Глава 17.
Сарафанов быстро шел по длинному коридору редакции, коротко заглядывая в каждый кабинет, пока не сообразил, что свободным сейчас должен быть кабинет Нины, если кто-то уже не устроился в нем раньше него. Заглянул – пусто. Сел за ее стол, включил компьютер. И, пока ждал, когда загрузится программное обеспечение, успел поругать и Нину, и хозяина еженедельника за то, что она не требует, а он жидится потратиться на более совершенную технику. «Ну, давай, давай,- подгонял он меняющий форму курсор.- Волгарь у нее на «Рабочем столе», в «Адресах» или в «Контактах»? И кто у нее там?»- Он побежал курсором по открывшемуся окну «Контактов». – Администрация,.. правительство,.. мэрия,.. минсоц,.. личное! Вот это мы и проверим! И чего я, дурак, не заглядывал сюда раньше? Она, видите ли, не возражает пересесть на девичью фамилию! А на какую потом?»
В убегающем вверх списке мелькали знакомые фамилии депутатов, клерков, директоров предприятий, но ни одну из них он почему-то не примеривал в качестве замены для своей. Ага, вот и адрес почты Волгаря! Он дважды кликнул его мышкой и стал ждать открытия окна почты. «Не возражает… А кому ты на хрен нужна? Оперилась с моей помощью, готова сорваться? Ну-ну! Посмотрим, где еще водятся кретины, вроде меня?»
Открылось окно почты.
- Здравствуйте, Владимир! Это Сашок Сарафанов на связи. Есть пара свободных минут?
- Есть. Здравствуй, Саша,- выплыло на экране.- Что у тебя случилось?
- Слушай, я тут в «толстушке КП» вычитал, как хоронили Япончика, вора в законе. Он Там у вас не появился?
- Не знаю, не видел.
- Ну, ты что? Его вчера на Ваганьковское несли. Представляешь, в дубовом гробу с кондиционером! Ты только прикинь - дубовый ящик с кондиционером и со светом внутри... А ты не в курсе?
- Саша, у нас Здесь Души. А гробы остаются за порогом, в земле. С кондиционерами они или с простыми рюшками. И Душу твоего Япончика это уже не волновало – как его несли, в чем и с чем. Появилась она Здесь или нет, сказать не могу – не думал я пока о Ней.
- Неужели не интересно?- спросил Сарафанов.
- Интересно было бы видеть, насколько она чиста, получит ли Адрес для обратной связи с миром живых. Но пока не вижу ее, значит что-то мешает ей появиться в пространстве Вечных Душ.
- Ну, все равно, я тебе расскажу. Представь: толпа народу у Ваганьковского, одни братки с пудовыми цепями на шее, тьма венков и букетов, нашего брата близко не пускают. Не видел никогда, чтобы так кого-то хоронили. Ну, разве раньше политиков так носили. И что выходит? Хочешь иметь приличные похороны, будь политиком или вором?
- Это если ты хочешь жить только ради похорон. Но от человека должна оставаться память. Для этого Там ставят памятники на кладбищах и на площадях. У кого-то остаются книги, картины, научные разработки, музыка – да много всего может оставить человек на память о себе. Что оставил Япончик? Пышные похороны и имя среди воров?
- Слушай, не только среди них. Говорят, вся знатная Москва приезжала прощаться с ним ночью. И не только Москва. Но они светиться не хотели.
- Значит, Совесть не позволяла им прощаться с ним днем. И это говорит о том, что Совесть покойного была не чиста.
- Совесть… Совесть… Много ты получил со своей Совестью?- раздраженно спросил Сарафанов.
- Я получил то, что имеет моя Душа.
- И много?
- Вечность, Саша, вечность. И возможность отвечать на вопросы живых, видеть их Души, знать помыслы, предупреждать…То есть быть Здесь и как бы оставаться Там, среди вас. Разве мало?
- Ладно. А там-то, у себя, ты чего видишь?
- Всё, о чем подумаю, что захочу видеть.
- Вообще, это класс! А о чем люди думают, можешь понять? Вот о чем сейчас Нинка думает?
- Вижу, что у нее сейчас тяжело на Душе и виной тому ты, Сашок.
- Да ладно! Что я такого ей сказал?
- Тебе лучше знать. Почаще, Саша, спрашивай себя, в чем ты неправ. Извини, мне надо ответить на другие вопросы,- сказал Волгарь, и экран монитора у Сарафанова погас.
«Старый козел!»- вырвалось у Сарафанова, и он хлопнул ладонями по клавиатуре, от чего экран сразу вспыхнул, и на нем всплыли слова:
«А вот этого лучше не надо, Саша».- И экран снова погас.
- Эй, чего не надо-то?- спросил Сарафанов пустой кабинет. И, поняв, что Волгарь слышит всё, даже когда нет прямой связи с ним, Сарафанов зажмурился от ужаса, подумав: «Это что же, теперь слова не скажи? А почему я раньше ничего об этом не слышал? Ну, Волгарь устроился…»