Лекция 4
ЛОГИКА
Логика – это словесность
Имя не выражает суть, поэтому те, кто говорит о логике или хотя бы упоминает её, имеют в виду не логику. Логика сегодня – всего лишь имя, и каждый мнит за ним своё понимание логики. Чаще всего – это порядок или последовательность. Но для кого–то логика – это наука о законах и формах мышления, а для некоторых так и вообще совокупность наук о познании. Причина такого богатства мнений – незнание. И прежде всего незнание того, откуда взялась эта логика.
Принято думать, что “логика” – от греческого logos–а, который переводится на русский как слово, понятие, учение, разум. Но на самом деле logos – это чужое для греков слово. У него ведь нет своего значения в греческом языке. У греков “слово” – это lexus, “понятие” – это idea, “учение” – это dogma, “разум” – это noos. И как ни переводи логику на русский, в греческом всегда найдется своё слово с этим же значением. И так это потому, что ЛОГОС – это непривычно произнесённое и записанное русское слово. Для нашего времени непривычно, но в своё время окончание “–с” было вполне привычным и в русском языке. Впоследствии оно исчезло, но кое–где сохранилось вплоть до наших дней как исключение, напоминающее об устаревшем правиле. Например, в слове “голос” мы это счастливое исключение видим и слышим, и оно нам не режет слух и не колет глаз. Мы к этому слову привыкли настолько, что и не замечаем, во–первых, что оно – из седой древности, а во вторых, что оно употребляется нами и без этого древнейшего окончания. И оправдывает нас лишь то, что употребляем мы его или в удвоенном, или в перевёрнутом видах, то есть опять же необычно. Ну, разве легко догадаться, что “глагол” – это наш удвоенный “голос”? Или что “лог” – это всё тот же “голос”, только укороченный и перевраный? Зато как легко теперь сообразить, что ЛОГОС есть тот же ГОЛОС!
В “Ветхом Завете” на греческом языке написано, что сначала был логос. Русские переводчики перевели “логос” как слово. И за это им – честь и хвала, потому что это точный перевод. Голос – это ведь тот же глас, а глас – тот же слог. В свою очередь, слог еще во времена А.С.Пушкина значил то же самое, что и слово. Да и слово происходит от слога не только потому, что слагается из слогов, но также и потому, что в разговоре “слог” превращается в “слово” точно так же, как “сегодня” – в “севодня”. Но вот потомкам тех славных переводчиков – стыд и позор, потому что они уже не знают, что слово – это голос. Тем более, они не знают, что голос – он же глас, при прочтении назад даёт слух, из чего следует, что вначале был не только логос, но и слух. Кому нужен голос, если его некому слушать? Вряд ли знают эти потомки и то, что при превращении глухого “с” в звонкое “з” глас становится глазом, а при замене “с” на равнозначное ему “т” всё из того же логоса–голоса получается глот, который нам известен как глотка, а при превращении глухого “т” в звонкое “д” – голод, безусловно связанный с глоткой. И хотя им не надо доказывать, что слух и нюх, глотание и глядение – это неотъемлемые свойства головы, её действия, догадаться, что логос – это не столько голос, сколько вообще голова, им не дано. К сожалению, верующие не понимают, что творение, как и созидание, да и вообще искусство требует головы. Без головы ничего ни создать, ни сотворить нельзя. Даже подать голос – и то невозможно. Стало быть, сначала была голова. Она была у Бога. Ну, а то, что она была Бог, это уже передёргивание. Это уже художества переписчиков, которые возможны лишь до тех пор, пока нет знаний. Есть знания – нет художеств. Да и религий нет, и философий, и этих убогих современных наук.
Впрочем, голова может быть Богом в смысле творца или созидателя. И ей вполне по силам сотворить и Солнце, и Землю, и Луну, и звёзды, и планеты, и растения, и животных и даже человека по своему образу и подобию. Ведь сотворить – это всего лишь повторить. И для этого не нужно семи пядей во лбу. Повторение доступно и попугаю. Было б что повторять. Созидание, правда, уже попугаю менее доступно, но человеческой голове это просто пара пустяков. Во всяком случае, это исконно её, головное, дело – созидание. Точнее, сложение и изложение. Созидает не голова и не Бог, а зодчий. И созидает он здания из зеда, как раньше называли глину. Голова же слагает слова из слогов и предложения из слов. И слагает всё это она по правилам сложения слогов, слов и предложений. Иначе говоря, по правилам логики, если иметь в виду, что логика – это не только главенство, или на латыни, капитализм, но и словесность, которой излагается это главенство, этот капитализм.
Особых препятствий нет для того, чтобы сообразить, что правила логики – это, мягко говоря, не совсем естественные законы. Грубо говоря, это совсем искусственные правила. Как таковые, они позволяют слагать всё, что душе угодно, и на словах получать всё, что ни вздумается творцу. Даже жареный лёд. Или рожающего отца. Логике такие словосложения не противоречат, в логике, а стало быть, и в голове они возможны. И неважно, что вне головы они недействительны. Для головы ведь главное то, что в голове. И чем главнее голова, тем главнее главное. Отсюда неотъемлемый признак логики – преклонение голов перед авторитетными головами. И вообще приоритеты.
Что первично? Этот вопрос – из логики, из словесности, из головы. Стало быть, и ответов на него – множество. Стало быть, и отвечать на этот вопрос не следует. Сам по себе вопрос глупый, как голова, его сложившая. И неважно, сколь гениальна эта голова, сколько пядей у неё во лбу. Её глупость, т.е. округлость, неистребима, а стало быть, неистребима глупость и всех её сложений и предложений, включая вопросы. Тем более, что вопросы – не от остроты ума, а как раз от его глупости.
Если чья–то голова думает, что на вопрос “Что первично?” есть только два ответа – или бытие, или сознание, то этим она лишь подтверждает сказанное о ней, потому что по мнению физиков первичны не эти, философские, а их, физические, начала. У химиков – своё мнение на этот счёт, у механиков – своё, у биологов – своё, у священников – своё, у художников – своё. А если учесть, что и у физиков, и у химиков, и у священников, не говоря уже о художниках и механиках, обычно нет общего мнения, то трудно даже представить себе, какой гул голосов стоит в ноосфере Вернадского.
Что такое логическое и чем оно отличается от исторического? Изложено на эту тему предостаточно, но по сути – ни слова. То есть нет ни слова о том, что логическим именуется главное в историческом. Ну, а что – главное, что – второстепенное, случайное, – это решает сама голова, исходя из того, что к ней, к голове, ближе. То есть что на неё, на голову, влияет сильнее. Например, громче голосит. Или голосит в согласии с нею, с её голосом. И чихать ей на то, что к истине это согласие никакого, кроме разве что отрицательного, отношения не имеет.
Согласие, или как мудро мудрствуют мудрецы, из ложной скромности именующие себя философами, непротиворечивость – это главное для головы. Это как раз та гармония, к которой стремятся и к которой приглашают других все голосящие головы, несмотря на то, что многие головы уже сошли с ума, если не покончили с собой, именно из–за того, что эта гармония, это единство, это единодушие, единогласие, эта непротиворечивость просто недостижимы. Ведь сколько голов, столько и голосов. Благодаря этому голос близкого человека узнаётся среди тысяч голосов. И есть лишь одно средство достижения гармонии в разногласии – хор. Это всё тот же гул, но упорядоченный. И порядок в этом гуле и есть гармония. Иначе, т.е. по–русски говоря, логика. Ведь греческая “гармония” происходит от русской “логики”. Правда, у “гармонии” есть и более близкий родственник – “гром”. Но он уже из другого рассказа. Здесь же приходится признать правоту тех, кто считает логику неким порядком или последовательностью. Этого у неё не отнять. Только стоит ли сводить логику к одной грамматике, или как русские говорят, к грамоте?