повесть
Глава 1. УЧИТЕЛЬ.
Он был женат и эгоистичен.
Он умел доставлять себе маленькие радости...
Юля говорила Ему: «Я буду любить тебя вечно», - не имея никаких сведений о вечности, не зная, что такое любовь, и может ли любовь длиться вечно. Она говорила: «Ты самый умный и самый красивый на свете. Такие руки, как у тебя, я видела на картинах. Как мне нравится смотреть на них, когда ты играешь».
Нежных слов было много, как ромашек в поле.
1.
Будучи барышней романтичной и увлекающейся, в то время, когда подружки интересовались артистами и развешивали их фотографии на стенах своих комнат, Юля влюблялась в поэтов. Портрет самого любимого поэта, Михаила Юрьевича Лермонтова, стоял на её письменном столе в красивой резной рамочке.
Юлины предпочтения не мешали ей быть девушкой вполне современной, в меру мечтательной, порой задумчивой и грустной но, уж точно, не тихоней. Как и в школе, так и среди нынешних подружек, Юля слыла первой модницей. Она носила короткие, а случалось, и очень короткие юбки, «сапоги-чулки» и успешно осваивала нелегкую науку макияжа.
Она любила лирические песни и романсы. И при каждом удобном случае не отказывала себе в удовольствии исполнить что-либо из своего, постепенно сложившегося в «Историю Любви», репертуара. В эти мгновенья она сливалась с музыкой воедино, и становилась от этого счастлива и, как-будто, бестелесна, улетая вместе с мелодией в другие, далекие миры. И само произведение вызывало у неё восторг, и наличие отзывчивых слушателей радовало не меньше. А слушатели не переводились. Это были гости и друзья дома, летними вечерами – соседи с раскрытыми окнами, подружки. У неё было неплохое меццо-сопрано и слушать её непрофессиональному уху было довольно приятно. Ну, а профессионал, скажем так, не прошёл бы мимо, а обязательно предложил бы Юле свои услуги в качестве репетитора, или... попеть дуэтом. Тексты этих песен были полны любовной грусти, мелодии чувственны и проникновенны, а исполненние подкупало своей икренностью. Оно трогало душу, и представлялось, что эти откровения рождаются в вашем собственном сердце... Ничего удивительного – Юля пела старинные русские романсы.
Родители её были люди образованные, имели хорошую библиотеку, читали и приучили к чтению дочь. Все годы учёбы в школе Юля исправно прочитывала книги из школьной программы, в которую, «сколько бы эту программу не ругали, были включены вершины литературного творчества», - слышала Юля разговоры родителей между собой. Из домашней библиотеки, где было много современной литературы и старых книг изданий минувших лет,а в толстой папке синего цвета хранился по крупицам собранный СамИздат, Юля обращала свои взоры к Бунину, Тургеневу... Её настольной книгой был роман Стендаля "Красное и чёрное".
Чтение романов постепенно стало неотъемлемой частью Юлиной жизни. Просеиваясь через сознание, как через сито, эти романтические страсти и переживания, содержащие отнюдь не цифры, с которыми Юля не дружила со школьной скамьи, постепенно накладывали отпечаток на её мысли и предпочтения.
В период описываемых здесь событий Юля была уже студенткой первого курса музыкального училища. Любовные диалоги и переживания героев романов, в которые юная Юля погружалась глубоко и серьёзно, нередко уже выражали её собственные чувства. Это почти не сказывалось на поведении, но путало картинку мира. Родители же не сумели разглядеть, что их дочь немного заблудилась во времени, и, считая её уходы в себя издержками взросления, ограничивались общими замечаниями. Она обижалась и не хотела с ними разговаривать. Иногда ей казалось, что её никто не любит.
Примерно в это время ей подвернулась новая книжка, и все Юлины переживания оказались, как-будто, продублированы. Роман назывался «Совершеннолетние дети», автором которого являлась Ирина Вильдэ. Героиня книги и Юля были одногодками. Каждое движение души описываемой героини казалось знакомо Юле. Она сопереживала ей и немного завидовала её интересной жизни, окружению. Себя же она жалела, как жалеют иногда раздавленную и никчемную букашку. Юля была уверена, что эта девушка не пошла бы на танцы, куда однажды её пригласила подружка из параллельной группы. Хотя Юлина мама и поддержала этот «проект», рассказав, как в молодости ходила танцевать в Дом офицеров и чувствовала себя там настоящей леди, дочка потом пожалела, что согласилась. Впечатление от вечера осталось неприятное. Она тщательно готовилась, а в результате: «Толкотня, жара и, вообще как-то, всё не очень... стой и нервничай, пригласят тебя или нет, кто пригласит, и как это будет выглядеть. Не знаю, на какие танцы ходила мама, но уж точно, что не на такие».
«Болтаться» по вечерам с компанией в парке ей не понравилось сразу, особенно, когда один из парней принёс бутылку дешёвого вина и друзья распили его на лавочке, прямо из горлышка. Было неприятно слушать дебильные анекдоты и дурацкие шуточки, участвовать в глупых розыгрышах и обидных приколах, даже, если прикалывались не над тобой. Ей мешало ещё что-то, но она не могла это для себя сформулировать. «Правильные, обыкновенные» мальчики не появлялись на этих сходках, но они и не нравились Юле. Не ходили в парк и «прилежные» девочки, которых Юля уважала, но дружить с ними ей было скучно.
В этих, стихийно сформированных, компаниях первокурсников, где ещё не сложились «дружбы», царил естественный интерес Адама и Евы друг к другу, приправленный неясными желаниями у девочек, вполне конкретными у мальчиков и отсутствием навыка «плавать на середине речки»: или целые дни в обнимку с учебником, или полный отрыв. Возраст такой – с родителями, уже «не»... друг с другом, ещё «не». Впрочем, просуществовали эти компании недолго. Вчерашние школьники быстро взрослели.
... «Нет, чем проводить так время, лучше уж дома сидеть», - решила Юля. Но сидение дома ей было невмоготу. Приходилось завидовать не только «книжной» девушке, потому что у неё уже была любовь, но и своим девчонкам, которые могли позволить себе делать вид, что отбиваются от сорванных «наглецами» поцелуев и откровенных «лапаний».
Втайне Юля мечтала примерно о том же... а часами просиживать за инструментом не хватало терпения, другое дело – поиграть для души. Но, чтобы серьёзно заниматься, необходимо было постоянно наседать на себя. Юля же, обычно такая энергичная и деятельная, томилась от скуки, «мотаясь из угла в угол». И только желание быть в числе лучших заставляло ее «заняться делом».
Ей опять, как маленькой девочке, хотелось внимания и ласки, которых не хватало со стороны любящих её, но придерживающихся строгих правил воспитания, родителей. Порой, Юля ощущала себя чужой в своей собственной жизни, порой, забытой на необитаемом острове.
Однажды ей «повезло» и её пригласил на свидание самый красивый мальчик на курсе. Он учился в параллельной группе и, встретившись поочерёдно с каждой приглянувшейся девочкой «из своих», оказал честь Юле. Они встретились два раза и сходили в кино. Юля очень ждала, что, воспитанный и одетый с иголочки красавчик поцелует её, или «хотя бы, только посмеет»... Но её не поцеловали и на свидание больше не пригласили.
Юля очень хотела влюбиться в кого-нибудь, поэтому появился ещё один, тип с криминальными наклонностями, быстро отвергнутый и тут же забытый ею.
Юля взрослела, в ней просыпалась женщина, а она всё еще смотрела на мир глазами ребёнка, и примеряла его на себя, словно девочка новое платье. Иногда она вставала «не с той ноги», ходила по квартире, будто что-то потеряла, подолгу стояла перед зеркалом, пристально всматриваясь в него неподвижным, изучающим взглядом, настойчиво выясняя с ним личные отношения.
Юля с нетерпением ждала перемен.
2.
Всё изменилось, когда Юлю, в начале второго учебного года, почему-то перевели к новому учителю. Она вошла в его класс, где, как в любом другом классе для индивидуальных занятий, стояли стол, несколько стульев и пианино. Юля шла на урок, но пришла на свидание с Ним... которого раньше знала, как преподавателя по классу фортепьяно. Учитель нежно взял её руку в свою, чтобы «сделать замечание по постановке пальцев и всей руки от локтя», и внимательно посмотрел ей в глаза. На следующем уроке она уже знала: «Он прочитал её душу». Чуткий учитель почувствовал, из каких ингредиентов приготовить «душевный коктейль» для Юли.
Помимо разбора надоевших этюдов Черни для беглости пальцев, он сам играл для неё, пытаясь угадать, что бы она хотела услышать, или, хотя бы, в каком характере. А играл он, мало сказать, прекрасно... Иногда предлагал поиграть в четыре руки. Они разговаривали на разные, не касающиеся музыки, темы. Она декламировала ему стихи своих любимых поэтов, он открывал ей новых и рассказывал много жизненных историй. А как они хохотали над смешными рисунками, когда однажды он принёс из дому альбом Бидструпа, художника-карикатуриста, о котором Юля раньше и не слышала, специально, чтобы посмотреть вместе с ней!
Теряя голову от опасной близости к нему, она силой заставляла себя по окончании урока вежливо попрощаться и уйти. И с каждым разом время пролетало всё незаметнее, и уйти Юле становилось всё труднее. Они засиживались допоздна, поскольку Юлин урок стоял в его расписании последним, и однажды учитель провожал ее домой. Она, поначалу смутившись, по дороге совсем забыла, что изначально у неё мелькнула в голове мысль: «В этом есть что-то неприличное». Но она отогнала её, уступая желанию находиться рядом с ним.
Учитель, увлечённый своей студенткой, позднее всё же начал опасаться её смущённых, направленных на него, взглядов, особенно, когда он и его студентка находились в окружении других студентов и преподавателей... ещё более его тревожили иные, исходящие от неё сигналы, обжигавшие его мужскую сущность. Подобные отношения, и без лишней экзальтации были чреваты для него самыми неприятными последствиями. Но, несмотря на опасность, которая только будоражила его нервы, отступать не хотел. Ему было приятно слушать звенящие, как ручей, Юлины музыкальные трели, а её явная влюблённость, которую он чувствовал каждой клеточкой своего тела, повышала самооценку. В ответ он окружил девушку заботой взрослого человека, постоянно давал понять, что она ему интересна. Он притягивал её своей деланной загадочностью, играл манерами, точнее сказать, манерностью... а заодно, не прилагая особых усилий, вызывал у неё лихорадку, следовавшую за его, как бы, случайными прикосновениями. Он соблазнял Юлю.
У него были голубые глаза, светлорусые волнистые волосы, чувственный рот и низкий бархатный голос, не сочетающийся с его внешностью «городского разлива Леля», тридцати шести-семи лет от роду. Незаметно он стал её героем. А когда учитель преподнёс ей, записанную на слух, партитуру мелодии, звучавшей в картине ещё шедшего на экранах сериала «Семнадцать мгновений весны»!.. она была покорена окончательно. Юля разучила эту мелодию и исполнила сначала своему наставнику, потом перед сокурсниками. А те удивлённо спрашивали: «Где ты достала ноты? Неужели, на слух взяла?». Она не отвечала, но в душе гордилась абсолютным слухом своего кумира.
Её движения стали томными, как в замедленном кино, взгляд – блуждающим и немного рассеянным. С тех пор, как в ней пробудилась чувственность, она не хотела, «чтобы случилось всё, как у всех», и поэтому роковую неординарность ситуации, не сумев правильно понять, приняла «за ту самую встречу».
Юле казалось, что он необыкновенный, ведь Максим Викторович нравился очень многим студенткам, девочки часто говорили о нём. Аллочка, у которой учитель был постояно «на языке», буквально сходила от него с ума и сводила с ума всех своими бесконечными разговорами о нём. Раньше Юлю эти разговоры не затрагивали. Всё началось, когда он стал её учителем. Очевидно, повышенному интересу к нему со стороны студенток была отведена своя роль в этой истории. Юля, искавшая любовь, влюбилась в «самого, самого»... или вообразила, что влюбилась, польщённая вниманием и интересом к себе.
А ему явно было хорошо с ней. Он с радостью шёл на, уже порядком надоевшую, преподавательскую работу, чтобы увидеть Юлю и встретиться с нею. Хождение по острию ножа подливало в кровь адреналин и вдохновение. Он много музицировал, даже взял в руки, когда-то не оправдавшую его надежд, и, поэтому заброшенную, скрипку. Он был полон сил и рядом с Юлей чувствовал это каждой клеточкой своего поющего тела, стоило лишь послушать его в дуэте со скрипкой. Он был женат и эгоистичен. Он умел доставлять себе маленькие радости и стремился достичь вершин наслаждения жизнью. Он раскручивал свой неожиданный роман.
Юле не с кем было поделиться, когда её сердце тронуло первое чувство... А вокруг уже бабочками порхали целые фразы из любимых романов и романсов... Она ловила их и, повторяя про себя, ещё больше раздувала полыхавшее в ней пламя.
3.
Учитель сидел возле студентки, привычно, заперев дверь на ключ. В тот момент, когда её пальцы коснулись холодных клавиш инструмента, он неожиданно обнял девушку за талию и, приподняв, опрокинул на стол. Ладонью прикрыл ей рот и прошептал: «Юлия, сегодня ты станешь моею!». Каждый последующий шаг он выстраивал, как мастер выстраивает мизансцену. Тёмное закрытое платье, мысленно названное «монашеским», спущенные чулки, вызывающая белизна обнажённых ног... Все эти продуманные тонкости рождали в нём изощрённые чуственные переживания - он, будто со тороны наблюдал за игрою двух актёров, одним из которых был он сам...
Когда всё закончилось, она обнаружила себя полностью раздетой, а её учитель стоял в одних носках и весь взмокший, чем вызвал в ней подступившую к горлу волну тошноты. От полученного шока Юля не почувствовала боли, когда он овладел ею, но увидала, сначала на его, а потом и на своём теле, бурого цвета разводы, оставшиеся после первой близости девственницы с мужчиной, которые породили в ней отвращение к себе самой. Но Юля отвергла свои истинные переживания... Она была с Максимом Викторовичем нежна и ласкова.
... Кое-как приведя себя в порядок, девушка, очень по-женски, прибрала всё вокруг, причесала Максима Викторовича, поправила ему рубашку и галстук, как-будто, для неё это было привычным делом... Но она едва держалась на ногах и с трудом справилась со своей одеждой. И всё же от помощи вежливо отказалась. Одеваясь, она заметила, что край её платья испачкан кровью и чуть слышно прошептала: «Боже, какой позор. Хорошо, что сейчас осень и у меня есть плащ». Этой фразой она поставила на сегодняшнем дне точку, с надеждой, что завтра в её жизни всё будет так же прекрасно, как было раньше.
Он пошёл провожать её. На следующий день Юля никак не могла восстановить вчерашние события, а о том, что произошло между ней и Максимом Викторовичем в классной комнате, она старалась не вспоминать.
Студентка исправно приходила на занятия... где каждый раз доказывала учителю свою любовь. Со временем Юля освоила науку «страсти со спецэффектами», научилась находить задаваемый Максимом ритм и, когда он хотел, она «выступала на бис». А хотел он всегда.
Иногда он желал видеть её пылкой. Но холодная она ему нравилась даже больше – тут она была естественна, и своим равнодушием сводила с ума. Он часто брал её, как куклу, когда она даже не двигалась. Это заводило его. Но хотелось разнообразия и Юля ему ни в чем не отказывала.
Она полюбила его обнажённое тело, абсолютно лишённое волосяного покрова, тонкое и одновременно крепкое и сильное - охотник, ловкий и неутомимый... и возненавидела за кажущуюся хрупкость и мнимую мужественность.
Наряду с интригующей тайной, окутывающей их отношения и ставившей Юлю, по её мнению, в ряд «взрослых и опытных женщин», ей всё чаще казалось, что она играет роль в спектакле, затянувшемся надолго и постепенно вытягивающем из неё жизненные соки.
Но она упорно говорила: «Макс, я буду любить тебя вечно».
Хотя, сомнения и противоречия, и взаимоисключающие друг друга вопросы и ответы, появились, ещё когда он в первый раз, играя с ключом, как бы машинально, замкнул дверь, и ей стало неприятно от этого... она ещё долго отказывалась признаться себе, что «вляпалась». Ведь, уже тогда, в самом начале, её что-то настораживало. Этот его взгляд... Но воспалённое сознание услужливо подсказывало, что, среди всех, он выбрал именно её. Плохо это или хорошо, оказал ей небожитель честь или взял то, что само шло в руки, она не знала, и часто меняла мнение на этот счёт. Юля не могла никому доверить свою тайну, сначала опасаясь за него, потом заботясь о себе. Но было неспокойно на душе, и так мучительно хотелось его видеть и так мучительно... от него бежать...
Бежать? Он «увидел» её до того, как она вообще обратила внимание на него, как на мужчину. Именно этим объяснялась причина её внезапного перевода к нему - Макс как-то сам рассказал ей об этом. И только один Бог знает, чем он сумел это обосновать перед начальством. Как потом выяснилось, преграды лишь активизировали его энергию, и он брал эти барьеры с азартом спортсмена. Сейчас невидимая паутина, сотканная из его необузданных желаний, надёжно держала попавшую в неё муху-цокотуху.
Он покупал два билета в кино, один из которых накануне отдавал ей. Они приходили в кинотеатр, расположенный на окраине, в полупустой зал, каждый сам по себе, и садились рядом, как чужие. В темноте он перебирал её пальцы, ласкал и целовал руки, гладил колени и внимательно смотрел на экран. По окончании сеанса они расходились, каждый в свою сторону. Она оборачивалась и смотрела ему след. Девушка чувствовала себя униженной. Когда позднее он пытался обсудить с ней фильм, она не всегда бывала в теме, но учитель не придавал этому значения. В конце концов Юля отказалась от посещений кинотеатров.
Однажды в воскресенье он пригласил Юлю в парк. Это был смелый поступок с его стороны – пойти в городской, часто посещаемый, Центральный парк. Они прогуливались по аллеям, вошедшим в золотой сезон осени. Тишина старого парка окутала Юлю покоем и умиротворением. Он, перебирая её пальчики, мягким, приглушенным баритоном создавал фон и завершённость картины, а также иллюзию гармоничности их отношений, созвучную гармонии окружающего мира.
И тут навстречу им вышла, в шали пёстрой расцветки, наброшенной поверх плаща, педагог по вокалу, хорошо знавшая эту студентку. Темпераментными движениями и яркостью всего своего облика она разрушила атмосферу идиллии. Появление на их территории этого персонажа ввергло двоих, мирно беседующих, в воронку страха и паники. Остолбенели все втроём, особенно смутилась вокалистка. Санкций не последовало, как не последовало и подобных непродуманных прогулок.
Он давал ей деньги и отправлял в студенчекую столовую. Иногда они появлялись там почти одновременно, выходя из одного кабинета, но спускаясь на первый этаж с разных лестничных пролётов. Его присутствие рядом с ней, в небольшом помещении и в окружении посторонних, когда еще горели губы от поцелуев и были перекручены в спешке колготки, почти лишало её чувств.
Состояние опасности и тайны придавало ещё больший накал взвинченной нервной системе девушки. Её часто бил озноб и хотелось плакать. Она сделалась несдержанной и готовой ко всякого рода выпадам. Она громко смеялась, в одиночестве подолгу истерично рыдала, и начала сильно краситься.
Родителям становилось всё труднее справляться с её грубостью и они предпочитали «с хамками» не общаться. Они не понимали, что происходит с их девочкой. В доме на время затихли звуки пианино и чистые интонации поставленного меццо-сопрано. Юля много времени проводила у однокурсницы Аллы, которой Юлина мама не симпатизировала.
Он решал за неё задачки по гармонии. В конце концов, Юля совершенно перестала интересоваться ими, а впоследствии не могла решить и самую простую. Успеваемость снизилась по всем дисциплинам.
Преподавательница по хоровому дирижированию всё чаще высказывала своё недовольство Юлей: «Юля, я тебе поражаюсь. Что с тобой происходит? Ты не работаешь над партитурами, пропускаешь занятия. Ты меня знаешь, я этого не потерплю. Посмотри на Надю. Девочке так тяжело всё даётся. Но она работает. Ты стала от неё отставать».
Совсем недавно Юля была её лучшей студенткой.
Она выходила «на минутку» из аудитории и исчезала надолго. В это время у Максима бывали «окна», о которых она была предупреждена им заранее, и её затягивало в эти «окна», словно магнитом.
У неё насчитывалось огромное количество пропусков. Ей можно было бы вообще не посещать занятия, она всё равно на них ничего не слышала и, по сути, потеряла всякий интерес к учёбе. Юля с трудом сдавала зачёты. Её неоднократно вызывал к себе заведующий отделением и, как обычно в беседах такого плана, не очень вежливо, но клятвенно обещал «выгнать её вон».
Индивидуальные занятия по фортепьяно проходили на столе в классной комнате, за замкнутой дверью. После «занятий» Максим часто провожал её домой. Иногда они встречались в других, заранее приготовленных им местах, но смена интерьера не меняла ни цели, ни сути. Как-то он попросил: «Юля, я хочу тебя сфотографировать на память». «Зачем? Ведь я никогда не оставлю тебя и буду любить тебя вечно».
Максим не говорил, что любит её. Он дал ей возможность постепенно забыть, сколько раз все "нормальные" советские девушки и их мамы зашивают одну пару колготок, она пользовалась французской тушью «Ланком», у неё появились духи «Клема».
Его тёща работала заведующей Военторгом. Он сам случайно проговорился в ответ на услышанный от Юли комплимент по поводу нового костюма. Но он никогда не уточнял, каким образом попадали к нему в руки сокровища времён развитого социализма, предназначенные для его студентки. Ей было бы любопытно это узнать, но она предпочитала «в это лучше не лезть».
Максим любил дарить ей подарки, любил, чтобы на ней были одеты красивые трусики... а один раз, ножницами, медленно порезал их прямо на ней на маленькие кусочки, пока она ела конфеты, лёжа в классе на столе. «Он, наверное, не знает, сколько они стоят, иначе развлекался как-нибудь иначе». Взамен он преподнёс, запакованные в коробочку из-под конфет, новые. Ему нравились подобные «аттракционы».
Однажды, в порыве злости, Юля повыкидывала «много разного» в мусорное ведро и через окно. Кому-то сказочно в тот день повезло... а Юля получила «новые игрушки»... Ей нравилось всё, что дарил ей Максим – она любила красивые вещи, но она не считала их подарками. «Подарком от Него» осталась написанная его рукой партитура. Её она долго не решалась выкинуть.
... Когда вся эта «красота» только начала появляться у Юли, она не знала, каким образом будет «всем этим» пользоваться, чтобы мама не заметила. Но, к тому времени, когда трудно было прятать все подарки дома, Юля была уже другая, отношения у неё с родителями были иные... А мама ни о чём её уже не спрашивала.
... Если студентка заболевала, учитель приходил навещать. Юля, не очень беспокоясь о правдоподобности, представляла его, как студента-заочника, каждый раз поражаясь маминой дремучести: «Как можно верить в этот бред! Неужели он похож на студента? Лучше бы ей выгнать его, а меня четвертовать».
4.
... Алла, влюблённая в Максима Викторовича и много говорившая о нём, почему об этом и знали все девчонки, уже второй год ежедневно отслеживала пути передвижения предмета своего обожания по училищу. А с того момента, как Юльку, ни с того, ни с сего, перевели к Максиму, и она вдруг стала куда-то исчезать, бдительная Алла, в каждой студентке видевшая соперницу, насторожилась: «В этом есть какая-то связь», - эта мысль застряла у неё в голове, словно заноза. Впоследствии она говорила: «Видали, какая у меня интуиция? То-то же. Я сразу почувствовала неладное».
... Алла начала исподтишка следить за Юлей. Очень скоро она обнаружила многочисленные точки пересечения Юли и Максима Викторовича. «Многовато», - сказала она себе и с этого момента приступила к настоящему расследованию. Алла «ткнулась» пару раз в закрытую дверь класса, где работал учитель, а Юльки в это же время нигде не было видно: ни под лестницей «на перекурах», ни в коридоре на подоконниках, ни в туалете перед большим зеркалом, где всегда толпились девочки... словом, нигде. «Это ещё не факт», - подумала запыхавшаяся Алла и продолжила слежку. В течение нескольких дней она буквально ходила за Юлей, след в след. Когда Юля выходила «на минутку», за ней выходила и Алла, и каждый раз она «засекала» исчезнувшую подружку, входящей в класс, за закрытой дверью которого в течение часа и более не было слышно ни единого аккорда. «Ничего себе. Крутят любовь под носом у всех! Ну, и как вам это нравится? Я его полюбила, а она его увела. Я думала, она порядочный человек, а она чудовище», - утвердившись в своих подозрениях, поразилась Алла, но Юле ничем не выдала своей осведомлённости. «Ну, Юлька, ну подлая, ему, небось, тоже стишки читала? Ничего, я твой роман быстро прикрою», - решила Алла, мечтавшая, что когда-нибудь Максим Викторович обратит на неё внимание, а пока придумывавшая небылицы: «Мы вчера ехали в одном автобусе – он так на меня смотрел... или - Ну посмотрите, посмотрите, видите, как он с меня глаз не сводит?». Алла, когда увлекалась своими «байками», могла приплести к себе в ухажёры не только Максима Викторовича, но и любого известного человека, вплоть до Муслима Магомаева. Над ней посмеивались, но сказать: «Кончай заливать», - никто не решался.
... Алла улучила минутку, чтобы остаться с Максимом Викторовичем наедине и гордо заявила, что «всё знает». Учитель мгновенно сообразил, что именно «знает» эта студентка из «Юлиной компашки», но не растерялся и не дал ей возможности наговорить «глупостей, после которых будет трудно вырулить в нужном направлении». Выслушав, для верности, пару-тройку фраз, он предложил Алле быть его «доверенным лицом», потому что он, дескать, чувствует, Алла девушка умная и способна стать верным другом, а ему такой и нужен. Польщённая Алла едва не прослезилась и выразила готовность идти для него на любой подвиг, «а записочку передать или ещё что-нибудь... да это, просто, плёвое дело. Для вас, Максим Викторович... только скажите, я сделаю всё».
Юле Максим сказал: «С ней надо дружить. В голове у твоей Аллы пусто, как в пустой консервной банке, поэтому, при умелой тактике это будет несложно. Учись, Юля, врагов превращать в друзей. Всегда можно предупредить нападение выгодным предложением».
И, всё-таки, Максим поначалу нервничал, натыкаясь в коридорах на многозначительные взгляды Аллы, и, на всякий случай, предупредил Юлю, чтобы она несколько дней не приходила к нему. Вскоре тревога развеялась, он успокоился сам и успокоил поникшую Юлю. Юля была счастлива тем, что Макс не оставил её «из-за этой проклятой Алки», и уверяла его, что Алла никому ничего не расскажет.
Когда однажды Юля простудилась и не пришла на занятия, Максим, воспользовавшись моментом, специально передал цветы для неё через «доверенное лицо», при этом, не обделив вниманием и «само лицо». Аллочка прибежала к Юле и, сравнивая букеты, сказала: «Ах! Всё-таки, мой букет шикарнее, скажи?».
Время от времени, Максим передавал для Аллочки конфеты и приветы: «Юля, ты с Аллой дружи. Пусть она будет возле тебя, так спокойнее. Таких друзей нужно держать под контролем».
Таким образом, Юлина тайна, которая перестала быть тайной, сблизила двух очень разных девушек из одной студенческой компании. Вскоре к Аллочкиному «тайному обществу» примкнула Майя, точнее, её «примкнула» Алла. Майя училась вместе с ними и снимала у Аллочкиных родителей жильё, и была самой близкой Юлиной подругой. У Майи только что завязался роман с наглаженным, сияющим чистотой и нежным румянцем, лаборантом Валерочкой, представлявшим интерес для многих юных дев данного музыкального училища, но выбравшим среди этого розария высокую, пожалуй, на сантимертр-два, выше себя, красавицу Майю. «Юлька, давай Майке расскажем про тебя, она со мной живёт, и я долго не продержусь и проболтаюсь. А так, мы ей расскажем, а она нам всё будет докладывать о романе с Валеркой. И мы сможем вместе обсуждать всё».
Юля стала часто приходить к Алле, чей дом, как проходной двор, был открыт с утра и до позднего вечера, где всегда на плите стояла глубокая сковородка жареной картошки, к которой любой запросто мог приложиться и «заморить червячка». Тётя Валя, Аллина мама, иногда сама приглашала дочкиных подружек за стол, ставила бутылочку вина, сковородку и, воодушевлённая предстоящим «праздником», становилась очень доброжелательной. Девчонки скромно присаживались, но к бутылочке «не прикладывались».
Майя была взята в дом исключительно «ради Аллочки, чтобы девочке было с кем выйти". Однако, свою квартирантку хозяйка не любила: «Голь перекатная. У моей Аллочки шкаф ломится от нарядов, на каждом пальце по кольцу, а счастья нет. А за этой оборванкой толпы мужиков бегают. А ведь моя Алла в сто раз красивее своей подружки-оглобли. А Юлька эта... патлы свои распустит, вырядится. Тоже, небось, думает, что красавица большая. Вот Ирка... та ещё ничего. Она моей Аллочке не конкурент. Хорошая девочка, скромная, не выделывается», - рассуждала она и была приветлива с Аллиными подружками только под настроение.
Алла в те годы действительно была очень хороша собой. Сокурсники говорили, что она похожа на Людмилу Чурсину, «только с придурью». Её подружкам казалось, что не было в ней ни корысти, ни зависти. Её не надо было упрашивать «одолжить на вечер платье», она могла поделиться карманными деньгами, «без отдачи». Когда девочки «сбрасывались» на какое-нибудь мероприятие, Алла, не считая, какую долю кто вносит, выкладывала всю свою «наличку». «Почему бы и нет – не сама ведь зарабатывала, а мамочка сегодня же компенсирует», - сказала как-то Ира. Девочки её не поддержали. Всем хотелось верить в высокие отношения. Алка была не жадной, безобидной и компанейской.
Весёлая Аллочкина жизнь закончилась в одночасье, когда за пропуски и неуспеваемость её отчислили из училища. После этого она долгое время нигде не работала, а если её куда-нибудь пристраивали, через месяц-два можно было начинать искать другую работу. Своих кавалеров, а они, в большинстве своём, почему-то оказывались альфонсами, Алла приводила жить в родительскую квартиру и «садила на их же шею».
Аллин папа ушёл из семьи, когда Алла ещё училась в училище. Пока дочка была маленькая, он ещё мог управиться со своей женой, когда дочь подросла – справиться с двоими оказалось невозможным. Дом всё больше превращался в проходной двор, пьянки стали образом жизни... После того, как старшего сына за пьянство «выгнали» из армии, папа сказал, что больше его сил на них на всех нет. Уже немолодой человек, офицер в отставке, бросил всё и уехал к старенькой маме в деревню.
Алла первое время была подавлена. До Юли доходили слухи, что та сильно выпивает, но в это время Юля бывала в родном городе лишь наездами и с Аллой не виделась.
Уже совсем опустившись, Алла родила больного сынишку, которого помогала ей растить мама. Красивая Алла очень скоро спилась и от ее красоты не осталось и следа.
Лет через шесть после окончания училища Алла вдруг пришла к Юле, хотя они давно не общались. Она даже предварительно не позвонила, чтобы выяснить, находится ли Юля дома. При ней был сильно помятый парень, на котором она «висела», и которого представила своим мужем. Юля делала уборку и не очень обрадовалась гостям – «не ко времени и вид у них несвежий». Лариса Львовна, Юлина мама, окинула пару «нехорошим взглядом», – его, как надеялась Юля, гости не заметили.
Она оставила уборку и пригласила гостей в свою комнату. Уже там она обратила внимание, что на Аллиных пальчиках нет ни одного кольца, на лице лежит килограмм вчерашней косметики, а, когда-то красивые русые волосы, напоминают солому. На парня вовсе было неприятно смотреть и, тем более, находиться в одном помещении: он был худой и неухоженный, и от него сильно пахло потом. Говорить было не о чём. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Юля рванулась принести из кухни какое-нибудь угощение. Алла остановила её, сказав, что у них нет времени рассиживаться, и попросила у Юли в долг денег. Юля, смутившись от такой бесцеремонности, чтобы закрыть тему, быстро выложила сумму, которую назвала ей Алла. Парень всё время молчал. Алла взяла деньги и, без лишних «расшаркиваний», попрощалась: «Ну, пока, мы пошли».
Впечатление от этого посещения осталось неприятное, да и перед мамой было стыдно за Алку, не говоря уж о её кавалере. И всё же Юля заметила маме: «Мама, что за взгляды? Я попрошу не смотреть так впредь на моих друзей». На что мама ответила: «Не буду больше. Тем более, мне кажется, что это был их последний визит».
Через месяц Юля позвонила Алле и напомнила о невозвращённом долге. Алла ответила: «Забудь. Мало я вас всех кормила?». Юля быстро повесила трубку, почувствовав себя прохожей, на которую из окна намеренно вылили ведро помоев. «Господи, как гадко». Когда злость отступила, на Юлю навалилось острое чувство жалости к Аллочке: «Ну, почему? Боже, как же вышло-то так? Она же стала алкоголичкой». Себя Юля тоже пожалела за что-то, за своё.
Но всё это произошло потом...
А пока они все трое учились в училище, и постоянно между собой «мусолили» одну и ту же тему: «А я ему сказала... А он мне ответил...» – с подробностями. После этих разговоров и откровений Юле становилось так тошно, что не хотелось жить на свете. Она ощущала, что её несёт какой-то грязный поток по направлению к берегу, противоположному тому, куда она намеревалась плыть. Иногда дома она пробовала петь, но голос был тусклый, словно больной.
5.
Два года пролетели для Юли в странной любви-ненависти. На летнюю практику студентов, закончивших третий курс, распределили по пионер-лагерям. Она тоже работала в одном из них. Один раз Макс приехал навестить её. И опять рассуждал «о высоком», и опять целовал её лицо и руки и цитировал классиков. Только она уже не замечала красот природы, оттенков и запахов, как раньше в парке. Сейчас она чувствовала себя угнетённой его присутствием рядом с ней и не хотела, чтобы их видели вместе. Макс стал её раздражать своей манерностью, которую раньше она называла «хорошими манерами», и, когда приехал во второй раз, ему передали, что Юля уехала домой на выходные.
В её внутренней жизни происходили перемены. Ей больше не удавалось обманывать себя. Пора было признаться, что её «необыкновенный Макс» – обыкновенный развратник. Что она сама набитая дура, в голове у которой пусто, как в пустой консервной банке, и, что, по сути, Макс ею пользуется.
А он почувствовал – Юля уходит. На протяжении долгого лета ему удалось с ней встретиться не более двух раз.
С началом нового учебного года он уже начал говорить Юле о своей любви к ней. Эти объяснения были неприятны ей и она не знала, что с ними делать. «Занятия», между тем, продолжались без перерывов.
Вскоре Юля влюбилась в юношу, студента политехнического института, случайно познакомившись с ним на вечеринке в честь её дня рождения, который отмечали в ресторане. Компания состояла из всех Юлиных подружек, и они веселились до упаду. Девочки выглядели одна краше другой и были, как говорят, нарасхват. Светловолосый красивый парень в самом начале вечера пригласил Юльку на танец и уже не отходил от неё. Потом долго провожал домой. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. На следующий день состоялось их свидание. Рома оказался мягким и воспитанным. У него были хорошие друзья, с которыми он успел её познакомить ещё в ресторане, пригласив за свой столик.
... Войдя в класс, Юля сказала своему учителю: «Макс, я больше не люблю тебя. Я полюбила другого».
Поинтересовавшись, «кто счастливчик и сколько ему лет», он высмеял Юлю, вместе с её любовью, и не отпустил, держа свою добычу мёртвой хваткой, и добавил, что не желает её слушать, и что «она не знает себе цену, поэтому решила связаться с малолеткой, который не может ей ничего дать, кроме соплей». «Позавчера был твой день рождения. Ты что,была с подружками в ресторане, да? Я же просил тебя не делать этого. Я же говорил тебе, что девушкам не следует выходить в свет без кавалеров. Или ты пришла туда со щенком? А может, ты там его подцепила? Там, да? Ну вот, я так и думал. Я был о тебе лучшего мнения, Юлия. Ты, дорогая моя, стала жертвой дурного влияния своих подруг».
Своим мельканием перед глазами и усиленной жестикуляцией он напоминал ей рассерженного воробья, и именно за это она на него злилась. «Он должен был оставаться, по крайней мере, красивым». Несмотря на то, что от некоторых его высказываний ей хотелось смеяться, слушать его всё же было невыносимо. Время от времени её охватывало желание расцарапать ему лицо, и она сдерживала себя, чтобы не сделать этого. Она сказала: «Вот только не будем о жертвах. А цена моя у меня в шкафу на полках валяется, да и в этой сумке тоже», - и, расстегнув замочек, начала выкидывать на пол духи, косметику, сорвала с руки маленькие часики на браслетке...
Он, не имея возможности орать, шипел: «Чёрт возьми, вся эта история давно уже вышла из-под контроля. Сядь и успокойся. Что ты бесишься? Ты хочешь, чтобы меня вышибли из-за тебя с работы с волчьим билетом? Быстро собери всё в сумку и исчезни отсюда, чтоб я тебя не видел. Иди домой и ложись спать. Завтра поговорим».
«Да он же смешон, когда бесится», - думала Юля по дороге домой, усталая и вымотанная этим скандалом.
6.
С Романом Юля постоянно ссорилась и расставалась. Он возвращался, они мирились и всё повторялось, набирая обороты. Юлина любовь к этому юноше была смешана с грязью, которую она в неё невольно «тащила», искренними чувствами, постелью, истериками... А постелью для них становилось любое, подходящее и не очень место, которое Юля на ходу превращала в любовное ложе. Иногда ей казалось, что она забывает свой предыдущий опыт и своё отвращение ко многому, что относится к интимной жизни мужчины и женщины, особенно, к встрёпанности партнёра и к носкам-рубашкам при отсутствии брюк. Юля сама явилась инициатором близости с Романом. Она вела себя смело, опытно и, вместе с тем была равнодушна к сексу, старательно демонстрируя обратное. Юля была издёргана, измучена, опустошена предыдущими отношениями.
В любовной близости с Романом девушка вела главную партию, а он любил её целомудренно и нежно. Юноша не спрашивал о прежних Юлиных отношениях и не догадывался о её желании - во что бы то ни стало, выйти за него замуж. А Юля не задавалась вопросом, зачем ей это нужно, но злилась, что он «не делает ей предложения». Всё это выливалось в постоянные придирки и ссоры, о причинах которых Роман даже не догадывался, но у него было чувство, что он живёт на вулкане.
В Юлиной компании девчонок было заведено правило, собрав денег, кто сколько может (большую часть всегда вносила Аллочка), раз в месяц - два выходить в ресторан, без парней. Роман всегда встречал Юлю. Однажды, не выдержав, Ромина мама сказала сыну:
- И где ты музыкантшу свою только выискал? Почему она одна по ресторанам ходит? Запрети ей это немедленно.
Рома обратился к Юле:
- Юля, может ты завтра не пойдёшь?
- Рома, тебе что-то мешает?
- Да, вобщем-то, нет. Но маме это очень неприятно.
- Ответь мне, пожалуйста, Рома, почему же она у тебя всё должна знать?
- Да я ей поначалу не рассказывал, а она пару раз, увидев меня не в настроении, выспросила.
- Ром, значит ты переживаешь, а мне не говоришь. Знаешь, а девчонки так любят тебя, и вместе со мной ждут, когда ты придёшь нас забирать. Скоро у твоего любимого друга Петьки день рождения. Давай, ты пойдёшь один, без меня. И мы будем квиты, ну, не совсем квиты, конечно, но всё же...
- Юля, я без тебя не хочу. Что я буду там делать один?
- Почему один? С тобой будут твои друзья.
- Юля, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Что тут непонятного?
К тому времени, связь с Максом сошла на всевозможные манипуляции с его стороны, чтобы заполучить Юлю обратно. Он ставил ей прогулы, когда она не приходила на занятия, а когда появлялась, пылко выяснял с ней отношения, под её глухое ответное молчание и исполнение с бесчисленными ошибками музыкальных произведений. Юля находила в своём почтовом ящике короткие письма без адреса отправителя, имеющие цель напомнить, что Макс существует не только в коридорах училища. И, вообще, он постоянно «попадался» на её пути. Да она и сама, без приглашений, приходила к нему. Её, по прежнему, туда что-то тянуло. Физической близости между ними уже не было. Один раз грубо отвергнутый ею, Макс не желал унижать себя настойчивостью и надеялся получить реванш, когда вернёт «прежнюю Юлю».
... В тот роковой день (а роковым мог стать любой другой), на вечеринке в политехе, у всех на глазах, Юля до одури целовалась с каким-то парнем. Роман влепил ей звонкую пощёчину и ушел. «Ну, и уходи», - гордо сказала Юля, содрогнувшись от мысли, что Роман на этот раз не вернётся. Она и верила, что он любит её и никогда не оставит и не верила. И он мог бы жениться на ней, или умереть для неё, но этот вопрос остался бы для неё открытым. А он ушёл, не зная о её беременности, как и сама Юля пока не знала об этом. Его любовь и нежность разбились о её неуверенность в себе, внутренние метания и стремление разорвать путы, всё ещё связывающие её с учителем по фортепьяно.
... «Оставь меня, я давно не люблю тебя», - говорила Юля Максу уже после разрыва с Ромой. Учитель преследовал её, – брошенную своим возлюбленным, с трудом сдавшую государственные экзамены, пережившую аборт, – недолго, до тех пор, пока она не уехала работать по распределению.
Глава вторая. ЛЮБОВЬ.
Любовь - это филигранная отшлифованность
всех составляющих отношения между мужчиной и женщиной.
Юле стал часто сниться один и тот же сон, в котором она ходила по длинным коридорам родного училища, пыталась открыть двери учебных классов, но они были плотно закрыты. Какая-то из дверей неожиданно открывалась, но помещение пугало голыми стенами и выбитыми окнами, и она боялась туда войти. В том же сне, Юля стояла перед зеркальной стеной, расположенной в холле, и не видела в ней своего отражения. Каждый раз, просыпаясь, она думала, что, если призраки существуют?.. то её тень так и не покинула стен старого здания. Со временем этот сон навязчиво преследовал её, вызывая тоску и беспокойство, независимо от обстоятельств и настроения.
В ней вызревало, скрытое до времени, недовольство собой, которое постепенно вылилось во внутренний разлад. Потеряв остроту, укрытые от посторонего взгляда, её переживания осели в глубине души, оставив на поверхности горький привкус сожаления о чём-то...
1.
... Первый, после окончания училища, свой день рождения, Юля, отпросившись на несколько дней с работы, приехала отметить домой.
В числе приглашённых была Майя, к тому времени ставшая самой близкой Юлиной подругой и той, единственной, которой Юля перед госэкзаменами рассказала о своей беременности. Майя с горечью сказала тогда:
- Это ж надо, Ромка так любил тебя, и всё-таки оставил. А может, сказать ему, что ты залетела? Хочешь, это сделаю я?
- Ни за что. Он же бросил меня.
- А Макс то знает?
- Ты что, с ума сошла? А его какое дело? Он меня только на смех поднимет и будет радоваться, обзывая Ромку подлецом. Я ему такого удовольствия не собираюсь доставлять. Ты, может, что-то не то думаешь, Майя? Я ведь тебе говорила, что не сплю с ним.
- А что ты с ним делаешь?
- Спроси меня что-нибудь полегче. - Юля разрыдалась.
Девчонки обдумывали, что же делать дальше, но выхода из положения не находили. Они даже не знали, куда обратиться за консультацией, чтобы, хотя бы, узнать срок беременности. Везде требовали документ, а что за этим?.. А вдруг «примут меры?» Юля была в ужасе – время бежало, словно за ним гнались с собаками. Это была пора государственных выпускных экзаменов.
...С тех пор девушки стали очень близки. Майя была высокого роста, стройная, изящная, с особой, присущей только ей грацией, с голубыми глазами, разрезом напоминающие кошачьи. Парни от нее «укладывались в штабеля», особенно услышав, как она мягким голосом негромко напевает своих любимых «битлов». Среди друзей и сокурсников Майин репертуар был гораздо популярнее Юлиного.
Юля знала о Майе то, что было скрыто от многих. Разве что Алла, у которой девушка в студенческие годы снимала жильё, тоже была осведомлена об истинном положении дел. За кажущейся Майиной беспечностью скрывались её бесприютность и одиночество, а в глубине красивых Майиных глазах таилась печаль.
Майина мама, оставив мужа, уехала в Сибирь к своим родителям. Девочка-подросток осталась на попечении папы, человека с непростым характером и неустойчивой психикой. Во время Великой отечественной войны он, как военнопленный, прошёл немецкий, а за ним и сталинский лагеря, об этом с горечью рассказывала ей Майя, которая очень жалела своего отца.
Как-то, приехав вместе Майей на выходной к ней домой, Юля увидала там очень худого пожилого человека, лицо которого, словно специальным инструментом, было прорезано глубокими морщинами. Он был седой и неухоженный, бледные губы его казались, как будто затянутыми внутрь, а глаза с красными прожилками разрезом напоминали Майины. Он выглядел усталым и подавленным и, едва поздоровавшись с девочками, «залёг» в зале на диване, свернувшись, как ребёнок, калачиком.
Майя, начавшая учёбу в своём родном городе, на второй курс перевелась в музыкальное училище, в котором училась Юля. Она жила, скитаясь с квартиры на квартиру, пока её, за символическую плату, «приютила» мама Аллочки, в душе завидовавшая Майиному успеху у парней. Благополучная Юлия, рядом с Майей особенно явно ощущала свою защищённость со стороны родителей и очень жалела подругу.
В то, тяжёлое для Юли время, Майина поддержка оказалась для неё «живительной каплей в безводной пустыне безразличия», как Юля сама описывала подружке своё душевное состояние. Жизнь повернулась к нежной и ранимой Юле одной из своих неприглядных сторон. Позже она показала ей и другие свои грани, например, что у сочувствия есть разные побудительные мотивы и разные последствия. Но всё это было потом.
... Гости уже разошлись. Юля мыла посуду, когда раздался звонок в дверь, и мама пошла открывать. На площадке стоял Роман с букетом роз. Он хотел вручить цветы маме, но она не приняла их, сделав вид, что не заметила Роминого жеста, и явно не выразила готовности принять и самого Рому. Она оставила его в прихожей и, приоткрыв кухонную дверь, сообщила дочери, что к ней пришли.
Роман от холодного взгляда Ларисы Львовны смутился окончательно. Собрав всё своё мужество, он проследовал за ней и через минуту появился перед Юлей на кухне. На лбу и над верхней губой от волнения выступили капельки пота, а лицо его было таким бледным, что казалось, Рома, как барышня, готов лишиться чувств. Увидев гостя, Юля застыла с полотенцем в руках. Рома, бросив цветы на стол, обнял её, и они долго стояли, не проронив ни слова. Потом, погасив «большой» свет, сидели за кухонным столом и смотрели друг на друга. Обоим казалось, что с момента их расставания прошла целая вечность. «Вечность» длилась полгода. Они ещё не осознали, что в их жизнях начался новый период.
Любопытные звёзды заглядывали поверх занавесок. Розы терпеливо ждали, чтобы их поставили в вазу...
Лариса Львовна не ушла спать, пока за Романом не закрылась входная дверь. Посмотрев в счастливые глаза дочери, она сказала: «Твоё право встречаться, с кем тебе захочется. Но видеть его здесь я не намерена. Не для этого я тебя на аборт возила, чтобы ты мне его опять в дом привела. Всё. Я своё слово сказала».
Всего около полугода назад, бывало, что, вернувшись из училища, Юля находила свою маму и своего друга на кухне, мирно беседующими. Рома, при этом, нередко чистил овощи или занимался мелкими подсобными работами. «Видно, что Рома хороший сын и, вообще, он чудный мальчик. Не потеряй его, дочка», - сказала она как-то Юле.
... Но Лариса Львовна не забыла и те дни, когда узнала о беременности Юли, сначала обратив внимание, на съеденные дочерью кислющие помидоры в банке, купленные по неосторожности в магазине и приготовленные «навыброс»... Как потом, «прижав Юльку к стенке», добилась признания и, как решила не ставить Романа в известность о случившемся, тем более, что «дети уже не встречались».
Она сказала Юле: «Что ж теперь, идти кланяться им, чтобы они на нас женились? А если ты хочешь рожать, я ничего не имею против, рожай, только не забывай, что тебе придётся растить своего ребёнка, а не только играть с ним». Перепуганная Юля ничего не ответила.
В один из ближайших дней мама разбудила её в пять часов утра и отвезла в сельскую больницу.
Вечером Юля возвращалась домой в старом пригородном автобусе. Мама, которая всегда была так заботлива к своей единственной дочери, не приехала, чтоб забрать Юлю домой. Девушка была разбита физически и уничтожена душевно, её подбрасывало на сиденье, словно мячик, и она вспоминала соседок по палате, которые смотрели на неё, как на «какую-то простигосподи». Ей было стыдно за свой «позор» и хотелось умереть. Когда в полдень нянечка принесла обед, Юля почувствовала сильный голод, но, заглянув в тарелку, отказалась. Женщины громко переговаривались и угощали друг друга, аккуратно завёрнутой в бумагу, разлитой по баночкам, упакованной в кульки, домашней едой... но Юле так никто ничего и не предложил. Мама, оставив её утром у регистратуры, ушла, не сказав ни слова. В тот день Юля думала, что несчастнее её нет никого на всём белом свете.
Утром следующего дня, в полуобморочном состоянии, она уже сдавала очередной госэкзамен. Папа ничего не знал о произошедшем с его дочерью и не узнал никогда.
Пройдут годы, и Юля будет казнить себя за совершённый ею грех – убийство первого ребёнка, высчитывая, сколько бы ему было на данный момент лет.
А в тот день ей было страшно и одиноко, и ни о каком «убитом ребёнке» она не думала.
.2.
...Роман заканчивал последний курс института. Юля, работая в другом городе, часто приезжала к родителям, и тогда они встречались. Отношения между ними были более, чем странными. Юля «крутила на стороне романы» и, приезжая, рассказывала ему об этом. Рома, внешне никак не реагировал на Юлины откровения и, «по всем приметам», был по-прежнему влюблён в неё и верен ей... но предложения не делал.
... Осенью Романа призвали на воинскую службу.
А Юля, неожиданно для всех, вышла замуж за одного из своих воздыхателей, с которым познакомилась на свадьбе у бывшей сокурсницы. В связи со своим замужеством, Юля вернулась в родные пенаты.
Сыграли весёлую свадьбу, на которую пришли старые и приехали новые подруги. Юля была счастлива – ей представилась возможность выступить в роли главной героини феерического действа!.. мама «достала» ей такое платье!... её окружало столько любимых подружек!..
Невеста исполнила романс Лиды из «Свадьбы Кречинского», текст которого показался жениху несколько двусмысленным и у него заметно испортилось настроение: «...чьей-то любви уступая, гордо назваться избранницей...». Эту фразу Илья почему-то истолковал не в свою пользу. А весёлая и возбуждённая Юля белокрылой бабочкой порхала среди гостей, не замечая, что Ильюшу что-то расстроило.
Когда молодые, после шумного веселья, оказались в своей комнате, он, не обращая внимания на Юлю, уселся на кровать, вытащил из кармана пиджака конверты и начал сосредоточенно пересчитывать деньги, расскладывая их ровненько, купюра к купюре, по белоснежному покрывалу. Юля представила, как после этого он будет её обнимать. «Неужели он не мог заняться этим завтра, а лучше всего послезавтра», - подумала она и ушла спать в родительскую спальню, закрыв дверь на щеколду.
Вернувшиеся на следующий день к полудню, Юлины родители застали молодых, спящими в разных комнатах.
Когда были готовы свадебные фотографии, Юля услышала от Ильи упрёк: «Юлька, ты что, не могла заметить, что у меня длинные брюки? Только и делала, что собой любовалась, да с подружками веселилась». В течение нескольких месяцев муж и жена, как маленькие дети, последовательно и регулярно обижались друг на друга. Юля была разочарована семейной жизнью, её одолевала скука, она сама толком не знала, чего хочет.
Ильюшина мама, полюбившая Юлю ещё с тех дней, когда сын первый раз привёл её в дом знакомиться, каждые несколько дней бегала мирить молодых. Юлина мама держала нейтралитет, по причине проживания молодой пары на её территории. Папа предвосхищал события: «Долго это не протянется».
Когда Роман закончил службу в армии, у Юли уже был «следующий» муж, с которым, как и с первым, она очень быстро развелась. Чувства к мужу были ещё сильными, но в сердце уже поселилась неясная тревога...
.
3.
Юля влюблялась... каждый раз, как в первый. Её романы, с хорошо закрученными сюжетами, были бурными, но всегда непродолжительными, а постель представляла собой плацдарм для боевых действий. Каждый раз к Юле приходила любовь, сплетённая с застарелой ненавистью и обидой, которые скоро сжигали, возникающие ненадолго, чувства и оставляли после себя пепелище. Любая незначительная ссора или разногласие приводили к неизбежному разрыву отношений, которым суждено было длиться, пока находились желающие догонять её и возвращать на место. Подсознательно, один и тот же вопрос не давал Юле покоя – как сильно её любят, и любят ли? Неизрасходованная потребность любить не находила выхода из лабиринта ею же самою созданных противоречий. Её невозможно было остановить, потому что она, как белка, бегала по кругу.
Независимо от того, пребывала ли Юля в состоянии перманентной влюблённости, или в одиночестве переживала привычный финал очерёдного любовного романа, она всегда находила себя, словно, на заброшенном острове... или сама являла собой затерянный в океане уголок суши.
... Юля звонила Роману. Их связь, возобновившаяся вскоре, после возвращения Ромы из армии и её второго развода, вновь превратилась в запутанный клубок из расставаний и примирений. Бывали периоды, когда их невероятно тянуло друг к другу и, наслаждаясь близостью, они встречались каждый день.
Однажды, помирившись после длительной ссоры, Роман рассказал Юле, что в то время, когда они не встречались, он был влюблён, что девушку звали Люба и, что она была приезжая. Рома помог ей снять комнату у соседей по лестничной клетке. Девушка подворовывала у своих хозяев по мелочам, а потом исчезла, не расплатившись с ними за проживание.
- Мало того, что она опозорила меня перед родителями и соседями, и что мне пришлось оплатить за неё квартиру... Мне неловко это тебе говорить, но она заявила, что была девственница, и что я обязан на ней жениться. Разумеется это было её выдумкой. В общем, я с ней тогда влип в очень грязную историю. Ты не представляешь, как я рад, что всё закончилось и она уехала.
«Вот гад, изменил мне и ещё жалуется», - думала Юля, расстроенная его признанием.
- Рома, ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Пожалуйста: мне очень жаль, что ты такой идиот. Только наивные придурки влюбляются в пройдох.
- Спасибо, Юля, на добром слове.
- Пожалуйста. Мне только интересно знать, что бы ты делал, если бы она не уехала? За квартиру ты расплатился деньгами... а за её утраченную девственность ты заказал бы вальс Мендельсона? Что ты молчишь, Рома? И вообще, я тебе не подружка, чтобы ты мне плакался в жилетку.
... В один из дней Роман решился «свести» Юлю со своими родителями, которые ещё со студенческих лет не жаловали девушку своим расположением. Мама не любила Юлю за короткие юбки, накрашенные глаза и, как небезосновательно думала Юля, за то, что «её Ромка так меня любит».
Рома пригласил своих родителей и Юлю в театр. Поздоровавшиь с Ромиными родителями, Юля интуитивно почувствовала, что эта встреча не сулит ей ничего хорошего. Мама была напряжена и настороженно поглядывала на Юлю. В середине действия пьесы она покинула театральную ложу, не дождавшись антракта. Роман не знал, что Юля, в ответ на неприветливые взгляды Лили Аркадьевны, пустила в ход травматическое оружие. Она незаметно расстегнула пряжку на туфельке и попросила Рому застегнуть её. Он, отличающийся хорошими манерами, «подсмотренными» у своего папы, машинально, не отрывая взгляда от действия на сцене, застегнул Юле пряжку. Лиля Аркадьевна со злостью шепнула мужу: «Посмотри, он ей ещё и туфли застёгивает». Ромина попытка «наладить отношения» провалилась. А Юля успокоила себя: «Раз она меня не любят, я не собираюсь ей доказывать, что я не верблюд».
... Вскоре после этого, Рома выразил желание о чём-то «серьёзном» поговорить с ней. Юля перебила его и раздражённо сказала, что не собирается слушать всякую чушь, и пусть он расскажет кому-нибудь другому, но не ей, что от неё «что-то зависит».
- Кто я такая Рома и что от меня может зависеть? - перебила его Юля. Она собиралась, в отместку «за пройдоху», рассказать ему о перипетиях своего очередного, ещё не законченного, романа с футболистом...
- Ты знаешь, Юля, это я не хочу тебя больше ни слушать, ни видеть.
- Рома, ну ладно, не сердись, я просто так сказала. - Юля «погасила» назревавшую ссору, но важный для двоих разговор не состоялся. Рома отступил. А Юля не обратила внимания, что её возлюбленный «был готов совершать поступки».
... Роман встретил Юлю с работы, и они прогуливались по одной из центральных улиц. Под ногами поскрипывал снег. Молодая, красивая Юля была одета в красное, с воротником из белого песца, пальто и новые замшевые сапожки. Рядом с галантным Романом, который бережно поддерживал её под руку, она чувствовала себя неотразимой. Планировалось после прогулки провести несколько часов в свободной квартире Роминого друга, и у Юли сладко ныло сердце в предчувствии Роминых ласк.
Вдруг Рома занервничал и начал осторожно высвобождать свою руку. Юля, проследив за его взглядом, заметила, приближающуюся навстречу, ничем не примечательную, девушку. Роман поздоровался с ней. Она, смутившись, едва слышно ответила и прошла дальше. Вблизи девушка оказалась миниатюрной и очень хорошенькой. И тут Юля отчётливо вспомнила некоторые фразы недавнего несостоявшегося разговора: Роман упомянул «какую-то дочку каких-то друзей его родителей».
- Зачем ты так на неё смотрела? Ведь я тебе не нужен, ты сама не знаешь, чего ты хочешь. Ты решила превратить мою жизнь в кошмар?
- Это ты уже давно превратил мою жизнь в кошмар! - крикнула Юля и, ударив Рому по щеке, ушла. «Ну вот и поквитались», - сердито думала она по дороге.
...Через несколько лет Юля и Роман случайно встретились на автобусной остановке. Почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась. «Роман... - её сердце забилось в бешеном темпе, - он стал ещё красивее». Юля, приветливо, как старому знакомому, улыбнулась ему, не показав, как она взволнована. Он подошёл и поцеловал ей ладошку.
- Привет, Роман. Как поживаешь? - нарочито равнодушно поздоровалась Юля.
- Я всегда любил тебя, Юля, и буду любить вечно.
Слово «вечно» откликнулось в Юлином сердце эхом и растаяло. Она уже приблизительно знала, сколько времени может длиться «вечность».
- Оставь, Рома, не нужно. Прощай.
... До Юли дошли слухи, что Роман, женившись на «малышке», уехал вместе со всей своей семьёй в Америку.
Между Юлей и Романом давно пролегли километры Юлиных романов и его женитьба. Америка увеличила это расстояние лишь на карте.
4.
Юля по-прежнему жаждала любви, словно цветок влаги, и влюблялась – как бросаются вниз с обрыва. При этом, чувства, которые испытывали к ней её избранники, казались ей мелкими и ничтожными и, не соответствуя придуманному в юности идеалу, проваливались в бездонный колодец её ненасытных ожиданий. В процессе познания себя, эти ожидания обрели более-менее ясную формулировку: «Любовь – это филигранная отшлифованность всех составляющих взаимоотношения мужчины и женщины». Неприкрытый натурализм отдельных проявлений физической любви, словно диссонирующий аккорд, нарушал гармонию её души и тела. Для неё имели значение его величество «жест», утончённость, эстетика. Но Юля не знала, что такое любовь. Юля была «на ты» с влюблённостью. Влюблённость, постоянно натыкаясь на Юлины неосознанные страхи, не переходила в следующую фазу и неизбежно рассыпалась в прах. Юля желала совместить несовместимое, сочетать несочетающееся.
... Лёгкой походкой на высоких каблучках Юля незаметно подошла к своему тридцатилетию. Романов значительно поубавилось. Куда-то исчезли красивые свободные кавалеры. Её любовные истории становились всё менее отвечающими её видению «красивых» отношений... Она стала вспоминать о Роме.
5.
Однажды Юля познакомилась с интересным мужчиной, старше себя на десять лет. Они провели вместе чудесный вечер и встретились на следующий день. Новый знакомый галантно ухаживал за ней, не скрывая, что очарован её цветущим видом и заразительной энергией. А Юля вся светилась изнутри от возникшего в ней ответного чувства.
Роман развивался стремительно, и наутро после третьего свидания Александр сделал ей предложение. Юля приняла его без лишних выкрутасов и церемоний. В кругу близких подруг она уже не однажды говаривала, что, дескать, мужчин достойных мало, а в нашей стране после тридцати лет оставаться незмужней неприлично. Вторила Юле её ближайшая подруга Вита, тоже, незамужняя интересная блондинка, лет тридцати пяти: «Да... если растянем удовольствие, уж точно, выбирать будет не из кого».
Александр был высоким, стройным мужчиной, с тонкими чертами лица и светлоголубыми глазами. Даже заметная пролысина не портила его аристократической внешности. Для Юли достоинствами Александра стали: его ум и эрудиция, гусарская выправка, романтическая профессия лётчика, красивые руки, и любовь к матери. При более близком знакомстве со своим скороспелым женихом, Юлия разглядела, что Алескандр – человек холодный, закрытый и недоверчивый. Её это не радовало, но своего решения она не изменила. Через месяц после знакомства они расписались.
Юля переехала к мужу в Минск. Александр жил вместе с мамой, которую любил и почитал. Уже, буквально, с первых дней совместной жизни Юля почувствовала, что Валентина Георгиевна, которая с самого начала их знакомства была настроена на женитьбу сына весьма положительно, сейчас явно «отказывалась принимать новенькую в свою песочницу». Юле было в их доме неуютно, она не находила себе применения, но не теряла надежды, что, недели через две-три они все станут друг другу близкими людьми. Она старалась уделять свекрови больше внимания, была вежлива и предупредительна, стала инициатором совместных вечерних чаепитий и бесед, играла на фортепьяно, которое её родители выслали вслед за ней... Но сближения не происходило. Напротив, события развивались совсем в другом направении. Когда Александр возвращался с полётов, и Юля спешила в прихожую, чтобы встретить мужа, свекровь останавливала её взглядом, сама забирала у сына «дипломат», помогала ему снять китель, который сама же и относила в комнату молодых. Подобных мелких эпизодов было много, и Юля всё больше чувствовала себя в этом доме лишней. Александр был холоден с ней, особенно, в присутствии мамы. А Юля, и без того, не обременённая особой уверенностью в себе, быстро нашла этому объяснение – муж не любит её. Можно было сказать, что одной ногой она была уже вне семьи... как вдруг обнаружилось, что она забеременела.
...Через полгода она всё же ушла от Александра.
Внешней причиной разрыва явилась ссора. В свою очередь, причиной этой ссоры послужила банальная сплетня, переданная ей Майей, суть которой заключалась в том, что «кто-то кому-то о чём-то сказал»... Этот «кто-то» был Александр, а обладательницами информации, задевающей Юлино самолюбие, стали Вита и Майя.
Александр, бывший в Юлином городе в командировке и встретившийся там с Юлиными подругами, изрядно набравшись, ляпнул, что поспешил жениться на Юле. Едва за ним закрылась дверь, Майя позвонила Юле в Минск.
- Представляешь себе? Ну, каков мерзавец, а? И как ты после этого будешь жить с ним, я просто ума не приложу... просто ужас какой-то, - сообщила трагическим голосом Майя, фактически, не оставив Юле выбора.
Когда Юля, высказав «мерзавцу всё, что она о нём думает», собрала чемоданы, Александр не остановил её.
Действительная причина Юлиного «отступления» была серьёзнее и глубже. Сплетня оказалась только поводом для совершения, давно привычного для Юли, ритуала. Маска, за которой когда-то она спрятала подсознательный страх поверить и довериться не смогла укрыть её от очередной сердечной боли. Очередной разрыв был закономерен.
... Юля родила мальчика, внешне, как две капли воды, похожего на мужа. Алксандр исчез из поля видимости и не интересовался ни бывшей женой, ни сынишкой. Юля, посоветовавшись с родителями, решила не возвращаться в родной город. Вскоре родители, поменяли свою квартиру на квартиру в Минске, и стали жить вместе с дочкой и внуком. Когда Александр, через год позвонил, Юля разволновалась, она хотела этой встречи, но Александр не был настойчив, и она отказала ему в свидании.
...Александр умер через десять лет от внезапной остановки сердца, так и не познакомившись со своим сыном, с каждым годом всё более становившемся на него похожим. Известие, дошедшее до Юли через знакомых спустя полгода, произвело на неё ужасное впечатление. Она рыдала, закрывшись в своей комнате, громко и безудержно. Ей было глубоко жаль этого умного и красивого мужчину, судьба которого не сложилась, было жаль, что не встретилась ему в жизни женщина, сумевшая понять его и, что она не оказалась этой самой женщиной.
Юля позвонила по телефону, которого, естественно не помнила, как не помнила день рождения Александа, узнав номер в справочном, и не задаваясь вопросом, кто ей ответит. Трубку сняла Валентина Георгиевна. Голос её был по-прежнему молодой. Юля сказала ей, что у неё растёт внук Алексей, похожий, как две капли воды, на Александра. Валентина Георгиевна ответила, что им никто не нужен, имея в виду, что мальчик не нужен и умершему Саше.
В письменном столе у Юли хранилось письмо, предназначенное Александру. Она написала его, когда он был ещё жив. В письме она прощала его, и сама просила у него прощения. Но оно так и не было ею отправлено и осталось лежать в нижнем ящике письменного стола, вместе со связкой писем и записочек от Ромы и личным дневником.
6.
Утратив умение влюбляться «страстно», она населила свой мир фантомами. Юля всё чаще думала о Романе и, наконец, навсегда поселила его в своём доме в виде маленькой фотокарточки в изящной рамочке. Этот портрет стоял на её письменном столе. Сердце не выносило пустоты, скорчивалось и старело. И, постепенно Юля заменила реальные чувства и отношения, которые «всё время не складывались», воспоминаниями о прошлой любви. Со временем она перестала различать, где правда, а где вымысел, и всё больше погружалась в свои мечты и фантазии. И никакая любовь не выдерживала сравнения с любовью, умершей, но реанимированной и подкрашенной.
Независимо от того, какая луна заглядывала по ночам в её окно – полная или вырезанная ровным полумесяцем, ночи её были одинаковыми – всегда одинокими. Сосредоточившись на препарировании прошлого, она сумела разобраться в нём, разложив весь свой старый скарб по полочкам. Она «даже поняла», что в ней есть что-то, что мешает ей любить и доверять мужчине. На эту тему у неё была, опробованная на завистницах, шутка: «Мужики просто не успевают меня бросить, как мой и след простыл». Приличные холостые кавалеры уже попадались крайне редко, всё чаще её любовные приключения оставляли после себя неприятные воспоминания.
Казалось, время вычеркнуло из её памяти всё, что сама Юля пожелала и, не в последнюю очередь, её болезненный роман с учителем по классу фортепьяно. Захороненная на самом дне души и не тревожившая её, память о Максе, однажды вдруг воскресла, пугая саму хозяйку: «В тот день, когда он умрёт, я это почувствую, и прошлое, связанное с ним, будет похоронено уже навсегда».
Сама не заметив, Юля поделила свой мир на две неравные части. Одна часть – это семья и близкие, подруги и подружки, знакомые и сослуживцы, мужчины, с которыми она дружит... а так же, флора и фауна. Другая часть... мужчины, которых она хотела... хотела любить. Но,как оказалось, Юля сама приговорила себя к одиночеству.
Иногда она думала, что если ей посчастливится встретить мужчину своей мечты, совсем не факт, что из этого выйдет что-нибудь путное. Но, если кто-нибудь говорил, что самодостаточной женщине не нужен мужчина, Юля не соглашалась, считая, что одинокая женщина не может быть самодостаточной. За одиночеством скрываются личные проблемы и неумение построить свою жизнь.
7.
Юля перешагнула сорокалетний рубеж. В ней поселилась надежда, что однажды к ней вернётся Роман. И не случайно - образ мужчины, которого она мечтала встретить, и образ Романа давно плавно перетекли один в другой.
...Уже более трёх лет Юля являлась Главным Художественным руководителем академической капеллы. Её сын Алёша учился в музыкальной школе и все годы пел в хоре.
В своём дневнике, где было много записей, отражающих её внутренню связь с Романом, её впечатления от концертов, путешествий, встреч... Юля писала:
«Человеческий голос – инструмент хрупкий, как и сам человек, и расстроить, или даже сломать его легче, нежели иной. Любой, из существующих в мире инструментов, оплодотворённый вдохновением, рождает божественные звуки. Но только человеческий голос, обладающий свойствами живого инструмента, может выразить природу самого человека, представив перед ним его же собственные драмы и переживания.
После обоюдокропотливой работы хорового дирижёра и его коллектива готовое произведение обретает подаренную ему жизнь... и поток звучания голосов, действуя на подсознание, омывает душу живой водой.
Музыка – цельный мир, где всё вокруг – мгновение и всё – вечность. Ничего лишнего и случайного.
Слушая хороший хор, с высокопрофессиональным составом исполнителей, чувствуешь снизошедшую с небес Божью благодать, забывая в эти минуты обо всём, что минуту назад волновало. Не факт, что пристроить вокалиста к хору – минутное дело.
Слитное многоголосие хорового пения представляет собой гармонию, не существующую ни в жизни, ни в человеке. Пение «а капелла» – это одно из наивысших наслаждений для слуха и души. Вокализ – вершина этого наслаждения, мечта, несбыточная и нездешняя, но потому и прекрасная».
Глава третья. ВСТРЕЧА.
Судьба не устраивает случайных встреч...
Она сводит тех, кто ищет друг друга.
.
Она прилетела с двумя концертами в город, где прошла её юность и где она не была долгие годы и где постепенно были потеряны многие связи.
...Расположившись в гостиничном номере, она начала подумывать, не встретиться ли ей с кем-то из друзей. «Ладно. Там посмотрим. Старые подруги, старые друзья. Старые стены, старые тени. И, всё-таки, пройтись по знакомым улицам, подойти к своему бывшему дому, позвонить в дверь квартиры, где она родилась... И, может даже, решиться зайти в своё училище...».
Она хотела вернуться в прошлое.
1.
Юля ответила на звонок мобильного телефона. Звонила ее хорошая приятельница. Женщины перекинулись несколькими фразами и подружка, уже попрощавшись, добавила:
- Чувствую печёнкой, будет у тебя там какая-то интересная встреча, я имею в виду, романтическая. Бросила карты час назад – лёг возле тебя казённый дом и червовый король.
На что Юля отшутилась:
- Вера, ты со своими картами... просто слов нет. Интеллигентная женщина, называется. Позор какой-то.
На этом они и распрощались.
«Так, казённый дом – это гостиница. Червовый король, червовый король...», - и что-то вспомнило Юлино сердце.
2.
Дальнейшие события развивались, как в банальнейшей мелодраме...
Он сидел на её концерте, в третьем ряду, крайнее место у одного из центральных проходов. Они узнали друг друга. Когда Юля вышла на сцену – сработало магнитное притяжение, сродни тому, которое когда-то вытаскивало Юлю из учебных аудиторий. Повернувшись лицом к хору, она уже обо всём забыла.
В программке значилась её новая фамилия. «Значит, Макс оказался в зрительном зале случайно. А может, это было предопределено судьбой? - думала она после концерта, - в любом случае, с этим надо что-то немедленно делать. Но что и как? Ещё минута, и зал опустеет. Ну, что я могу?.. Выбежать и задушить его голыми руками, или бегать искать нож, чтобы прирезать?».
Он зашёл в гримёрную, где она сидела, взволнованная и растревоженная. «Красивая, ещё молодая, а может, сделала пластическую операцию, явно просматривается талия, ноги стройные, хотя вены внизу выступают, стоит на каблуках – молодец, и грудь, ах, эта её грудь... С ума сойти. Она по-прежнему меня волнует», - всё это он оценил, когда она работала на сцене. Сейчас его первые впечатления подтвердились.
«Ещё боле худощав, нежели был в молодсти. Изъеденное морщинами, когда-то такое красивое лицо, впалые щёки, волосы уже не русые, а серые - прихвачены сзади широкой резинкой, пёстрый шейный платок в тон выцветшим глазам. Не изменившаяся с годами, поза охотника и умение себя подать. А руки, по-прежнему, холёные и красивые, на безымянном пальце левой руки крупный перстень с камнем». Одним взглядом Юля охватила его всего и жестом остановила у двери. Сердце её зашлось в истерике. Она не поднялась со своего места, но молчание становилось невыносимым и, едва слышно, она сказала:
- Зачем вы пришли?
- Я не знаю.
- Я ненавидела тебя всю жизнь, ожидая твоей смерти.
- Ты хорошо работала на сцене.
- Меня не интересует твоя оценка. Ты разбил мою любовь и всю мою жизнь, из-за тебя я осталась одна.
- Я тоже давно один.
- Ну, и что ты хочешь?
- Ничего. Я сейчас уйду.
- А я хочу услышать, что ты, хотя бы, раскаиваешься за причинённое тобою зло, и просишь прощения у меня. - Юля почти рыдала.
Он не помнил, чтобы она когда-нибудь плакала, а может, уже забыл, столько всего было в жизни. Было и прошло... но ведь было. Была Юля... Лариса, Жанна... Жена, сын, дочка... автомобильная катастрофа... Сечас, совсем скоро, злокачественная опухоль похоронит под собою и меня, и мой мир, когда-то такой яркий и наполненный.
- Зачем мне просить прощения?.. Да и тебе у меня тоже незачем. Тебя удивляет, что я здесь?.. Судьба, знаешь ли, не устраивает случайных встреч, ты разве до сих пор так и не поняла этого? Она сводит тех, кто ищет друг друга. Вот и сегодня, видишь?.. Жизнь прожита, во всяком случае, моя. Ты помнишь мою скрипку? Она, всё-таки оправдала мои ожидания, а я оправдал её. Вот мы вместе и доигрываем последний акт.
«Боже, какой ужас, что он говорит? Какое дело мне до его старой скрипки?», - но больше ничего вымолвить Юля уже не могла. В комнате повисло тяжёлое молчание. Но бешеная злость, накопленная и взлелеянная многолетней жаждой мщения, покидала её. «У него совсем не изменился голос. Почему мне так жаль его? А может, жаль не его, а рассеянных по земле, высушенных злой памятью, сил и лет? Почему он так спокоен? Почему он так стар? Почему он остался один?». С каждым новым вопросом её сердце отрывалось и падало, отрывалось и падало... Юля чувствовала, ещё мгновение и оно разобьётся...
- Ты хотела бы посидеть со мной где-нибудь в приличном месте? Если да, подумай и реши, в каком именно. Счёт оплачу сам. Разумеется, если ты не против появиться со мной на людях? Ты не отвечаешь, значит не против. Ну и очень хорошо. Закажи места. Запиши мой домашний телефон и адрес. Тебе ведь не будет трудно заехать за мной? Я рад, что не трудно.
На протяжении всего этого монолога она не проронила ни слова, ведя внутренний диалог с собой. Макс задавал вопросы и отвечал на них сам, а Юлино сердце понемногу успокаивалось. Он попросил у неё ручку и записную книжку. Она выполнила его просьбу, после чего вернула эти предметы на туалетный столик, не взглянув на загнутую им страничку и не узнав, остался ли неизменным старый, как он сам, как его скрипка, как его жизнь... адрес. Передавая ей блокнот он, как бы случайно, коснулся её руки. Она заметила это, но не почувствовала.
Больше они никогда не встретились.
3.
Спустя полгода Юля написала в своём дневнике:
"В каждом из нас живут бесы, они искушают нас... и иссушают, если вовремя не остановиться и не оставить в покое их. Пусть, сытые и, довольные одержанной победой, они уходят туда, где им положено быть – в тайные закоулки нашей души... до очередного свидания. Не страшно поддаться соблазну, страшно, объявив войну, воевать до последнего патрона.
Не стоит бояться бесов, живущих в нас. Нужно бояться себя, живущего с призраками".
-------
картинка взята из интернета