По вторникам в редакции местной «Независимой газеты» конец рабочего дня наступает тогда, когда номер свёрстан. Сейчас до этого ещё далеко. В тесной комнатке журналистов, уперев взгляд в монитор, сидит с закатанными по локоть рукавами взмыленный Игорь Могучинский. Острый материал, вопиющие факты, репортаж по горячим следам. Сроки поджимают, надо спешить. Через день выйдет очередной номер газеты, но чтобы это случилось, материал должен лежать на столе редактора уже сегодня. А это сегодня неуклонно приближается к концу.
Игорь набрасывается на клавиатуру, повинуясь очередному приступу вдохновения, потом откидывается на спинку стула, закладывает руки за голову и как маршал подводит итоги наступления. Пока подтянутся тылы, есть время поразмышлять. Пусть свежая порция слов выстроится в нужном порядке. Они придут как автоматически подаваемый в дуло патрон. Пли! Капсюль пробит, и Игорь снова припадает к клавиатуре.
Опытный оперативник, он испытывает сейчас чистую радость бытия. Давно у него такого не было. В последнее время он с грустью замечает, что превращается в налаженный автомат по скоростному производству текстов на заданную тему. Отрабатывает материал, а душа простаивает. Плата за профессионализм. Диагноз: набил руку на дежурных материалах. Штампов нет, но и радости тоже. Кто-то, конечно, должен делать такую работу. Для многих это квант утешения. Но не для Игоря. Он человек экстремальных ситуаций. Ему нравится ходить по краю. Ему хочется брать от жизни всё. Жизнь — как натянутая струна… Игорь смотрит на экран. Оттуда ничего не выпрыгивает. Слова выстроились в шеренгу однородной чередой, и ни одно не делает шаг вперёд. Плохой признак…
Нельзя сказать, что его жизнь — одни беспросветные журналистские будни. Нет, жизнь дарит ему свои бонусы. У него тоже есть праздники. День защитника Отечества, 8 марта, 1 апреля, день рождения, Новый год… У него тоже есть свой свет в окошке. Каждое утро он просыпается в хорошем настроении, видит свет и отделяет его от тьмы. Он создаёт свой мир заново. Его ценят. Недавно его наградили юбилейной медалью «200 лет российскому МВД». Он почётный милиционер города. Теперь о нём самом пишут, а для журналиста это как диплом с отличием…
Шоу говорил, что любая профессия — заговор против профанов: в ней есть скрытые пружины, которые не бросаются в глаза и на первый взгляд не важны, но они-то и есть главные. Игорь в журналистике не первый год, и скрытые пружины ему известны. Сам он попал в журналистику более или менее случайно. Окончил московский вуз, работу по специальности в Москве не нашёл, вернулся в родной город, а тут на его счастье в старейшей городской газете образовалось вакантное место корреспондента — после публикации скандальных материалов, затронувших городские власти, редактор уволился и ушёл делать новую, независимую газету, и половина редакции ушла вместе с ним. Так что курс введения в профессию Игорь прошёл, можно сказать, не отходя от печатного станка, и отсюда пошло его журналистское счастье, пока ветер удачи дул ему в спину…
Не вылезая из материала, в который он погружён с головой, Игорь отвечает на сигналы извне.
— Читаешь?
— Читаю.
— Что читаешь?
— Что написано, то и читаю.
— А кто написал?
— Я.
— Сам пишу, сам читаю?
— И сам редактирую.
Да, похоже, поток слов иссяк. Новый патрон заклинило где-то по пути к дулу. Американцы предложили Оскару Уайльду написать роман в 100 тысяч слов, а он ответил, что у него нет столько слов. У него не было, а Игорю придётся найти. У него есть преимущество. В русском языке слов больше, он богаче. Нет, не 100 тысяч слов, конечно, но тысяча слов на всякий пожарный у Игоря в запасе всегда припасена. А дальше дело техники. Когда вулкану есть что сказать, лава сама пробьёт дорогу к жерлу. Надо только активнее использовать подсознание. Люди работают, просто работают, а в это время слова сами складываются в предложения, а предложения в абзацы. Надо только научиться мыслить абзацами и овладеть технологией «лид». Тогда можно писать в газету. Если, конечно, у тебя есть что сказать людям. Игорю есть что сказать, но он понимает, что не всё, что есть, можно говорить. В маленьком городе особенно. Раньше он этого не понимал, и жизнь долго его учила.
Автомобилисты знают, что значит сидеть в пробке. Игорю сейчас кажется, что он за рулём, а ехать некуда. В такие минуты ему хочется вырваться из тесных рамок журналистики и уйти в прозу. Писать книги как удачливый герой Ника Нолти в фильме «Я люблю неприятности». Или остаться в журналистике, но тогда быть собственным корреспондентом за рубежом, как Грегори Пек в «Римских каникулах». Познакомиться с принцессой…
О стихах Игорь даже не думает — засмеют. А главное, не сегодня–завтра ему стукнет 37, а это для настоящих поэтов роковой возраст. Можно, конечно, быть ненастоящим, но это значит, чувствовать себя как пирожок ни с чем…
На улице раньше положенного часа зажглись фонари, но никто не сомневается, что Игорь успеет. На таких как он держится газета. Не одна пара женских глаз наблюдает за ним, подумывая, не привить ли этому холостяку уважение к браку.
А вот и вдохновение. Игорь отключает органы слуха и летит вперёд, увлекаемый потоком нахлынувших слов. Старший лейтенант запаса, сейчас он — майор Вихрь, его быстродействию может позавидовать опытная машинистка. Но её нет, она штатным расписанием не предусмотрена, а жаль. Хорошо бы так диктовать, важно расхаживая по комнате. Задумываться, держать паузу, время от времени говорить: «Нет, здесь, пожалуй…». Черчилль так писал свою историю Второй мировой войны. Получил за неё Нобелевскую премию по литературе. Когда ему позвонил чиновник из Нобелевского комитета, Черчилль спросил: надеюсь, это не Нобелевская премия мира?
Ну вот, кажется, и всё. Последний абзац возвращает читателя к началу, но уже на более высоком уровне. Принцип кольцевой композиции соблюдён. Сколько раз он его выручал!
— Всё?
— Всё! Название осталось только придумать.
— Дай почитать… Класс! Летящие строчки Пушкина! Здесь чудеса, здесь леший бродит… Игорь, я тебя поздравляю. Это рекорд. Час назад у тебя ничего не было.
— Это что! Я бы мог и в полчаса уложиться. — Уверенности в этом у Игоря нет, но когда у тебя хорошее настроение, когда тебя несёт, когда ты на взводе и у тебя кураж, не грех и прихвастнуть. — Пока шёл от остановки, столько мыслей в голове было! Сел — всё пропало, хоть не садись!
— А ты не садись. Сделай себе письменное бюро. Будешь писать стоя.
— Я и сидя-то разучился. Всё на компьютере набираю.
— Это барство! От барства надо отвыкать. Письмо от руки развивает мелкую моторику. Оттачивает мысль. Возьми романистов XIX века. Они писали стоя. Это, кстати, помогает от геморроя.
— Мне не поможет. У нас в редакции каждый день геморрой.
— А в среду?
— Ну, в среду! Среда — это праздник! Сбор урожая после недельной страды.
— Игорь, ты мыслишь высокохудожественными образами. Ты мог бы стать примером для нашей молодёжи! Да ты ещё и сам молодёжь. Это не в упрёк тебе. Я просто тебе завидую. Мне нравится твой образ мысли. Свободная линия плеча, зауженные панталоны… Неси верстальщикам, они уже рвут и мечут!
И Игорь летит к верстальщикам.
— Игорь, куда потом?
— На Волгу, купаться! У нас дома воду отключили. Хоть ополоснусь, а то ещё Волгу отключат!
Автор рисунка неизвестен