экстремалы…
Приехав в райотдел, Довбыш посадил привезенных «скинов» в кабинет и принялся записывать их полные данные и телефоны родителей, чтобы передать им чад, которые заигрались в нацистские игры. Он понимал, что после развала СССР не стало кружков по интересам, и много молодежи было предоставлено самим себе. Некому подсказать им верное направление в развитии, а многие фильмы, показываемые по телевизору, часто воспевают ложные цели, пропагандируя культ силы и денег.
Он записал данные и позвонил почти всем. Оставался последний парень. На вид ему было около тринадцати лет, невысокого роста, худощавого телосложения, налысо выбрит.
- Как твоя фамилия, имя, отчество? Какого года рождения?
- Старлей, ты че совсем попух? Хватит тут заниматься «ментовским» беспределом, мы никого не трогали, ничего не докажете, я свои права знаю. Ты вообще знаешь, кто мой батя? Да завтра ты здесь работать не будешь, если повезет, дворником устроишься…
Сказать, что Виталий Александрович был удивлен - значит, ничего не сказать. Он опешил от такого хамства, ведь даже его поднадзорные - люди, которые провели за решеткой ни один год, не могли себе такого позволить.
- Что ты сказал? - переспросил участковый.
- О, да мы еще и глухие! Глухой мент! Ха,ха,ха… - засмеялся парень.
«Главное не сорваться, а то он… станет загадкой для травматолога» – подумал Довбыш. Совладав с собой, он записал данные наглого парня и домашний телефон. Перезвонив ему домой, сказал, что их сын находится в милиции и пусть за ним приезжают и забирают. Через полчаса к центральному входу райотдела подъехал автомобиль «БМВ» последней модели. Водитель вышел и открыл двери со стороны пассажира. Из автомобиля вышел мужчина на вид около сорока лет, среднего роста, одетый в дорогой костюм. Он зашел в помещение райотдела и обратился к дежурному.
¬ -Мне полчаса назад звонили, сказали, что мой сын находится у вас, с кем я могу поговорить по данному поводу?
Дежурный подвел его к кабинету участкового. Приоткрыв дверь, спросил:
- Виталик, тут папа последнего «неопознанного таланта», пусть заходит?
- Да пусть, заходит, только сына его приведи минут через десять.
Мужчина зашел и представился
Коклюшкин Сергей Федорович, зам. директора металлургического комбината. Это вы мне звонили?
- Присаживайтесь, да это я звонил. Сегодня ваш сын, вместе с другими «скинхедами», напал на граждан Марокко, пытались их…
- Товарищ старший лейтенант, - перебил его Коклюшкин, - вы, вероятно, ошиблись, моего сына водитель утром отвез в элитный лицей, где он и должен находиться…
- А ваш сын лысый?
- Нет, вы что! За кого вы нас принимаете! - возмутился Сергей Федорович.
- И униформу он не носит?
- Конечно, нет! Может, кто-то из друзей назвался его именем?
- Ладно, не будем гадать. Сейчас его дежурный приведет.
Через несколько минут отворилась дверь, и дежурный завел парня в кабинет. Он с ухмылкой глянул на участкового.
- Что я вам говорил, приедет папа, и вам…
Договорить он не успел, папа подскочил со стула, одной рукой схватил его за куртку, а второй начал давать подзатыльники.
- Ах ты, мразь! - кричал он. - Твой дед погиб на войне, сражаясь с фашистами! А ты …ты еще и лысый!
Довбыш подождал несколько секунд, не вмешиваясь в процесс экзекуции. «Это тебе за глухого мента…» - с ехидцей подумал он. Видя, что дело набирает серьезный оборот, встал между ними.
- Все, хватит, дома будете воспитывать, - сказал Виталий Александрович.
- Можно я отведу его в машину? - спросил Коклюшкин.
- Отведите и возвращайтесь. Вам нужно написать обязательство явки о том, что завтра на 08.00 придете вместе с сыном в криминальную инспекцию по делам несовершеннолетних.
Когда он вернулся, то извиняющимся тоном сказал Довбышу.
- Простите моего сына. Я весь день на работе. Воспитанием сына занимается жена, но ему, как видно, не хватает мужской руки. Утром его нормального в костюме отвезли в лицей, а сейчас он непонятно в чем еще и лысый… Я постараюсь уделять ему больше внимания.
- Хорошо, только объясните ему, что нужно уважать старших. А то такое поведение до добра не доведет.
На следующий день ровно в 08.00 Коклюшкин с сыном приехали в райотдел. Коклюшкин-младший, зайдя в помещение, начал со всеми, включая уборщиц, здороваться и желать хорошего дня. И только его левое ухо, которое было сильно красным и неестественно оттопырено, говорило о том, что профилактическая беседа папы прошла в нужном русле.