Первые послевоенные годы. Первый приезд на летние каникулы к дедушке в Белоруссию.
Дед встречал нас с сестрой на станции. А на крыльце дома нас уже ждала бабушка.
Она смешно взмахивала руками и восклицала - “Ах-ей, паненки приехали, паненки!”. “Паненки”- очень худенькие ленинградские девочки, удивлялись такому приветствию.
И начиналось вольное деревенское житьё.
Спали мы только на сеновале. На сено бросалось рядно (толстое домотканое полотно), но сено всё-таки набивалось под одеяло, что никак не мешало нам крепко спать. Утром спускались с сеновала по приставной лестнице.
Завтрак ждал на столе. Вдоль стен были прибиты лавки, довольно таки широкие. Я не доставала до пола и болтала босыми ногами под столом. От этой привычки меня отучил кот Васька. Это был здоровенный котище серой масти – прирождённый охотник. Стоило только шевельнуть ногой, как он тут же вцеплялся в большой палец ноги. Раздавался истошный крик, кота выдворяли на улицу, но он неизменно возвращался и занимал свою позицию под столом. Я боялась шелохнуться. Целыми днями кот пропадал на охоте, но как только мы садились за стол, он тут же появлялся. Однажды он притащил в сени зайца, как ему удалось справиться с такой добычей, осталось тайной.
В красном углу хаты висела икона с лампадкой, а на полочке лежал молитвенник на польском языке с чётками. Бабушка учила нас молитвам и водила в костёл. За стол без молитвы не садились. На следующее лето бабушки не стало и на этом закончилось наше обучение.
Помню поход в лес за орехами. Я была маленького роста и почти ничего не весила, но лазала по деревьям как кошка. Я забралась на орешину и оттуда кидала орехи сестре. Вдруг ветка подо мной обломилась, и я упала на нижние ветки. Меня подбрасывает как на батуте. Снимали меня уже взрослые. Домой мы пришли с орехами и даже привезли маме в Ленинград.