Этот невыносимо тяжелый для меня разговор не мог не состояться. Меня всегда поражало как точно Она умеет чувствовать мою душу, Она всегда знает когда мне плохо, даже если я не показываю вида и веду себя размеренно как всегда. И даже, когда сам не понимаю, что мне плохо.
Этот разговор произошел через несколько дней после нашего с Ней венчания. У меня было тихо и спокойно на душе. Мне было просто хорошо безо всяких причин.
Мы сидели с ней на кухне и пили чай, заедая его горьковатый привкус теплыми сладкими булочками с корицей, которые Она сама испекла.
- О чем ты думаешь?- этот вопрос мы задали одновременно друг другу и рассмеялись.
- Отвечай!- сказала Она.
- А почему не ты?
- Потому что ты!
Я не стал спорить, тем более что в мыслях у меня не было ничего тайного.
- Я думал о том, как хорошо, а ты?
- И я,- Она кивнула,- Костя, можно я тебя спрошу — ты ведь не будешь сердиться?
- Не буду,- согласился я.
- Почему ты так больно воспринимаешь... этого писателя,- в последний момент Она передумала и заменила его имя будничной фразой.
- Я отношусь к нему вполне толерантно, и давай не будем...
- Почему? Я ведь знаю, что-то нехорошее произошло у тебя в жизни из-за него. Я чувствую это. Но так как он давно мертв, не могу понять, что именно он мог тебе сделать... если только через его книги кто-то очень глупый...
- Он был негодяй, а не глупый!- сказал я, и оступился. Я ведь так не хотел выгребать из своей души эту боль, это воспоминание. Пока оно было внутри меня — мне и только мне было от него больно. Я не хотел вызывать жалость у Нее. Я должен был быть сильным возле Нее.
- Костя,- Оно подошла ко мне и положила свои руки мне на плечи,- расскажи. Расскажи мне, что тебя тревожит.
Я обернулся к Ней и посмотрел в Ее глаза. И кто мог посметь сказать, что Она сумасшедшая. Таких ясных и чистых глаз я не видел ни у кого. Да вы все сами сумасшедшие, но не Она. Она была просто несчастной, но никогда сумасшедшей. О вы, несчастные мои родственники, что почти испортили мою свадьбу, утверждая, что Она сумасшедшая, вам никогда не быть такими великими, как одна Она.
- Давай не будем об этом. Моя мать и сестра погибли из-за него. Кажется, этого будет довольно для вспыльчивой ненависти,- я через силу попытался улыбнуться, но не получилось. Я отвернулся.
- Как это произошло?- тихо спросила Она.
- Вечером…- я замотал головой,- ночью… было два часа ночи… точно, часы били,- я неожиданно вспомнил этот факт,- И я решил дочитать хотя бы главу из книги. Почему я начал читать ее? Это было первый попавшийся предлог, чтобы не идти в гости к тете и первая попавшаяся на глаза книга. Почему я не хотел идти к тете? Ненавидел своего двоюродного брата. Он был старше меня на три года и всегда издевался надо мной. Первая страница – ничего особенного. «Неужели я это сделаю?» А я? Брошу их и не пойду. «Мама, книжка интересная. Я, пожалуй, сегодня не пойду к тете». Мама посмотрела на обложку, и не сдержала улыбки. Знаешь, я ее улыбку никогда не забуду. «О чем хоть знаешь?» спросила мама. А я многозначительно «о жизни». «Ладно,- улыбнулась она и похлопала меня по плечу,- сходим вдвоем». Сестра на меня посмотрела с участием – ведь ей придется выслушивать нотации весь вечер, а хоть мне нет. Она была рада за меня…последний ее взгляд…
Я заплакал и впервые в жизни, мне захотелось не убежать от жалости, от сочувствия, а получить его. Я как маленький ребенок пытался спрятаться, положив голову Ей на плечо. Она гладила меня по голове и что-то говорила.
Хотя нет…
Говорил я…
Что? Не помню.
***
--Вспоминая об этом после, ярко, ясно, - эта минута отчеканилась в нем навеки, - он понять не мог, откуда он взял столько хитрости, тем более что ум его как бы померкал мгновениями, а тела своего он почти и не чувствовал на себе... --
«Откроет или нет?»- подумал Костя и поморщился на зазвонивший телефон.
- Да, мама. Хорошо сейчас встречу,- автоматически ответил он и даже не понял, кто звонил и что говорили ему.
Он положил трубку и потянулся к книжке.
«Так откроет или нет?»
--Мгновение спустя послышалось, что снимают запор.--
«Открыла, и я вхожу… стены старыми обоями, а впрочем чисто так »
-- Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем…--
«Шершавый, как бы руку не занозить. А впрочем, что это я… сейчас…или никогда»
** «А вот и первая жертва Сверхчеловека»- подумал студент, глядя на маленькую женщину, вынырнувшую из-за угла. **
-- взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом --
«Не хватит сил!... нет… хватило… все…»
** «Эй, ухнем!»- ухмыльнулся студент и с силой ударил топором по голове женщины.**
--Он отступил, дал упасть и тотчас же нагнулся к ее лицу; она была уже мертвая.--
«Все кончено! Кончено! Кончено! Я смог!»- закричал Костя на всю квартиру, ни на секунду не прерывая чтения, он стал ходить по комнате.
** «И что тут у нас имеется?»- студент наклонился к телу и стал рыскать по карманам. Но ничего не мог найти и разозлился. Но это было еще не все. **
--Вдруг явственно послышался легкий крик, или как будто кто-то тихо и отрывисто простонал и замолчал… Среди комнаты стояла Лизавета. Увидав его выбежавшего, она задрожала как лист, мелкою дрожью, и по всему лицу ее побежали судороги; приподняла руку, раскрыла было рот, но все-таки не вскрикнула и медленно, задом, стала отодвигаться от него в угол, пристально, в упор, смотря на него, но все не крича, точно ей воздуху недоставало, чтобы крикнуть. --
«Зачем? Зачем она пришла? Почему не закрыл дверь! Дурак! Теперь она сдаст меня! Нельзя!»
** Студент обернулся и вдруг увидел ее. Бледная как полотно, она стояла и не могла сдвинуться с места. Она хотела закричать, но не могла. Рукой она держалась за грудь, и как будто не дышала. Широко распахнутыми, полными ужаса глазами она смотрела только на него. Его рука дрогнула.**
-- Он бросился на нее с топором; губы ее перекосились так жалобно, как у очень маленьких детей. Она только чуть-чуть приподняла свою свободную левую руку, далеко не до лица, и медленно протянула ее к нему вперед, как бы отстраняя его.--
«Как я убью ее такую? Но поздно. Прости, Лизанька!»
** «Нельзя оставлять ее в живых! Сдаст!» Рукам вернулась сила, и он бросился вперед. **
-- Удар пришелся прямо по черепу, острием, и сразу прорубил всю верхнюю часть лба, почти до темени. Она так и рухнулась. Он совсем было потерялся, схватил ее узел, бросил его опять и побежал в прихожую.—
«Что я сделал? Что? Как? О, нет! Что же делать?»
** «Вот и все! И даже не испачкался. Только руки помыть. Впрочем, нужно уходить. Пора, Сверхчеловек!»- сказал студент громко, дико расхохотался и ушел в ночь. **
И вдруг Костя как будто проснулся. Он отложил книгу и прислушался. Тихо стучали часы на стенке. Но сердце колотилось неимоверно. Он почувствовал такую тоску, что ему стало тяжело дышать. Он сходил на кухню, и налил себе воды. Но вода лишь чуточку прояснила разум, но тревога все еще не покидала его.
- Достоевский гений,- громко сказал он,- не помню, чтобы кто-то вызывал у меня подобные чувства. Впрочем, я что-то забыл. Что-то важное. Только что?
Он походил по комнате. Но не смог вспомнить. Он вернулся к книге. И читал до самого утра, пока деликатный стук в дверь, показавшийся ему громом не скинул его с того бревна, на котором сидел он рядом с Соней.
***
И только спустя два года, я услышал из Ее уст, что было на самом деле. То, что я сам Ей рассказал, то, что было спрятано так глубоко в моей душе, что только луч Ее любви смог как гипноз достать из нее воспоминания, которые медленно убивали меня все это время.
Я не виноват…
Нет, виноват!
Я посмотрел Ей в глаза и понял, что ничего не мог тогда сделать. И если бы я пошел с ними – убили бы и меня. Я бы первый вышел из-за того угла, и получить топором по голове. Маму и сестру это бы не спасло. Ведь точно убили бы. Убил. Тот студент. Раскольников. А он ведь даже не дочитал эту книгу – не понял, что теория о Сверхчеловеке – это лишь… ложь…
Кажется, все – больнее уже не будет. Сил как будто совсем не осталось. Только тупая боль – внешняя боль. Сердце болит. Но не душа. Больше… не душа…
Она провела рукой по моим глазам, и только тогда я понял как сильно они болели все это время.
- Сними линзы, станет легче,- сказала Она и подала мне контейнеры.
- Послушай, я…
- Что?
- Я говорил тебе когда-нибудь, кто ты?
- А кто я?- она слегка улыбнулась
- Ты – моя жизнь!