Выразительные возможности основных глагольных категорий обусловлены тем, что они непосредственно связаны с важнейшими понятийными категориями, отражающими в нашем сознании реальную действительность и необходимыми для ее художественного воссоздания. Глагольное время отражает категорию темпоральности, вид - аспектуальности, наклонение передает модальность, лицо - персональность, залог - субъектно-объектные отношения. Эти функционально-семантические категории могут быть выражены, конечно, и другими языковыми средствами (например, лексически, синтаксически), но глагол, в отличие от других частей речи, обладает специфическими грамматическими формами для их воплощения, что и ставит его в исключительное положение.
В центре внимания стилистики, с нашей точки зрения, должно быть использование глагольных категорий для усиления действенности речи. Поэтому объектом нашего наблюдения являются прежде всего художественная речь и публицистический стиль, открытые для экспрессивного использования глагола.
5.5.3.1.Стилистическая характеристика категории времени
При изучении стилистики глагола особое внимание привлекает категория времени, которую характеризуют своеобразное функционирование в разных видах речевой деятельности и широкие экспрессивные возможности, благодаря богатой синонимии временных форм. В сравнении с другими грамматическими категориями глагола категория времени наиболее наглядно отражает функционально-стилевую специфику использования глагольных форм.
В художественной речи, как и в разговорной, широко представлены самые различные формы времени с разнообразными оттенками их значений:
Год назад я окончил Литературный институт, сидел дома и писал книгу. На семинаре в Литинституте я читал раза два главы из повести, и Федину они как будто нравились…
- Я сейчас позвоню Твардовскому и скажу ему про вашу рукопись, - сказал он… Теперь я знаю, что такое толстые папки, которые приносят начинающие писатели. Они напоминают маленькие, хорошо упакованные коробки с динамитом: что-нибудь непременно будет взорвано. Ваша работа, ваше время, ваше спокойствие или ваши отношения с людьми… Прощаясь, Твардовский сказал: «А Константин Александрович прав: читается ваша рукопись с интересом… Дадим опытного редактора, поработаете как следует»… И вдруг прозрачно-голубые глаза, сохранявшие прохладную дистанцию, стали теплыми, близкими: «А знаете, Юрий Валентинович, моя жена заглянула в вашу рукопись и зачиталась, не могла оторваться. Это неплохой признак!»
(Ю. Трифонов)
Автор использует глаголы в форме прошедшего времени, описывая минувшее (окончил, сидел, писал); обращается к настоящему времени, указывая на факты, не связанные с временной протяженностью (они [папки] напоминают) или называя обычные, повторяющиеся действия, не связанные с конкретным моментом (приносят [писатели]), а также употребляя глагол для характеристики постоянного свойства предмета ([рукопись] читается с интересом); наконец, вводит глаголы в форме будущего времени, чтобы назвать предстоящие действия (дадим, поработаете). И все эти временные формы глагола легко сочетаются друг с другом, как это и бывает в непринужденной беседе или художественном повествовании.
В книжных стилях, и прежде всего в научном и официально-деловом, репертуар временных форм глагола значительно беднее. Глаголы настоящего времени в научной речи, как правило, указывают на постоянные свойства, качества предметов, известные науке закономерности, процессы, характеризующие мир живой и неживой природы: Волга впадает в Каспийское море.
Научный стиль отличает использование таких малоупотребительных значений настоящего времени, как настоящее регистрирующее: Опыты и анализы приводят к заключению…; настоящее предположения (ирреальное): Допустим, существуют две точки…; при очень редком обращении авторов к привычным значениям этой временной формы - к настоящему времени момента речи: Тема, которую я решаюсь предложить…; расширенному настоящему: В последние годы разрабатывается проблема… В научном стиле совсем не используется настоящее историческое время.
Формы прошедшего времени в научном стиле встречаются редко, и только в некоторых произведениях научного характера (например, в сочинениях по истории) глаголы прошедшего времени преобладают.
Формам будущего времени в научных текстах отводится минимальная роль: они могут встретиться в доказательствах теорем: Проведем прямую, в обобщениях формулировок. Следует также подчеркнуть, что для научного стиля характерно использование и форм прошедшего, и форм будущего времени в отвлеченно-обобщенных значениях, синонимичных настоящему временному: В исследовании отмечалось …; ср.: отмечается; Опыты показали… - показывают.
Официально-деловой стиль также характеризуется предпочтением форм настоящего времени глагола, однако здесь они выражают долженствование: Ущерб определяется органами Госстраха.
В документах юридического характера весьма последовательно употребляется настоящее предписания, реже встречаются глаголы со значением вневременного действия: Договор страхования заключается с лицом, которому средство транспорта принадлежит на праве личной собственности.
В официально-деловом стиле используется и будущее время глагола, которое выступает здесь в двух значениях: в значении будущего долженствования: Это позволит решить; Границы будут теми, какими они существовали… и в значении будущего условного: Страховая сумма выплачивается, если в течение года со дня несчастного случая… наступит постоянная утрата дееспособности.
Значительно шире представлены временные формы глагола в публицистическом стиле, хотя в разных жанрах характер их меняется в зависимости от того, насколько стиль изложения приближен к книжной или разговорной речи. В первом случае в употреблении времен глагола прослеживаются те же закономерности, что и в других книжных стилях - преобладание форм настоящего времени, употребляемых в отвлеченном значении: Комбайн вырезает из монолита блоки, подает их на укладку; Старые стальные трубопроводы все чаще заменяются полиэтиленовыми.
Однако, в отличие от научного и официально-делового стилей, публицистический стиль открыт для использования форм настоящего времени глагола в значениях, придающих речи разговорный оттенок и экспрессию: для настоящего исторического - Буквально на глазах сливаются концы двух труб; для «настоящего момента речи» (в корреспонденциях, письмах) - Здравствуй, «Вечёрка»! Пишу тебе в первый раз…
Употребление прошедшего и значительно более редкого будущего времени глагола в публицистическом стиле характерно для хроники, информации: Сегодня в пресс-центре состоялся последний брифинг для российских и зарубежных журналистов; Принятые решения, несомненно, будут способствовать созданию в творческой среде обстановки высокой профессиональной взыскательности.
Расширение временных форм глагола в публицистических произведениях, как правило, связано со стремлением журналистов к выразительности речи, что, конечно, является достоинством языка газеты, придает ему живость и разговорность.
Очевидна также зависимость употребления временных форм глагола от способа изложения в разных функциональных стилях. В научном стиле «использование настоящего [времени] или его значительное преобладание свойственно описанию; напротив, преимущественное обращение к прошедшему характеризует повествование; сравнительное разнообразие времен, но с преобладанием настоящего, отличает рассуждение». Иная закономерность прослеживается в художественной речи: здесь описание обычно оформляется глаголами прошедшего времени, тогда как в повествовании широко используются формы настоящего времени.
При оценке выразительных возможностей временных форм глагола, естественно, наибольший интерес вызывает художественная речь, в которой получает применение все богатство стилистических оттенков и экспрессивных значений времен глагола. Однако следует иметь в виду, что темпоральная структура художественных текстов принципиально отличается от выражения временных отношений в иных функциональных стилях. Это объясняется тем, что мир образов, созданных писателем, воплощается в художественном времени, которое не является непосредственным отображением реального. Временная структура художественного текста многообразна и сложна, в ней соединяется отражение объективного мира и вымысел писателя.
Наши наблюдения не связаны с анализом темпоральной структуры целых текстов, поэтому ограничимся обзором использования синонимии временных форм глагола как источника речевой экспрессии, не забывая, однако, о том, что в художественных произведениях дается лишь образная модель реального времени.
В художественной речи, как, впрочем, и в иных стилях, экспрессивная окраска временных форм глагола очень часто определяется контекстом, речевой ситуацией. Поэтому одни и те же глагольные формы при определенных условиях могут оказываться и стилистически нейтральными, и экспрессивно окрашенными.
I. Экспрессивную окраску обретает настоящее время при переносном употреблении. Яркие краски для описания прошлых событий в форме живого рассказа представляет настоящее историческое (или настоящее повествовательное) время: Вот мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному полю; слева от нас, за Окою… светает, не торопясь, русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой мутной Оки (М. Г.). Благодаря использованию настоящего времени, события, о которых повествует автор, словно приближаются к читателю, предстают крупным планом: картина разворачивается как бы у нас на глазах.
Обращение к настоящему историческому придает живость и газетным репортажам: Атаки наших троек становятся все острее. На 12-й минуте нападающий неожиданным ударом открывает счет.
Писатели находят различные средства, помогающие усилить экспрессию глагольных форм в настоящем историческом. Так, его употребляют при описании неожиданного действия, нарушающего закономерное течение событий, что придает речи особую выразительность: Пришли они, расположились поудобнее, разговорились, познакомились. Вдруг является этот … и говорит …
Экспрессивное использование художественного времени позволяет употреблять настоящее и в значении будущего для указания намеченного действия: У меня уже все готово, я после обеда отправляю вещи. Мы с бароном завтра венчаемся, завтра же уезжаем… начинается новая жизнь (Ч.); а также для описания воображаемых картин: Об чем бишь я думал? Ну, знакомлюсь, разумеется, с молодой, хвалю ее, ободряю гостей (Дост.).
II. Употребление форм прошедшего времени в экспрессивных стилях открывает еще большие возможности для усиления действенности речи. Глаголы прошедшего времени оказываются преобладающими в художественной речи, однако в переносном значении - для указания на действия, происходящие в настоящем или будущем времени, - они употребляются исключительно редко, так как «грамматическая сфера прошедшего времени наиболее глубоко и резко очерчена в русском языке. Это сильная грамматическая категория». Поэтому выражающие ее формы с трудом поддаются субъективному переосмыслению. Однако трансформация временных планов при употреблении глаголов прошедшего времени создает яркий стилистический эффект.
Очень оживляет повествование включение пошедшего времени совершенного вида в контекст будущего, что позволяет представить ожидаемые события как уже свершившиеся: Ну, в головы ты вылезешь, - кричит отец, - мундир на тебя, дубину, наденут. Надел ты, дурак, мундир, нацепил медали… А потом что? (Усп.); или в контекст настоящего, когда действие оценивается как фрагмент повторяющейся ситуации: Хорошо, Никеша, в солдатах! Встал утром… Щи, каша… ходи! Вытягивайся! Лошадь вычистил… ранец (С.-Щ.). Возможно и разговорное употребление прошедшего времени совершенного и несовершенного вида в значении будущего или настоящего с яркой экспрессией презрительного отрицания или отказа: Так я и пошла за него замуж (т.е. ни за что не пойду за него!); Да ну, боялся я ее! (т.е. не боюсь я ее!). В подобных случаях ироническая констатация действия означает, что на самом деле оно никогда не осуществится. Неадекватность формы и содержания таких конструкций создает яркую их экспрессию.
Особая изобразительность прошедшего времени объясняется и тем, что в его арсенале, на периферии основной системы глагольных временных форм, есть такие, которые образно рисуют действия в прошлом, передавая их разнообразные оттенки. И хотя эти особые формы прошедшего времени носят нерегулярный характер и охватывают ограниченный круг лексем, стилистическое их применение заслуживает внимания.
Выделяется ряд экспрессивных форм прошедшего времени. Им присуща преимущественно разговорная окраска, но «основная сфера их употребления - язык художественной литературы. Именно здесь они выступают как стилистическое средство, сохранная свойственные живой разговорной речи модальные значения и яркую эмоциональную окраску». Формы давно прошедшего времени с суффиксами -а-, -ва-, -ива- (-ыва-) указывают на повторяемость и длительность действий в далеком прошлом: Бывало, писывала кровью она в альбомы нежных дев (П.). Писатели прошлого легко могли образовать подобные формы от самых различных глаголов; ср.: бранивал, дирывались (Т.); лакомливались, кармливал (С-Щ); мывала, севал, танцовывали, угащивали, смеивались (Л.Т.). В современном русском языке сохранились немногие из этих форм: знавал, хаживал, едал, говаривал; к ним писатели обращаются прежде всего как к средству речевой характеристики, придающему народно-разговорный оттенок высказыванию: Это от простуды. Ищо с малюшки дюже от простуды хварывал (Шол.).
Грамматическое значение форм давнопрошедшего времени может усиливаться сочетанием их частицей бывало: Заснул тяжелым сном, как, бывало, сыпал в Гороховой улице (Гонч.). Правда, употребление этой частицы выходит за рамки лишь этой конструкции; частица бывало придает глаголу значение действия, повторявшегося в давнем прошлом, и в сочетании с формами настоящего времени и будущего совершенного вида: Бывало, сидит и смотрит на Ирину; Настало лето. Он возьмет, бывало, ружье, наденет ягдташ и отправится будто на охоту (Т.).
Формы прошедшего времени мгновенно-произвольного действия: Поехал Симеон Петрович с пряжей в Москву, дорогой и заболей (М.-П.) - указывают на быстрое действие, совершавшееся в прошлом, подчеркивая его внезапность и стремительность. Эти глаголы только внешне совпадают с формами повелительного наклонения, но, по мнению большинства ученых, представляют собой особые формы прошедшего времени изъявительного наклонения. В отличие от форм повелительного наклонения, которым совершенно чуждо значение времени, рассматриваемые глагольные формы всегда указывают на время. Они могут употребляться в одном временном плане с формами настоящего времени в рассказе о событиях прошлого: Идет он с уздечкой на свое гумно… а ребята ему шутейно и скажи … (Шол.); Привели Татьяну, барыня и спрашивает: - Ты о чем? - А та с простоты и ляпни … (Баж.). Впечатление неожиданности, мгновенности действия усиливают присоединяемые к глаголу элементы возьми и, возьми да и, которые придают действию оттенок неподготовленности, а порой и неуместности: Приехала экскурсия, мы с Костей - это наш штурвальный - стали комбайн показывать, а кто-то возьми да и запусти мотор (Кав.).
К экспрессивным формам прошедшего времени относятся и глагольно-междометные формы внезапно-мгновенного действия со значением стремительного движения или звучания - прыг, бух, толк, стук, бац, бах, тюк. Многие из них синонимичны глаголам с суффиксом -ну-, обозначающим однократное действие в прошедшем времени: прыг - прыгнул, бац - бацнул, но в сравнении с ними стилистически более ярки и носят разговорно-просторечную окраску. Писатели широко используют эти глагольные слова, чтобы показать «ультрамгновенное» (А.М. Пешковский) действие: Окунь сорвался с крючка, запрыгал по травке к родной стихии и… бултых в воду! (Ч.)
Анализируя использование форм прошедшего времени в экспрессивных стилях, следует указать также на большие выразительные возможности глаголов прошедшего времени с перфектным значением, выражающих понятие качественного состояния предмета в прошлом: побледнеть, похудеть, помолодеть, поумнеть. Их изобразительность обусловлена тем, что такие соотносительны с прилагательными и служат для качественной характеристики предмета; ср.: побледнел - стал бледный, поумнел - стал умнее. Как и прилагательные, они сочетаются с наречиями меры и степени, что выделяет их из числа других глаголов: Мне кажется, что за последнее время я страшно поумнела (Ч.).
Рассматриваемые формы совершенного вида прошедшего времени в изобразительной функции могут обозначать такие события прошлого, которые как бы располагаются в одной плоскости, не следуя друг за другом, что также уподобляет их прилагательным. Изобразительная функция таких глаголов особенно очевидна в описании портрета героев: [Николай Иванович] постарел, располнел, обрюзг, щеки, нос и губы тянутся вперед, - того и гляди хрюкнет… (Ч.)
III. Глаголы будущего времени обычно получают заряд экспрессии при переносном употреблении в иных временных планах. Будущее совершенного вида может указывать на действия, обращенные к настоящему времени: Словечка в простоте не скажет - все с ужимкой (Гр.).
Будущее совершенного вида часто рисует быстро сменяющиеся и повторяющиеся действия безотносительно к моменту речи: И бубен свой берет невеста молодая. И вот она, одной рукой кружа его над головой, то вдруг помчится легче птицы, то остановится - глядит… (Л.)
В сочетании с частицей как глагол в форме будущего времени совершенного вида, использованный в значении настоящего исторического, указывает на внезапное наступление действия, отличающегося особой интенсивностью: Достает Прохор Палыч «послание» и кладет на стол. Иван Иванович берется читать и… как захохочет! (Троеп.)
Будущее несовершенного вида уступает в выразительности формам, которые мы рассмотрели. Переносное его употребление может привести к возникновению абстрактного настоящего, имеющего обобщающий смысл: В литературе, как в жизни, нужно помнить одно правило, что человек будет тысячу раз раскаиваться в том, что говорил много, но никогда, что мало (Пис.). В иных случаях его образность обусловлена модальными оттенками, которые будущее время может получать в речи. Так, выступая в собственном значении будущего времени, глаголы несовершенного вида способны выражать оттенок готовности совершить действие: Целый день марабу будет дежурить у бойни, чтобы получить кусок мяса (Песк.). Если заменить форму будущего времени формой настоящего (целый день дежурит), признак готовности у глагола исчезнет.
Другой возможный модальный оттенок будущего несовершенного - уверенность в совершении действия: Вернувшись из далекого путешествия, будешь хвастаться, рассказывать диковинные вещи (Сол.).
5.5.3.2.Стилистическая характеристика категории вида
При функционально-стилевой оценке вида глагола следует заметить, что в использовании этой грамматической категории в различных стилях наглядно отражается специфика каждого из них, поскольку степень конкретности речи или ее отвлеченно-обобщенный характер закономерно проявляются в преобладании глаголов того или иного вида. При этом избирательность в употреблении видов глагола согласована и с использованием его времен, в чем проявляются системные связи этих грамматических категорий на основе их общей функции.
Наибольшим разнообразием видовых форм глагола выделяется разговорная речь, в которой предпочтение тех или иных видовых значений всегда обусловлено экстралингвистическими факторами и является реальным выражением категории аспектуальности. Глаголы совершенного и несовершенного вида в разговорно-бытовой, синтетической речи и диалогах художественных произведений распределяются относительно равномерно.
Богат видовыми формами глагола и публицистический стиль, отражающий жизнь во всей ее динамике и подверженный влиянию разговорной и художественной речи. Однако в жанрах, испытывающих воздействие официально-делового и научного стилей, увеличивается процент форм несовершенного вида, которые по лексико-грамматическому и функциональному значению являются более отвлеченными, обобщенными (в научном стиле соотношение глаголов несовершенного и совершенного вида составляет 77,8 к 20,8; 1,4% - глаголы двувидовые).
Обращает на себя не только количественная, но и качественная сторона, а именно функционально-семантический отбор глагольных слов. Выделяется целый ряд глаголов, которые в научном стиле могут выступать только в форме несовершенного вида, что объясняется особенностями их значений и употребления. Здесь широко представлены глаголы, выражающие постоянные признаки предметов: вода растворяет, железо плавится, кислота разъедает; употребляющиеся в устойчивых сочетаниях: реакция протекает, напрашивается вывод, задается уравнение. Двувидовые глаголы: активизировать, гарантировать, использовать, образовать, унифицировать реализуют свое значение несовершенного вида. Наконец, в научных текстах широко представлены непарные глаголы, у которых нет формы совершенного вида: существовать, зависеть, наблюдаться, состоять, соответствовать, отсутствовать, полагать и др.
В официально-деловом стиле (при общем предпочтении форм несовершенного вида) наблюдаются резкие расхождения в частности видовых форм в различных жанрах. Так, в уставах, правовых актах, нотах, заявлениях, сводах законов, представляющих собой изложение общих правил и норм общественной жизни, стиль носит более отвлеченный характер, что, следовательно, создает условия для использования форм несовершенного вида: Дееспособность - это свойство, обозначающее способность лица самостоятельно, своими действиями приобретать права и создавать обязанности.
В приказах, протоколах, постановлениях, актах, договорах - жанрах более конкретного содержания - могут преобладать глаголы совершенного вида, поскольку они указывают на долженствование, приказание, разрешение произвести то или иное действие и т.д.: рассмотреть, предписать, сообщить, предупредить, проверить, передать, обеспечить, улучшить, устранить, утвердить и др.
В официально-деловом стиле также есть глаголы, которые выступают только в форме несовершенного вида: предоставляется [право], [жалобы] подаются. Часто повторяются одни и те же глаголы из состава двувидовых, выступающие здесь, однако, в значении несовершенного вида: рекомендовать, организовать, контролировать, соответствовать.
Особый интерес представляет изучение видовых форм глагола в художественной речи. Ее конкретно образный характер, казалось бы, должен был проявиться в решительном преобладании глаголов совершенного вида. Однако увеличению их числа в художественной прозе препятствует то, что большая роль в ней отводится повествованию, которое требует употребления настоящего исторического и прошедшего повествовательного времени, выражаемых глаголами несовершенного вида. Но все же и здесь прослеживается общая закономерность: конкретность содержания обращает автора к использованию и конкретных языковых единиц, и в том числе глаголов совершенного вида.
Важно также подчеркнуть, что глаголы совершенного вида передают поступательное движение от одного факта к другому в цепи событий, в то время как глаголы несовершенного вида не выражают развития событий во времени. Поэтому с совершенным видом связывается элемент динамики, а с несовершенным видом - статики.
Однако выразительность и динамичность речи в художественных текстах достигается использованием экспрессивных возможностей обоих видов глаголов; причем для образного их употребления характерна весьма неравномерная частотность то одних, то других видовых форм, что также способствует усилению двойственности речи. Кроме того, изменение конкретно-фактического видового значения глагола в контексте возможно лишь в эмоциональной речи.
Наибольшая выразительность присуща глагольным формам совершенного вида, который в русском языке выступает как сильный член видового противопоставления и поэтому про трансформации свойственного ему грамматического значения притягивает внимание новизной своей функции. Так, при обозначении повторяющегося действия глаголами совершенного вида возникает возможность передачи типичного через единичное: Чего женщина не сделает, чтобы огорчить соперницу (Л.). Это потенциальное значение совершенного вида указывает, что названное действие может произойти всегда при известных обстоятельствах, ср.: Так делает всякая женщина, когда хочет огорчить соперницу.
Глаголы несовершенного вида, обозначающие обобщенно-фактическое действие, привлекаются для указания на действие, присущее обычно совершенному виду, - конкретно-фактическое: Скорее кончалось бы все это! (М. Г.); ср.: скорее кончилось бы…
Образному восприятию глаголов способствует и нейтрализация видового противопоставления, т.е. употребление глаголов несовершенного вида, получающих некоторые функции совершенного, в таких временных планах, которые, казалось бы, исключают совершенный вид. Например, глаголы в форме настоящего исторического, настоящего сценического или настоящего в значении будущего, имеющие форму несовершенного вида, в тексте как бы замещают глаголы совершенного вида, обретая характерные для них значения; ср.: Прихожу я вчера и узнаю. - Пришел я вчера и узнал; Завтра же уезжаем и расстаемся навсегда. - Уедем и расстанемся… В таких случаях глаголы несовершенного вида обозначают конкретный единичный факт.
Нейтрализация видового противопоставления значительно расширяет диапазон выразительных возможностей несовершенного вида. Так, в этом случае они могут обозначать конкретное единичное действие, наступившее после предшествовавшего длительного: Саперы работают без передышки. Вдруг Шамов падает (Павл.); ср.: Работали, упал. В подобных контекстах глаголы несовершенного вида даже изменяют свою грамматическую сочетаемость: они могут сочетаться с наречиями, обозначающими быстрое действие, смену событий: вдруг, неожиданно.
При нейтрализации противопоставления глаголы несовершенного вида, означающие многоактный способ действия, получают значение одноактного действия: С полатей выбирается мальчуган, напяливает полушубок, схватывает шапчонку и хлопает дверью (Баж.). Такое «наложение», сочетание контрастных видов живо рисует действие, создавая зримую картину.
Таким образом, нейтрализация видового противопоставления является стилистическим средством достижения изобразительности глагольного слова. Однако нельзя забывать и о том, что переносное употребление видовых форм глагола может стать причиной двоякого понимания высказывания: Герой добивается любви этой девушки - неясно: действие достигло результата или нет?
Современные грамматисты связывают изучение вида глагола с характеристикой способов действия, которые наряду с категорией вида являются морфологическим выражением категории аспектуальности и тесно взаимодействуют с видовыми значениями глагола. Анализ способов действия представляет большой интерес для грамматической стилистики, поскольку различные группы глаголов, объединенных по способу действия, аккумулируют в себе особую изобразительную энергию. Разнообразные оттенки видовых значений и стилистической окраски у глаголов разных способов действия определяются, как правило, особенностями их словообразования.
Стилистически маркированы глаголы совершенного вида, обозначающие одноактный способ действия с суффиксом -ану-, имеющие просторечную окраску и выделяющиеся оттенком резкости, неожиданности и интенсивности действия: резануть, рубануть. Близкие к ним по значению, но лишенные просторечного оттенка глаголы совершенного вида с суффиксом -ну-: кольнуть, свистнуть, крикнуть, стукнуть привлекают писателей своим динамизмом и также выполняют изобразительную роль в речи. М. Горький, анализируя язык «Брусков» Ф.И. Панферова, указал, например, на недостаточное внимание автора к слову при употреблении глагола (С рыком сорвался с цепи), предложив более выразительную форму рванулся . Нельзя пренебрегать оттенками способов действия, делающими речь точной и выразительной.
Разговорный характер носят глаголы несовершенного вида прерывисто-смягчительного способа действия, образованные с помощью приставки по- и суффиксов -ва-, -ива- (-ыва-): повизгивать, позевывать, покрикивать. Глаголы многократного действия несовершенного вида, образованные от бесприставочных глаголов несовершенного же вида с помощью суффиксов -а-, -ва-, -ива- (-ыва-), имеющие только формы прошедшего времени, также используются в разговорной и художественной речи: хаживать, говаривать, знавать, певать. Их стилистическая окраска привлекает писателей. Интересно отметить, что А.С. Пушкин, работая над повестью «Станционный смотритель», заменил стилистически нейтральную форму глагола народно-разговорной в предложении: Кто не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не (бранился) бранивался ?
Ряд способов действия выделяет особенно сильная экспрессивная окраска. Это прежде всего усилительный способ: разахаться, развоеваться, разоткровенничаться. Ему не уступает в экспрессии интенсивный способ действия, представленный несколькими группами глаголов, выражающих различные оттенки значения: забегаться, заждаться, загоститься, загуляться (такие глаголы обозначают действие, выходящее за пределы обычного или допустимого, отражая увлеченность, поглощенность субъекта действием); загнать, заласкать, заездить, закормить (эти глаголы указывают на результативность, которая иногда бывает осложнена оттенком такой полноты и интенсивности действия, что доводит объект до какого-то крайнего, выходящего из обычных границ состояния); убегаться, упрыгаться, уходиться, уездиться (глаголы этой группы обозначают действие, которое вызывает усталость, бессилие субъекта); избегаться, изголодаться, исстрадаться (у этих глаголов подчеркнуты длительность, интенсивность и исчерпанность действия).
Экспрессивны и глаголы, обозначающие длительно-смягчительный способ действия: наигрывать, напевать, насвистывать. Они называют длительное и в то же время ослабленное, приглушенное действие и употребляются преимущественно в разговорном стиле.
Нельзя отказать в выразительности и некоторым другим глаголам, характеризуемым разными способами действия: разгуливать, выделывать, выплясывать, переловить, пересажать.
Особый интерес вызывает использование вида глагола в формах повелительного и сослагательного наклонения. В повелительном наклонении также возможна нейтрализация видового противопоставления глаголов: Сядь. - Садись; Зайдите! - Заходите! В таких случаях формы несовершенного вида имеют оттенок приглашения, а формы совершенного вида представляются более категоричным выражением побуждения, они означают, скорее, приказание, чем просьбу; ср.: Рассказывайте, рассказывайте, мы внимательно слушаем! - А ну, расскажи, как ты там жил в эти два года (М. Г.). В иных случаях (например, при повторении глагола и сопоставлении видовых форм) несовершенный вид может выразить оттенок более резкого и решительного требования: Выверните карманы! Ну, живо! Что я вам говорю? Выворачивайте ! (Н. О.)
Для выражения совета с помощью сослагательного наклонения используется обычно несовершенный вид: Шла бы ты домой, Пенелопа! (шуточная песня), Молчали бы вы лучше. И только некоторые глаголы, означая желание, просьбу, употребляются в сослагательном наклонении преимущественно или исключительно в форме совершенного вида: вы спросили бы; ты сказал бы.
При отрицании глаголы сослагательного наклонения в форме совершенного вида выражают беспокойство, опасение: не опрокинул бы, не ударилась бы, не забыли бы.
5.5.3.3.Стилистическая характеристика категории наклонения
Категория наклонения вызывает стилистический интерес благодаря развитой синонимии и яркой экспрессивной окраске ряда глагольных форм. Частотность форм изъявительного наклонения является стилеобразующим признаком (на тысячу словоупотреблений в научном стиле приходится 72 формы изъявительного наклонения, в официально-деловом - 38, в художественной речи - 132).
Изъявительное наклонение по сфере употребления универсально, оно свободно используется в любом стиле и поэтому в стилистическом комментарии не нуждается.
Объектом изучения стилистики должны быть повелительное и сослагательное наклонения, которые как «косвенные» противопоставлены изъявительному, или «прямому» наклонению. Обозначая нереальное действие, они являются «сильными» членами противопоставления в системе наклонений, что и определяет их экспрессивную окраску. Из-за ограниченного употребления в функциональных стилях повелительное и сослагательное наклонения стилистически маркированы.
Повелительное наклонение принадлежит преимущественно разговорной речи и проникает в те книжные стили, которые открыты для ее влияния. Показательно, что в официально-деловом стиле, для которого весьма характерна модальность, отличающая повелительное наклонение (приказание, требование, побуждение и т.д.), не популярны «чистые» повелительные формы (ни в одном приказе не встретим: «наградите орденом…», «поблагодарите работников», «уплати штраф», «возмести убытки»). Здесь для выражения соответствующего модального значения используются иные языковые средства, например инфинитивные конструкции: наградить, возместить, оштрафовать (чаще - наложить штраф). Сама природа повелительного наклонения, в выражении которого решающее значение имеет интонация, указывает на его «разговорность», принадлежность устной форме речи.
Яркая экспрессия императива привлекает к нему писателей и публицистов. Они используют формы повелительного наклонения для воспроизведения диалога: - И ни-ни! не пущу! - сказал Ноздрев. - Нет, не обижай меня, друг мой, право поеду, - говорил зять… Нет, ты не держи меня… (Г.) В поэтической речи повелительные формы глагола служат средством создания эмоционально ярких побудительных конструкций: Отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня… (Л.); средством достижения высокой патетики речи: Восстань, пророк, и виждь, и внемли … (П.)
В повествовании стилистически обыгрывается «разговорность» повелительного наклонения: автор обращается к читателю, как к доброму собеседнику, придавая речи непринужденный, дружеский тон: Славная бекеша у Ивана Ивановича! отличнейшая! А какие смушки!.. Взгляните, ради бога, на них! (Г.)
В научно-популярных произведениях, в некоторых жанрах научного стиля (прежде всего в учебной литературе) повелительное наклонение помогает автору установить контакт с читателем, воздействовать на восприятие текста, вызвать интерес, усилить внимание: Не забывайте, что мы с вами перенеслись на несколько столетий назад. Этот прием оживляет речь, увеличивает читательскую активность.
В публицистическом стиле, кроме случаев обращения журналиста к читателю с целью активизировать его восприятие, следует указать особую сферу стилистического применения повелительных форм глагола - газетные заголовки с побудительными конструкциями: «Берегите леса сибирские!»; «Наследуй опыт!»; «Дерзай, твори!» Подобные обращения в заголовках призваны воздействовать на читателя.
Особый стилистический прием, популярный в публицистическом стиле и художественной речи, - побуждение к действию неодушевленного предмета или животного, приводящее к олицетворению: «Работай, великан!» (о заводе); «Расти, норка, большая!» (о звероводстве) или: Скажи мне, ветка Палестины… (Л.)
Сослагательное наклонение не встречает функционально-стилевых преград. Оно употребляется и в разговорной речи, и в книжных стилях. Однако потребность в нем - в силу экстралингвистических факторов - появляется нечасто, поскольку модальность гипотетичности действия встречается значительно реже, чем модальность реальности действия или побуждения к нему; ср.: Полчаса тому назад, сударь вы мой, вы бы увидели меня в совершенно другой позиции. (Т.) - Вскоре я увидел в туманной мгле какие-то строения. Вторая конструкция, несомненно, более употребительна. Что же касается переносного употребления сослагательного наклонения (для выражения желания, побуждения), то его сфера ограничивается разговорной и художественной речью: Я сыграла бы теперь что-нибудь (Ч.); Вы бы поговорили с Александрой, она ведет себя отчаянно (М. Г.).
Для грамматической стилистики представляют интерес языковые средства выражения различных экспрессивных оттенков значений «косвенных» наклонений. Так, известно, что добавление к форме повелительного наклонения постфикса -ка смягчает приказание: посмотри-ка сюда! Однако этим не ограничивается стилистическая роль постфикса, он может придавать высказыванию оттенок интимности: Лексейка, боязно чего-то, поговори-ка ты со мной (М. Г.), иронии, насмешки: Нет, голубчик, иди-ка, иди! Я говорю - иди (М. Г.). В сочетании с формой повелительного наклонения, не имеющего значения времени, постфикс -ка уточняет темпоральность высказывания: его употребление обычно указывает на действие, близкое к моменту речи: Дай-ка мне книгу! Подожди-ка! Вернись-ка!; ср. в старинной песне: Тебя я умоляю, о дай мне снова жить! Вернись ко мне, вернись! - действия не близкие, а скорее весьма отдаленные: вернись когда-нибудь, в необозримом будущем.
Частица пускай, вовлекаемая в образование форм 3-го лица повелительного наклонения, придает им разговорную окраску: пускай говорит; пускай все узнают. От нее стилистически отличается частица пусть, которая, наряду с частицей да, используется в лозунгах и восклицаниях, придавая речи торжественную окраску: Да здравствует солнце, да скроется тьма! (П.); Пусть всегда будет солнце!
Разговорные частицы да, же, присоединяемые к формам повелительного наклонения совершенного вида, придают им оттенок настойчивости, нетерпения: Да подожди! Да не спеши ты! Отвечай же!
Стилистически разнятся повелительные конструкции с личным местоимением и без него: Заходите - Вы заходите; Не говори. - Не говори ты; добавление местоимения смягчает требование, придает высказыванию оттенок просьбы, создает атмосферу интимности.
Интересно отметить особенность употребления вида в повелительных формах глаголов при утверждении и отрицании: совершенный вид глагола в побудительной конструкции закономерно сменяется несовершенным в отрицательной: Расскажите! - Не рассказывайте!; Принеси! - Не приноси!; Останьтесь! - Не оставайтесь!; Вызовите! - Не вызывайте! Если же употребить повелительное наклонение совершенного вида (не расскажите!), то оно выразит предостережение.
Форма совместного действия, нередко включаемая в парадигму повелительного наклонения, образуется нерегулярно; некоторые глаголы в этой форме выглядят как книжные, устаревшие: накормимте, потратимте, сосчитаемте, решимте. Напротив, оттенок непринужденности, нередко фамильярности отличает формы с частицей давай (давайте): Давайте сделаем! Давай расскажем!
Яркую эмоционально-экспрессивную окраску имеет глагол в повелительной форме 2-го лица единственного числа, обращенный ко многим лицам: Ложись! Стой! Так обычно в устной речи выражается команда: Обернувшись, вполголоса подал команду: «Подтя-ни-ись, братцы!» (Бонд.)
Экспрессивно окрашены и формы повелительного наклонения, употребленные в переносном значении, когда императивность сменяется иными модальными оттенками. Так, форма повелительного наклонения в конструкциях, направленных к обобщенному лицу, означает невозможность действия: А попробуй скажи ему об этом. Куда там! (Троеп.); Жди от такого помощи, как же (Зал.). Эти конструкции выражают невозможность побуждения и действия.
Повелительное наклонение может означать вынужденную необходимость действия: У нее нет ни дома, ни родных. Хочешь не хочешь, а иди и слушай разговоры (Ч.). В подобных конструкциях отсутствует всякое побуждение.
5.5.3.4.Стилистическая характеристика категорий лица и числа
Категория лица, выражающая значение персональности, наряду с формами времени и наклонения в системе морфологических признаков глагола справедливо считается одной из основных. Грамматисты видят в совокупности этих категорий средство выражения предикативности высказывания. И хотя персональность в сочетании с темпоральностью и модальностью не исчерпывают значения предикативности, они отражают ее важнейшие стороны, определяя организующую роль глагола в структуре предложения.
Для стилистической оценки рассматриваемых категорий важно, что лицо и число из всех формальных признаков глагола наиболее способствует наглядности, конкретности изображения действия, от чего зависит и экспрессивная окраска глагольных форм, и специфика их использования в разных стилях речи. Переносное употребление личных форм глагола создает разнообразные стилистические оттенки в их значении.
Использование форм лица и числа глаголов в функциональных стилях подчиняется определенным закономерностям. Наиболее свободно эти формы функционируют в художественной речи; в официально-деловом стиле они сведены до минимума. Это объясняется преобладанием глагольности в художественной речи, ее личностным характером в противовес именному типу речи деловых документов и господствующему в них «безличному» стилю изложения, исключающему указание на конкретное лицо.
Научный стиль выделяется полным отсутствием глаголов 2-го лица единственного числа и очень редким употреблением 2-го лица множественного числа. В соответствии с функциональной спецификой в научном стиле широко используется 1-е лицо множественного числа, означая так называемое «авторское мы»: Ниже мы приводим диаграммы; Напомним, что…; Заметим … и т.д., а также «мы совокупности» при активном привлечении слушателей, читателей к описываемому: Станем нагревать стержень…; Возьмем более поздний период… Нередко 1-е лицо множественного числа в научном стиле получает характерный оттенок обобщенности: Мы называем пустым сосуд, если в него ничего не налито или безличности: Длительный звук мы называем музыкальным (ср.: принято называть…); Описанные особенности мы можем выразить таким образом (можно выразить…). В то же время в научном стиле практически отсутствует самое характерное для 1-го лица множественного числа - указание на нескольких лиц (я и другие), которое как исключение встречается лишь в коллективных трудах.
В научном стиле 3-е лицо глагола также отражает его отвлеченность: оно указывает преимущественно не на лицо, а на предмет: Водород получается следующим образом. В научном изложении глаголы 3-го лица очень часто приобретают неопределенно-личное значение, иногда с оттенком обобщенности: Эти свойства приписывают кислороду. Во многих случаях формы 3-го лица в научном стиле, по существу, не содержат вовсе указания на какого-либо деятеля, он неконкретен, неизвестен: Материя познается…; Присутствие масла не замечается …
Официально-деловой стиль также отличает ограниченность употребления личных форм глагола. Форма 1-го лица единственного числа употребляется лишь в особых клишированных оборотах некоторых видов деловых бумаг, например в заявлении: Прошу рассмотреть… доверенности: Доверяю получить…, а также в резолюциях: Разрешаю…; Не возражаю… Формы 2-го лица единственного и множественного числа практически не употребляются, что обусловлено экстралингвистическими факторами и господствующей здесь «безличной» формой речи. Глаголы 3-го лица в этом случае употребляются чаще, чем в научном. Это объясняется содержанием официально-деловых текстов: в них регулируются отношения между лицами, организациями, устанавливаются их права и обязанности. Поэтому в документах, закрепляющих эти отношения, называются лица и предметы, а глаголы согласуются с их наименованиями в 3-ем лице: Окончательные расчеты производятся…; Платежи вносятся…; Поставщик обязуется … Причем в официально-деловом стиле, в отличие от художественной речи, форма 3-го лица глагола очень часто указывает не на субъект действия, а приобретает страдательное значение: Выплата страховой суммы производится по истечении срока…; Договор признается недействительным…
В публицистическом стиле, дающем простор использованию всех трех личностных форм глагола в единственном и множественном числе, обращение к ним обычно диктуется стремлением журналистов сделать текст живым, эмоциональным. Повествование от 1-го лица обычно ведется в тех случаях, когда автор пытается показать свое отношение к факту, воздействовать на читателя. Личные формы глагола дают возможность выразить ту или иную мысль через субъективное восприятие автора или его героев, что значительно повышает действенность речи, решает проблему «очеловечивания» темы, затронутой публицистом.
Я пишу эти заметки в Смоленске, на земле великой русской славы. Я стою у подножия огромной горы, насыпанной руками ветеранов и солдаток, вдов и детей, и жуткая, тревожная мысль не дает мне покоя. Какое же множество людей должна была убить война, что столько земли, скупо взятой с их погребений в одной сравнительно небольшой области, принесено на этот курган! Но есть еще и неведомые, не найденные могилы… А некоторые за рубежом нас упорно не желают понять, порой и бранят за то, что чересчур надолго запомнили войну, до сих пор болеем ею. Затем и бранят - в надежде, что забудем прошлое, примиримся с неизбежностью новой войны. Нет, не примиримся!
Прежде всего обращает на себя внимание разнообразие личных форм глагола, и среди них таких, которые свойственны диалогической речи, что придает стилю разговорность, эмоциональность. Речь от 1-го лица в наибольшей мере приближает письменное монологическое повествование к устному рассказу, создает тон беседы. Публицист как бы вступает в роли очевидца, участника описываемых событий; убедительность изложения при этом возрастает.
В случае возможной конкуренции личных форм глагола, конкретизирующих действие, и синонимичных им форм, но придающих речи обобщенный, отвлеченный характер, журналист отдает предпочтение первым; ср.: Я пишу эти заметки… - Эти заметки писались…; Забудем прошлое… - Забудется прошлое… Личные формы глагола, которые употреблены в обобщенном, неопределенно-личном значении, в контексте воспринимаются почти конкретно: Нет, не примиримся - за 1-м лицом множественного числа - не обобщенный субъект с отвлеченным значением, а русские люди как убежденные противники войны. В подобных случаях в публицистическом стиле употребление лица глагола становится средством образной конкретизации речи.
В материалах, посвященных актуальным темам современности, журналисты используют такие личные формы глагола, которые представляют информацию живой, исходящей непосредственно от человека, действующего лица. Возьмем, к примеру, заглавия газетных статей: «Штурмуем рекорды», «Держим экзамен», «Ищем модель содружества», - форма 1-го лица в этих случаях предпочтительнее формы 3-го лица («Держат экзамен»).
В то же время публицистическому стилю не чужды и приемы переносного употребления личных форм глагола, приобретающих в тексте дополнительные оттенки значения и экспрессии.
Для художественной и разговорной речи характерно использование всех личных форм глаголов, которые функционируют здесь не только в своих основных грамматических значениях, но и в образных, возникающих при переносном употреблении форм лица. Использование разнообразных экспрессивных оттенков лица глагола получает эстетическую функцию в художественных и публицистических произведениях, на чем следует остановиться подробнее.
В экспрессивной речи развита синонимия личных форм глагола. Богатство значений отличает употребление 2-го лица единственного числа. Эта форма может указывать на говорящего: Эх, бывало, заломишь шапку, да заложишь в оглобли коня, да приляжешь на сена охапку, - вспоминай лишь, как звали меня (Ес.); может исключать конкретное лицо: Это здесь ты отчаянный, а в Москве из тебя слова не вытянешь ; а также представлять его обобщенно: Наскучило идти, - берешь извозчика… а не хочешь заплатить ему - изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет (Г.).
Во множественном числе 2-е лицо также может предавать обобщенно-личное значение: У нас все так… Если, говоря с начальником, вы ему позволите поднять голос, - вы пропали (Герц.).
Форма 3-го лица единственного числа может приобретать безличное значение: Тихо светит по всему миру: то месяц показался из-за горы (Г.). Это же значение развивается у глаголов прошедшего времени в форме среднего рода единственного числа: Из сада несло сладким запахом лип (Т.). Во множественном числе 3-е лицо - при отсутствии подлежащего в предложении - развивает неопределенно-личное значение: Здесь судят военных преступников; его приобретают и формы множественного числа глаголов прошедшего времени: Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна… (Кр.) Такое употребление глагола подчеркивает, усиливает его значение. Афористический характер высказыванию придает обобщенно-личное значение 3-го лица множественного числа: Снявши голову, по волосам не плачут (посл.), а также множественного числа глаголов прошедшего времени, у которых форма лица грамматически не выражена: «Подсчитали - прослезились» (заглавие фельетона). Реже 3-е лицо получает в контексте значение 1-го: Тебе говорят или нет!; ср.: тебе говорю.
Форма 1-го лица единственного и множественного числа также может приобретать обобщенное значение: Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу; Что имеем не храним, потерявши, плачем (посл.); только во множественном числе эта форма обобщает говорящего и собеседника (собеседников): Мы почитаем всех нулями, а единицами себя (П.); выступает в значении «авторского мы»: Но прежде, чем приступим к описанию его торжества… мы должны познакомить читателя с лицами… (П.) Это же значение свойственно и множественному числу глаголов прошедшего времени: Дочь Кирила Петровича, о которой сказали мы еще только несколько слов… (П.) Реже 1-е лицо во множественном числе употребляется в значении 2-го, подчеркивая участие говорящего, сочувствие:[Треплев:] Нина! Нина! Это вы… вы… Я точно предчувствовал, весь день душа моя томилась ужасно. О, моя добрая!… Не будем плакать, не будем (Ч.).
Особой экспрессией выделяются наиболее редкие переносы значения личных форм глагола. Так, о себе говорящий тоже может отозваться как о 3-м лице: Я увидела себя как бы со стороны и отметила: а она держится
правильно… Эта же форма изредка используется по отношению к собеседнику: О, моя добрая, моя ненаглядная, она пришла ! (Ч.) Подобное употребление 3-го лица исключает обращение к собеседнику, хотя имеется в виду именно он; реплика принимает форму отвлеченного замечания, характер ремарки.
На стилистическую окраску личной формы глагола влияет и сочетание ее с личным местоимением или пропуск его. Как заметил В.В. Виноградов, «формы настоящего времени 1-го и 2-го лица в сочетании с личными местоимениями являются более нормальными и нейтральными, чем соответствующие формы без личных местоимений», поэтому пропуск местоимений воспринимается как стилистический прием. Так, один из героев Ф.М. Достоевского, оценивая речь сатирического персонажа, замечает: Всего более обозлило меня то, что он почти уже совсем перестал употреблять личные местоимения - до того за-ажничал. В другом случае сам писатель комментирует это стилистический прием: Подхожу сегодня к зеркалу и смотрюсь в него, - продолжал Фома, торжественно пропуская местоимение я. - Далеко не считаю себя красавцем, но поневоле пришел к заключению…
Всевозможные случаи стилистического использования личных форм глагола, придающие речи яркую изобразительность, лиризм или, напротив, резкость, афористичность и т.д., характерны лишь для эмоциональной речи и недопустимы в официально-деловом и научном стилях.
5.5.3.5.Стилистическая характеристика категории залога
При стилистической оценке залога глагола важно показать функционально-целевую специализацию соотносительных действительных и страдательных конструкций и экспрессивные особенности некоторых залоговых форм.
Многие русские глаголы можно употребить в форме действительного и страдательного залога, образуя соотносительные конструкции: Автор пишет аннотацию. - Аннотация пишется автором; Книги выдают в читальном зале. - Книги выдаются…; Решили, что повесть нужно опубликовать. - Было решено, что повесть нужно опубликовать. Соотносительные залоговые обороты могут быть трехчленными (первый пример), двухчленными (вторая пара конструкций) и одночленными (последний пример). Наиболее ярко страдательное значение выражено в трехчленной конструкции с творительным падежом, указывающим на реальный субъект действия: Средства выделяются (выделены) организациями… В других страдательных конструкциях к основному значению залога добавляются различные семантические оттенки, грамматические варианты залоговых значений превращаются в лексические; например, отмечается непроизвольный характер действия: считается, что… указывается, что действие совершалось помимо воли субъекта: Средств не выделялось; Работа была прервана.
Главная особенность страдательного залога заключается в его способности обозначать действие в отвлечении от субъекта, в статике. При этом в пассивных конструкциях нередко на «категориальное значение глагола накладывается дополнительное значение качества, свойства, способствующие нейтрализации значения процессуальности и динамики»: Соли обнаруживаются кислотой…, Наследственность передается рассаде посредством ее семян.
Страдательным конструкциям отдается предпочтение в научном и официально-деловом стилях: для них в высшей степени показательно обобщенное указание на действие как на факт (а не на поступательный процесс) без конкретизации времени его проведения и уточнения субъекта, но при выдвижении на первый план самого действия и его объекта.
В научном стиле реализуется такая важная черта пассива, как изображение фактов объективной действительности, независимых от воли субъекта познания-исследователя: Водоросли использовались в пищу...; Политические теории создавались всегда под сильнейшим влиянием того общественного положения, которое...
В официально-деловом стиле страдательные глаголы усиливают акцент на самом действии как необходимом, неизбежном, в чем отражается предписующий характер стиля: Штраф взимается в размере…, Взыскание налагается… В деловых документах, требующих особой точности, страдательные конструкции обычно включают указание на производителя действия в творительном падеже: Следственными органами установлено…; Убытки возмещаются организациями… Но часто и здесь указание на субъект действия опускается, если в толковании текста не возникает двусмысленности: Окончательные расчеты производятся на станции назначения; Выполнение планов перевозок учитывается в учетной карточке.
В публицистическом стиле глагола страдательного залога употребляются реже, чем в других функциональных стилях, хотя в некоторых случаях обращение к этим формам стало почти традицией: В материалах конференции указывалось…; В наших комментариях подчеркивалось … Журналисты порой увлекаются пассивными конструкциями. Вот, например, типичные случаи их использования: За последние годы организация снабжения значительно улучшилась; Прежде в фанерном производстве использовалось ограниченное число разновидностей древесины (из газ.).
Однако чрезмерное насыщение речи глаголами страдательного залога не украшает слог публициста. Экспансия страдательных оборотов порождает штампованную речь, поэтому журналистам надо по возможности отказываться от страдательных глаголов на -ся, заменяя их активными глаголами действительного залога.
В разговорной и художественной речи употребление страдательных конструкций часто оценивается как нежелательное явление «канцелярита». Действительно, обращение к возвратным глаголам страдательного залога наносит ущерб стилю. Можно ли признать удачными такие, например, фразы?-Материал копился долго; За эти годы уже начал писаться второй дневник. Пристрастие к глаголам страдательного залога нередко придает речи комизм: Птенцы выкармливаются насекомыми; Телки в количестве 37 голов по решению правления продались другому колхозу; Лён мочится и треплется .
Неуместное употребление возвратных глаголов иногда осложняются двуплановым восприятием их залогового значения: они могут указывать и на страдательный, и на средневозвратный залог (с общевозвратным значением): Деталь бросается в ванну. В результате этого возникают невольные каламбуры: Ко встрече большой воды готовятся откачивающие средства и другие механизмы; Четыре тысячи пальто отсюда ежедневно отправляются в магазины столицы; В помощь охотнику в сани впрягается собака; Поросята сразу после рождения обмываются и вытираются полотенцем.
В современном литературном языке формы страдательного залога от некоторых глаголов архаизовались. В ХIХ в. писатели употребляли, например, такие глаголы: Скоро комната наполнилась детьми. Их было пятеро. Шестое принеслось на руках (Г.); Слова произносились полушепотом, за ними следовал глубокий вздох (Дост.).