- Я просто хочу показать вам это, просто – смотрите, - кричу я в камеру. Запущенный в воздух аппарат пытается автоматически настроиться на нужное освещение. Запустил я его в просто-таки экстремальном режиме, и поэтому камера ведет себя как разбуженный котенок. Я хватаю камеру рукой и направляю ее сначала на себя, а затем вперед. Я все еще нахожусь посреди поля, до леса впрочем, остается не так далеко. Однако впереди, в паре сотен метров от меня движется мигая всеми цветами спектра доступному человеческому глазу, а, следовательно иногда просто исчезая из виду огромный представитель местной фауны.
- Ученые окрестили его Радужным Протожирафом. Посмотрите, он состоит из… черт камера передаст его цвета? - в приступе волнения я снимаю с пояса профессиональную камеру и беру съемку в свои руки так же. Из этих кадров я смогу сделать очень и очень неплохой материал. – Смотрите, огромные круги… красного цвета, в нашем спектре зрения, - я приближаю камеру к единственным немигающим пятнам на теле 15 метрового животного, иногда только они висят в воздухе, - это означает, что животное очень старо и получило несколько ужасных ранений в область органа похожего на нашу печень. Иначе бы эти круги пульсировали. Знаете… знаете, я думаю что это животное пришло сюда умирать, и возможно… возможно, мы сможем увидеть действие «Посмертного распада», - правда из-за этих кадров мне придется рискнуть или жизнью, не добравшись до леса до ночи, или же оборудованием, бросив его тут в режиме съемки. Однако одна только профессиональная летучая камера повышенной четкости стоит четверть моей месячной зарплаты.
Лампочка в часах на руке начинает мигать. Это значит, что я уже не укладываюсь в график передвижения. Начинает мигать вторая лампочка, на этот раз это значит, что идет планетарный вызов. Я включаю орбитальный канал в наушнике, отключаю микрофон на камере. В ухе тут же раздается голос моего друга и компаньона – Ивана Полошена, он вместе со мной прилетел на Аррасан и остался на орбитальной станции, дабы помогать мне всем, чем можно оттуда. Именно он помог мне обратиться со своим проектом на такой крупный и влиятельный канал.
- Ты чего там творишь, Андрюха! – Иван явно не понимал, из-за чего я задерживаюсь, - двигайся быстрее, или что-то случилось?
- Не волнуйся Ильюха, тут просто представилась великолепнейшая возможность снять эффект посмертного распада. Насколько я понимаю, на профессиональную камеру это ни делал никто. – Я понимаю, насколько важно было объяснить все в точности, потому что Илья во многом отвечал за мое выживание. Пожалуй, он являлся моей единственной абсолютной страховкой на этой планете, только ему я мог доверить свою жизнь и я это делаю.
- Андрей, если ты действительно собираешься это увидеть, то свали куда-нибудь подальше, когда подобные сцены снимали местные ученые они находились в толстой броне спец-скафандра. Сейчас я как раз смотрю на побочные эффекты. Животные распадаясь выделяют такой радиационный осадок, что тебя пришпилит там в секунду. Короче вали оттуда быстрее.
- Окей, Илья, - я тут же закидываю все оборудование в ячейки закрепления и начинаю быстро отдаляться от Протожирафа в сторону джунглей. Протожираф будто не видя меня медленно ложиться на зеленую траву. Я обязательно вставлю в свою передачу записи сделанные учеными. Люди должны это увидеть.
Лес приближается ко мне с каждой секундой. Несмотря на разницу в гравитации и экзоскелет который помогает мне передвигаться, с каждой секундой я ощущаю все большую усталость во всех органах моего тела. Однако первая цель моего путешествия уже выполнена. Впереди неделя выживания…
- Спасибо Илья, до связи, - говорю я в наушник и вхожу в лес. Огромные деревья бардового цвета с красной листвой нависают передо мной. Огромные секвойи, сохранившиеся в нескольких заповедниках на Американском континенте, очень напоминают эти величественные красные сады. Издалека я смотрю за закатом Оранжевого гиганта этой системы, окрещенного Кесарем. Это прекрасное зрелище я сниму еще не раз, но каждый закат на неиспорченном небе – это наипрекраснейшее зрелище, наполняющее душу надеждой.
Я спускаю огромный рюкзак со своих плеч и отключаю на нем гидравлические усилители, отключаю его от своей системы экзоскелета. Раскрываю на нем подвески и расстегиваю множество молний. Миниатюрная система лесного жиля, занимающая половину моего огромного походного комплекта, выпадает мне под ноги. Нехитрым движением я подключаю свой наладонник к комплекту, и при помощи мини-сканера\камеры задаю ему местность.
Компьютер внутри желтого кубика начинает усиленно высчитывать расстановку. Из боковин куба выдвигаются манипуляторы. Они достают ближайших деревьев и начинают раскладывать коробку. Жилье строиться. Этот процесс будет длиться от двадцати минут до часу. Пока оно не соберется, я обязан буду находиться неподалеку, потому что эта система стоит таких денег, которые я зарабатываю за полгода. Армейский комплект для выживания.
Связь с орбитой невозможна. Лес блокирует большинство видов волн, на передачу которых способен миниатюрный коммутатор, а орбитальная станция, наверное, находиться уже на другой стороне планеты, а значит, я буду абсолютно без связи и практически беззащитен еще около шести часов. Однако экстренный запрос обязан будет пройти через все, поэтому во мне сохраняется надежда на спасения, если что.
С собой у меня нет оружия, но думаю, что даже свой лесорубный тесак я смогу использовать, чтобы защититься. Хотя в этой фауне, тот, кого сможет остановить мой тесак, не станет нападать.
В лесу сгустились сумерки, однако темнота не пришла. Поле, оставшееся позади, покрылось каким-то поистине могильным туманом, а трава стала светиться практически флюрестсентным видом. Я достал камеру и установил ее перед собой.
- Этот свет, вы видите это позади меня, я чувствую, как будто мертвые встают… знаете, это как в тех старинных фильмах, когда мертвые вставали, чтобы порабощать разумы людей… Это, это просто удивительно, - я сделал много хороших кадров и отключил камеру. Однако чувство страха углубилось во мне. Просто пытаясь запугать будущих зрителей, я на самом деле запугал себя.
Это свечение действительно вызвано тем. Что земля на ночь отвергает ту радиоактивную на атомарном уровне пыль, которая остается от мертвых созданий, прочитал я в своем наладоннике. Интересно. Если все местные твари, умирающие по своей воле приходят сюда, то откуда здесь берутся удобрения для таких мощных деревьев. Возможно, весь мир как то взаимодействует, распределяя получаемый на таких лугах материал по всей своей поверхности. Я слышал о живых мирах, которые имеют единую систему нейронов и даже разум, по крайней мере, такие слухи ходили по всем мирам коалиции.
Насколько я знаю, существуют даже религиозные культы таких планет, они проживают на планетах, которым поклоняются маленькими коммунами. Когда-нибудь я обязательно посещу одну из таких планет, но это будет очень не скоро. В освоенном космосе таких планет нет, а учитывая, что за освоенными мирами стоят военные кордоны, коалиция не хочет излишнего риска, как утверждают чиновники…
Пока я ходил по окресностям и снимал самое начало великого леса, в котором мне предстоит пробыть неделю по местному времени (а это 15 стандартных, Земных дней), он уже потрясал меня своей нетронутой красотой. Не той, в которую верят буддийские монахи, а вечной. Хотя то, что для одного вечность, для мира в целом - лишь мгновение.
Я собираю все вещи в сумки, так, как предупреждающий писк из далека, означает, что лагерь либо уже готов, либо вляпался в критическую ошибку, что в прочем бывает не так уж и часто.
Я подбегаю к лагерю, и вижу что вокруг копошатся маленькие твари, маленькие грибки о четырех ногах с шляпкой. Из-под шляпки у всех торчат глаза бусинки, но расцветка у всех абсолютно разная, от кислотных, до сухих оттенков, я подозреваю, что здесь присутствуют так, же несколько особей, которых природа одарила такой окраской, которая не доступна спектру моего зрения.
Я вновь надеваю очки, включаю режим съемки, после чего переключаю проекционный трансфильтр на тепловизор. В прочем грибки, которые в учебниках называются – «грибовидная полевка» достаточно хладнокровны, в них теплиться едва различимый лучик света. Это их бьющееся сердце. Со слов ученых каждый такой грибочек способен передать свое «сердце» другому, дабы оживить его, но самому умереть. При тестах было доказано что это сердце аналогично куриному. Зачем грибочкам природа дала такую способность до сих пор остается загадкой.
Но в поле моего зрения попадает грибок, придавленный металлической балкой разбирающегося лагеря. Я чувствую ответственность, но тутже замечаю, что в нем еще теплиться жизнь. Я приподнимаю балку и даю грибку выбраться из-под нее. Он как будто кивает мне за спасение своей жизни, после чего присоединяется к ожидающей его группке. Так вот почему они здесь стояли, - говорю я сам себе. И через призму камеры наблюдаю как процессия разноцветных грибов отдаляеться в глубину леса, видимо на поиски пропитания, или же развлечений. Однако мой лагерь уже разложен, я забираюсь в полатку и сажусь рядом с кондиционером, создающим внутри палатки практически земную атмосферу и температуру умеренной зоны в летнее время.
Я снимаю с себя куртку и вешаю ее на крючек, в углу палатки. Вынуть из носа фильтры мне мешает чувство предосторожности. История упоминает о множестве людей, которые задахнулись в этой атмосфере, доверевшись изоляционной палатке, и это при том, что эту планету посетило не такое уж и большое колличество людей.
Я укладываюсь в спальный мешок, впереди долгих 15 дней изучения местной флоры и фауны, в поисках чего-нибудь на столько интересного, что это можно было бы вставить в материал о Аррасане. Я включаю на своем наладоннике свой музыкальный лист, и надеясь что беда обойдет стороной быстро засыпаю. Это был действительно длинный день.
Во сне мне не видеться снов. Уже очень давно.