***

                ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

       Он повстречал её среди многочисленных прохожих, принадлежащих тому переулку, который проходил он, всякий раз отправляясь к знакомому врачу-ветеринару на партию в шахматы. Она не то чтобы понравилась ему с первого взгляда, нет, скорее это он заинтересовал её  своим безумным взглядом, блуждавшим по её истерзанной жизненными неурядицами душе. Можно даже сказать, что поначалу она ему совсем не понравилась, потому что была скупа лихою красотою, какой славились все женщины любимые им заочно, когда он тихими вечерами рассматривал странички купленного не за его деньги порнографического журнала. Но вот что заставило его остановиться при виде её и посмотреть так пристально в её болотные раскосые глаза, дело в том, что у него намокли сигареты, и он подумал: «А не соблаговолит ли эта дама поменять мне двадцать моих сигарет, которые без сомнения когда-нибудь да высохнут, на одну такую, которую можно было бы выкурить прямо сейчас». Дело в  том, что она тоже курила, и курила, надо сказать, именно в тот самый момент, когда он лицезрел её, в отчаянии пытавшуюся выкинуть из головы воспоминания прошедшей ночи. Она владела грудью, да, она владела грудью. Но грудь её была мала по сравнению с теми образцами, что испытывал он своим вниманием со страниц того самого порнографического журнала, весьма мала. Но что поделать, он не стал бы придираться к этому, даже если бы подумал в том момент о её груди, но какое там!  Он думал не о её груди, он пристально смотрел в её слезою увлажнённые глаза и видел отчаяние, простирающееся до самых глубин её влекомого поэзией сознания. Таков он был человек. Он всегда видел отчаяние в людях прежде всего, а потом уже грудь. Но это отчаяние было чем-то близким ему, и это ему подсказало его учащённое дыхание, когда он отвёл глаза и пробурчал невнятно, что хотел бы её спросить о чём-то, но не может просто так начать. Она так скромно улыбнулась, лишь только приподняв уголки губ, что он замлел от вожделения и понял, что ему так просто от этой женщины не отвязаться. В её взгляде обозначилось чувство вины, за то, что она своим отчаянием задела тонкие слои его души, и это чувство вины упрочило его влечение к её персоне, и он застыл, как изваяние и не мог вымолвить ни слова, пока она не подала ему руку, для поцелуя, как он подумал вначале, но потом сообразил другое, и он дотронулся до её пальцев, и принял её ладонь в свою, и врач-ветеринар остался не у дел в тот пасмурный, дождливый день.