- Диггер, стоять! Фу! - раскололо тихий вечер отчаянно-требовательное трехголосье. Двое взрослых и ребенок уже устремились в направлении удалявшегося пса. Они знали, чем может закончиться выплеск злости и соперничества их натренированного, но до конца не обученного домашнего террориста.
Целью пса была небольшая собака, сидевшая у единственного одноэтажного домика, какие лишь обозначают короткую остановку поезда. Приблизившись, пес принюхался: перед ним все-таки соперник, а не самка. В следующее мгновение с глухим рыком бойцовый пес подмял под себя застигнутую врасплох дворнягу.
Подбегающие люди уже слышали хрип и стон задыхающейся собаки и с ужасом , но в последней надежде кричали, что пес не прикончит несчастную.
Давно это место значилось на картах как населенный пункт, число жителей в котором едва заполнило бы новостройку в мегаполисе. Но с недавнего времени в «пункт» потянулись горожане, искавшие островок, чтобы хоть на время ослабить хватку душащего города-спрута.
Старожилы поселка знали историю собаки, что изо дня в день приходила на станцию вот уже четвертую осень.
Держал ее одинокий старик, служащий станции. Подобрал дед своего будущего друга зимой - щенка оставили в коробке замерзать. Дома старик обнаружил, что у бедолаги наполовину обморожены уши. И когда найденыш подрос, кончики стоячих ушей болтались, как тряпичные, отражая обратную сторону человеческой сентиментальности.
Четвероногих в поселке держали немногие: работы не было, охранять было почти нечего, и старым людям, составляющим большинство населения, накладно кормить еще кого-то. Но дед Степан денег не копил и привык обходиться малым для выживания (сказался военный опыт). Все, на что хватало пенсии и небольшой зарплаты служащего станции, расходилось только на самое жизненно-необходимое. Но иногда он мог порадовать Найдика мозговой косточкой, не купив себе обновки.
Толчея городских заезжих вносила некоторое разнообразие и даже сумятицу в минор лесного поселка. Громкие разговоры, рычание моторов, навязчивая музыка и фривольное поведение составляли часть отдыха горожан, но вызывали недоумение у местных.
Трагедия произошла поздно вечером, когда дед Степан возвращался со службы, спеша накормить своего единственного товарища. Уличного освещения в полузаброшенном селении никогда не было, только подкова полумесяца повисла как ярмо на черном небе.
Резкий и внезапный свет сначала ослепил старика, а в следующий миг - глухой удар, резкая боль в груди... И вот он лежит, отброшенный на обочину единственной в поселке проезжей дороги. Частичная глухота как следствие контузии и отсутствие привычки смотреть по сторонам, в своем союзе выкинули деда с дороги «для молодых».
Ни вечером, ни утром пес не мог дождаться, чтобы облизать, как обычно, лицо любимого старика, и тихо поскуливал, уткнувшись носом в сапоги хозяина. Только вечером следующего дня дверь открыла соседка, приходившая иногда кормить и гулять с ним, когда просил дед. Обняв за шею пса, старушка тихонько всхлипывала. Не по плечу была забота о сироте – слишком слаба была сама. Он облизывал ее щеки, заглядывал в глаза.
Отдав последний кусок мяса собаке, пожилая женщина выпустила Найдика во двор. Пес оглянулся и, помахав ей хвостом, потрусил в сторону железнодорожной сторожки, где они вдвоем с хозяином встречали поезда.
Улично-ожидательная жизнь собаки в течении многих месяцев никого не оставила равнодушным. Жители поселка жалели, но восхищались самоотверженностью собаки и подкармливали Найдика. В то же время пес был настолько привязан к хозяину, что сбегал из домов, где его хотели приютить. Он предпочел ждать возвращения старика и появлялся на станции каждый день: садился и прислушивался.
Между тем, смерть деда Степана ознаменовала новый этап жизни поселка. Сезонная миграция из города-гиганта все больше стала «следить» на территории лесного затворничества. Больше стало торговых палаток, меньше – судачащих о чем-то на лавочках старушек. То, что раньше было на виду, постепенно перекочевало к каждому отдельно.
Робкая фигурка преданной собаки не вписывалась в картину с озабоченными отдыхом оголтелыми приезжими. Вдыхая смрад и пыль снующих мимо машин, пес держал свою вахту тихо и незаметно.
И однажды на своем посту он и принял смерть. Городская собака была специально растравлена, то есть, злобна: не будешь свиреп и не готов к обороне, - тебя уничтожат. Это один из жизненно-необходимых законов в царстве бетона и металла. Размеренная жизнь среди деревьев и тишины не подготовила найденыша к жесткой конкуренции. И пес пал еще одной жертвой этого неумолимого правила.
Посельчане долго сокрушались - ведь старика-то можно было спасти, если вовремя помочь, но сбившая деда Степана машина умчалась прочь. Они, потрясенные во второй раз этой неоправданной жестокостью, поставили маленький памятник погибшей собаке. И кажется, что пес и сейчас высматривает своего хозяина на одной из станций одноминутной стоянки поездов.
Взвесь забот и хлопот, толкотня и борьба часто застилает пеленой истинные ценности и чувства. Но есть еще те, кто платит за них жизнью, заставляя такой ценой рассеять туман забытья живущих.
Проезжающие в том месте люди,и сегодня притормаживают рядом с фигуркой устремленной в ожидании собаки, чтобы сквозь пыль увидеть самое настоящее и искреннее чувство, воплощенное в Найдике.